Кургинян: социальной модели, описанной в «Слове пацана», не было никогда

Криминальная действительность в России всегда была многомерна, а на ее верху находится международный наркооружейно-транснациональный консорциум, заявил политолог, философ, лидер движения «Суть времени» Сергей Кургинян 27 декабря в новом выпуске авторской программы «Предназначение».

«Описываются определенные явления в этом „Слове пацана“, существовавшие в Казани. Ну мы же все жили, и в эту эпоху были уже очень взрослыми, и всё это наблюдали и в предыдущую эпоху. И если хотеть выдавать то, что описано, за социальную модель, — а художник не обязан выдавать социальные модели, но этому же начинает приписываться характер социальной модели, — то с точки зрения социальной модели это чистая ложь, не было этой реальности никогда. Это китч в социальном смысле», — сказал Кургинян.

Он рассказал, что учился в средней школе № 612 в Потаповском переулке в центре Москвы и ему была хорошо знакома клубившаяся уличная субкультура с драками, долгими болтаниями на улицах, соответствующими языком, песнями, манерой поведения.

«Достаточно было мне и двум моим друзьям в каком-то смысле сказать всему этому „нет“, как нас поддержало еще определенное количество школьников — и вся эта субкультура болтания по улицам, криминальных песен и драк сильно поумерилась. Но для этого нужно было серьезно к этому отнестись. И мы видели, что происходит, когда мы даем этому отпор», — сказал политолог.

По словам Кургиняна, всё было очень непросто, потому что было много субкриминальной «пацанвы», которая дралась, материлась, распевала в подворотнях, распивала и распевала, но в ней всегда были лидеры.

«Были парни, готовящиеся перейти грань и стать частью уголовного мира (такой Килей у нас был), а были их шефы, вернувшиеся из тюрьмы и засевшие в соседнем квартале (какой-нибудь Петютя). Петютя руководил Килеем, Килей руководил субкриминальной группой. И тогда возникает вопрос: а кто руководил Петютей?» — задается вопросом Кургинян.

Политолог отметил, что эта действительность всегда была многомерна, и призвал при обсуждении криминальной модели договаривать до конца: «Как говорила одна моя уважаемая знакомая, „организованная преступность — это преступность, которую кто-то организует“».

По словам Кургиняна, на поздних этапах — в предперестроечную и перестроечную эпоху — постепенно появлялось наркослагаемое, «дуло из Афганистана и отовсюду, а потом дуло всё сильнее».

«Наркопреступность может быть только внутрисоветской? Она интернациональна по существу. Мы не знаем, кто ею управляет? Мы не знаем, что на самом деле всей этой так называемой преступностью управляют спецслужбистские транснациональные наркооружейные картели? Нам мало известно про эти картели: мексиканские, колумбийские, афганские, Бирму и так далее? Мы не знаем всех этих имен людей, которые это всё строили?» — спрашивает Кургинян.

Политолог подчеркнул, что на относительном верху этой многоуровневой реальности находится международный наркооружейно-транснациональный консорциум. Далее находится секториальная преступность, еще ниже — криминальная мелочовка, а еще ниже — субкриминальные массы.

«И это всё соединено друг с другом, и это было так соединено в 1960–1970-е годы… Кто управлял этими процессами, которые, с одной стороны, конечно, носили собственный характер — всё правильно: общество тосковало, набирало эту внутреннюю агрессию, молодежь всегда бурлит от агрессии, секса и чего-нибудь еще… Но кто и куда эти процессы направлял, и чем они в результате кончились? Кто и зачем посадил эти процессы и их хозяев на шею обществу и сформировал ту самую реальность, про которую я говорю: „Что выросло, то выросло“?» — резюмировал политолог.