Послание курсантов Нахимовского училища через 37 лет вернули авторам
Записку курсантов Нахимовского училища, брошенную в море в запечатанной бутылке в 1984 году, передала музею училища жительница Финляндии Туула Саарентаус, сообщает 19 марта «Фонтанка».
Курсанты Нахимовского военно-морское училища во время практики в Балтийском море отправили послание с просьбой вернуть находку в Ленинград. На записке стояла дата — июнь 1984 года, подпись «Питоны 62 класса», 19 автографов и аббревиатура училища с ленинградским адресом.
Саарентаус выловила бутылку тем же летом 1984 году. Текущие дела не позволили заняться переводом текста сразу, а потом она про нее забыла. Записка хранилась в семейном архиве. Спустя десятилетия женщина, разбирая архив, увидела записку, прочитала с помощью русскоязычной подруги и отправила в музей Нахимовского училища.
Корреспонденты издания нашли пятерых из 19 авторов записки и побеседовали с ними. Эти выпускники Нахимовского училища стали свидетелями разрушения советского военно-морского флота. Четверо из них — Лев Крошкин, Дмитрий Санченков, Николай Зарубо и Алексей Комиссаров с детства хотели стать военными моряками. А Виктора Демьянова в Нахимовское училище после смерти матери отправили родственники.
Нахимовцы называют первокурсников «карасями». В 1883 году в Нахимовском училище новых воспитанников зачислили в шесть рот (в каждой было четыре класса по 25–28 человек). При переходе на второй курс «караси», по традиции, обливаются водой, чтобы смыть «чешую» и стать «питонами».
В июне 1984 года «питоны» приступили к прохождению летней практики на учебном корабле «Гангут». Это был морской поход из Кронштадта в калининградский Балтийск с заходом в латвийскую Лиепаю, а затем обратно в Кронштадт.
Авторы послания не смогли вспомнить, кому принадлежала идея отправить записку. Но это было сделано тайно от воспитателей сразу же после выхода в море, не прошло и одних суток. Поскольку спецоперация была спонтанной, текст заранее не был подготовлен, его писали в течение минуты.
«Тот, кто найдет эту бутылку с посланием, то просим занести в Ленинграде эту бутылку», — сказано в записке. Подпись поставили 18 «питонов» и один матрос срочной службы. Бутылку замотали в тряпку, чтобы не разбилась, и выкинули в море. После возвращения из похода обсуждали эту операцию, а потом забыли.
Демьянова комиссовали перед выпуском из Нахимовского училища — «сходил в самоход», «упал с пятого этажа» и получил компрессионный перелом позвоночника. Из пятерых нахимовцев только он говорит, что учеба в училище была ошибкой. Остальные о своем выборе не жалеют.
Алексей Комиссаров после выпуска из Нахимовского училища окончил училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. До 2000 года служил на Тихоокеанском флоте, затем поступил в Военно-морскую академию, работал в научно-исследовательском институте. Из флота ушел в 2009 году, но не расстался с ним, работает в профсоюзе ВМФ. «Про Нахимовское говорят: «Кто окончил, тот гордится, кто не был, не жалеет. Я не жалею», — говорит капитан 2-го ранга в отставке Алексей Комиссаров.
Крошкин после окончания училища радиоэлектроники имени Попова служил на Балтийском флоте на малом противолодочном корабле, затем перевелся в московский военный научно-исследовательский институт. Он закончил службу в 2002 году в звании капитана 2-го ранга. До минимальной выслуги оставалось три года, но желания продолжать службу не было — энергия молодости и молодая жена требовали движения и денег, чего не мог дать НИИ.
«Зарплату подолгу не платили. Жизнь в нашем НИИ замерла. Многие просто сидели и ждали — кто до пенсии, кто квартиру. Мне квартиру ждать было не надо, я москвич. И я понял, что пора уходить», — объяснил свой уход из флота Крошкин. В настоящее время он занимается бизнесом.
Зарубо окончил инженерное училище им. Дзержинского по специальности «атомные энергетические установки». Служил на базе Северного флота в Гремихе, на атомной подлодке пр. 667Б «Мурена». С флота ушел в 1999 году. «Когда по три месяца не платят зарплату, то на голодный желудок защищать Родину не очень нормально. Жена работала в госпитале, вот на ее маленькую зарплату и жили», — объяснил свой уход Зарубо. По его словам, на гражданке тоже непросто, но помогали друзья-сослуживцы.
