Европу долго отучали от героизма. Кургинян об успехе правых
Одним из существенных факторов усиления правых в Европе является внутренний протест избирателей против многолетних попыток приучить их быть маленькими, лишенными героизма людьми, считает философ, политолог, лидер движения «Суть времени» Сергей Кургинян 14 июня в эфире передачи «Разговор с мудрецом» на радио «Звезда».
Комментируя усиление позиций правых партий в ряде европейских стран, политолог описал два основных параметра, которые использовали находящиеся у власти европолитики для сохранения своей власти. Во-первых, они пугали европейских избирателей приходом правых сил и связанными с этим бедствиями, а также обещали спасти от этих бед, если вновь выберут их.
Однако для понимания результатов европейских выборов, по его словам, к этим двум параметрам необходимо добавить еще кое-что.
«И это другое носит не столь прагматический, а философский характер. Но без него ничего понять невозможно», — отметил он.
Речь идет о превращении общества, в котором есть герои и есть место для героизма, в потребительское общество, в котором установился культ маленького человека. Кургинян напомнил стихотворение советского поэта-диссидента Вадима Черняка:
«Я миниатюрист. Мечта — миниатюра.
Беру я чистый лист, осматриваю хмуро.
Динамик на стене — мелодия ноктюрна.
Она теперь в цене, она миниатюрна.
Статьями сильно бит — как худший из пороков —
Миниатюрен быт в домах из крупных блоков.
А я в кино тащусь, а на экране снова —
Миниатюра чувств, миниатюра слова.
Мне снится страшный сон: грозя мускулатурой,
Забор ломает слон, над ним смеются куры».
«Вот эта миниатюризация — это было первое, что было сделано с Европой после 1945 года. Это называлось дегероизация: герой не нужен, герой вреден. Какая разница, коммунистический герой или фашистский, сражается этот герой с фашизмом или нет, — нужен только маленький человек, неореализм», — пояснил философ.
Такой же процесс происходил и в СССР, возможно, не в таком масштабе, как в Европе. Кургинян рассказал о претензиях худсовета к поставленному им спектаклю по рассказу «Роди мне три сына». «В этом рассказе я показывал, как бытовое горе во время Великой Отечественной войны переплетается с фантастическим трагическим героизмом», — заявил Кургинян.
«Один из рафинированных советских интеллигентов сказал мне: „Есть только простое маленькое горе, и нечего его переплетать с трагедией“. А цензорша, которая смотрела один из моих спектаклей, где была фраза Бетховена „Вся жизнь — трагедия, ура!“ сказала: „Нам никакой Бетховен не нужен. Нам нужен Окуджава, маленький человечек, который должен быть счастлив тем, что он маленький. В этом курс партии и правительства. А трагедия — это буржуазный атавизм“», — поведал театральный режиссер.
По его словам, эта «дегероизация» и «детрагедизация» жизни были главным открытием европейских интеллектуалов по построению послевоенного общества. «Никакого места трагедии, никакого места героизму, никакого места человеческой крупности. Всё должно быть маленькое, ничтожное. И внутри этой ничтожности должна быть ничтожная жизнь», — описал философ.
«Надо сказать, что в хрущёвскую и постхрущёвскую эпоху советская правящая в тот период группа вложила свою лепту в такую же дегероизацию. Конечно, это было не в такой степени и не с таким оголтелым пафосом. Но в любом случае, возник этот новый культ маленького человека», — подчеркнул Кургинян.