«Кому ты тут нужен? А что я умею? Я умею завести ядерный реактор. Кому это на гражданке надо? Никому. Я знаю, как на лодке бороться с пожаром, как — с водой. Много чего знаю, что на гражданке никого не интересует. Тем более, это были 90-е. Поэтому, конечно, выручало подводное братство», — сказал Зарубо. Сегодня он вместе с другом-подводником занимается обслуживанием систем безопасности.
Санченков выбрал после выпуска из Нахимовского училища петергофское училище радиоэлектроники имени Попова. После окончания служил на сторожевом корабле «Ленинградский комсомолец», который был приписан к Видяево, где на губе Ара базировалась атомная подлодка «Курск». Жена и дочка жили в подмосковном Воскресенске, в Видяево жить им было негде. Переехать к отцу семейства смогли только в 1993 году, когда его перевели в Североморск. Дочке тогда было три года. Но новый корабль, на который попал Санченко, «Маршал Василевский», оказался не на ходу.
«В то время, если корабли ломались, то их к причалу за веревку привязывали, и всё. Попасть в категорию неходовых кораблей было трагедией. Вроде и на корабле, а фактически — береговая служба. Не было запчастей, не было ремонта. Для ходовых кораблей снимали части с тех, что стояли у причала», — вспоминает Санченко.
Затем Санченко перевели вместе с его командиром на большой противолодочный корабль «Адмирал Левченко». Этот корабль с бортовым номером 605 до сих пор в строю, а вот четвертый и последний корабль, где служил Санченко, — многоцелевой фрегат «Адмирал Харламов» — списан.
«К концу 90-х дошло до того, что „Левченко“ и „Харламов“ были самые боеготовые корабли из надводных на Северном флоте. Мы не ходили в море, потому что не было топлива», — сообщил Санченко. Он рассказал, что в начале 90-х перестали призывать на службу студентов технических вузов, а затем уклонение от армии стало модой.
«К середине 90-х у нас на флот стали приходить матросы с 3–4 классами образования. Они с трудом писали, потому что выросли в неполных семьях и с 14 лет были вынуждены идти работать. Это не потому, что они плохие. Время было такое. Но доверить им радиоэлектронику было нельзя. И с середины 90-х во время выходов в море мы, офицеры, стали сами садиться за приборы. Обучить этих матросов было невозможно», — сказал Санченков.
По его словам, Новый год семьи встречали на корабле. Денег на семейный праздник у офицеров не было. «Коки готовили стол из офицерских пайков, для детей пекли пирожки элементарные. И с компотом встречали Новый год», — говорит он.
Санченков поделился также воспоминаниями, как удручающе подействовал на него гибель атомной подлодки «Курск». Отмечается, что в августе 2000 года в Североморске, на главной базе ВМФ, на выход в море были способны два-три корабля, включая авианосец «Адмирал Кузнецов». Корабли, сменяя друг друга, в течение года стояли на месте гибели «Курска».
«Мы ходили как похоронная команда. Это совсем не то же самое, что морской поход. Не очень-то это весело — прийти на место, отстреливать гранаты и знать, что там, внизу, твои знакомые, друзья. Нахимовцы там тоже, кстати, были. Не очень это хорошо. Это многих тогда подкосило», — приводит издание слова офицера.
Капитан 3-го ранга Дмитрий Санченков сошел на берег в 2001 году и занялся коммерцией, продавая электронику. Через полгода он уже приносил домой втрое-вчетверо больше денег, чем офицер ВМФ. Затем он перешел на инженерную должность в энергоснабжающую организацию, там работает до сих пор. Дочь училась в Вене, сын учится в Германии.
Как отметил Зарубо, если бы сегодня была возможность заново бросить в Балтийское море послание, то он написал бы всего три слова: «Давайте жить дружно». А Дмитрий Санченков сообщил, что хотел бы дать совет себе 15-летнему: «Посмотри в глаза своим преподавателям, офицерам-наставникам. Посмотри и запомни. В жизни всё конечно. Они уйдут, но ты будешь помнить их уроки до конца».
