«Россия идет к катастрофе одновременно четырьмя путями»
Вечером и ночью 1 мая происходило экстренное заседание Исполкома Петроградского Совета по вопросу о правительственном кризисе, созданном событиями последних дней. Исполком пересмотрел свое решение от 28 апреля об отрицательном отношении к участию в коалиционном министерстве и большинством 44 против 19 при 2 воздержавшихся постановил войти в лице своих представителей в состав правительства. За коалиционное правительство высказались меньшевики (оборонцы) и большая часть народнических групп. Меньшинство, голосовавшее против вступления в правительство, состояло из большевиков, интернационалистов-меньшевиков и левых эсеров.
Заседание закончилось избранием особой комиссии для переговоров с правительством. Она в ту же ночь выработала программу условий, на которой представители Совета соглашались войти в Правительство.
«1) Деятельная внешняя политика, открыто ставящая своей целью скорейшее достижение мира на началах самоопределения народов без аннексий и контрибуций — и, в частности, подготовка к переговорам с союзниками в целях пересмотра соглашения на основе декларации Временного Правительства 27-го марта;
2) демократизация армии, организация и укрепление боевой силы ее и способности к оборонительным и наступательным действиям для предотвращения возможного поражения России и ее союзниц, что не только явилось бы источником величайших бедствий для народов, но и отодвинуло бы и сделало бы невозможным заключение всеобщего мира на указанной выше основе;
3) борьба с хозяйственной разрухой путем установления контроля над производством, транспортом, обменом и распределением продуктов и организации производства в необходимых случаях;
4) всесторонняя защита труда;
5) аграрная политика, регулирующая землепользование в интересах народного хозяйства и подготовляющая переход земли в руки трудящихся;
6) переустройство финансовой системы на демократических началах в целях переложения финансовых тягот на имущие классы (обложение военной сверхприбыли, поимущественный налог и т. п.);
7) введение и укрепление демократического самоуправления;
8) скорейший созыв учредительного собрания в Петрограде.
Пребывание представителей С. Р. и С. Д. в составе правительства возможно лишь при энергичном проведении в жизнь вышеуказанной программы, и потому самое присутствие их во Врем. Прав, обусловливает новому правительству полное доверие революционной демократии и всю полноту власти, столь необходимую для закрепления завоеваний революции и дальнейшего ее развития».
Между тем, меньшинство внесло следующее заявление:
«Спасение народов России может быть обеспечено лишь рядом революционных мер по внутренней и внешней политике, которые бы прямо порвали с охраной прибылей русских капиталистов и помещиков и империализмом „союзных“ стран. Эти меры могли бы быть решительно и искренно проведены в жизнь лишь при переходе всей власти к Советам. Коалиционное министерство, в котором влияние демократии и пролетариата будет подавляемо влиянием империалистической буржуазии, не удовлетворяет этому условию, и потому мы, меньшинство Совета, высказываясь против вступления делегатов Совета в министерство, просим приобщить это заявление к протоколу заседания».
Временный Комитет Государственной Думы 1 мая высказался за образование коалиционного правительства.
Отголоски споров о будущем правительства были слышны и на проходившем в Петрограде съезде делегатов с фронта. Выступил с речью Зиновьев, который доказывал, что к представителям Временного Правительства нельзя относиться с доверием, так как это правительство до сих пор представляет только класс капиталистов и помещиков. Зиновьев не видит выхода ни в оставлении правительства в теперешнем виде, ни в создании коалиционного правительства, а видит его лишь в передаче всей власти Советам.
Церетели, возражая Зиновьеву, говорит, что вопрос заключается в том, можно ли верить буржуазии. По его мнению, буржуазия поставлена перед дилеммой: или сохранение монархии и гибель России, или республика и спасение России, а раз буржуазии желательно спасение России, — а в этом сомневаться нельзя, — то ей можно верить.
«Если вы пойдете за тов. Зиновьевым, то вы дезорганизуете революцию, ибо надо говорить не о том, что желательно, а что осуществимо, и с этой точки зрения надо признать, что огромная часть России не социалистична. Временное правительство вовсе не оторвано от народа. Было бы преступным разорвать договор буржуазии, пока она выполняет демократические требования, и раскалывать те силы, которые стоят на общедемократической почве».
Правительственный кризис породил тревогу и плохие предчувствия у многих участников событий и наблюдателей.
Морис Палеолог пишет 1 мая:
«Военный министр Гучков подал в отставку, объявив себя бессильным изменить условия, в которых осуществляется власть, — условия, угрожающие роковыми последствиями для свободы, безопасности, самого существования России».
Генерал Гурко и генерал Брусилов просят освободить их от командования.
Отставка Гучкова знаменует ни больше, ни меньше, как банкротство Временного правительства и русского либерализма. В скором времени Керенский будет неограниченным властелином России… в ожидании Ленина».
Александр Блок записал 1 мая:
«Сегодня ушел Гучков. В городе ходят сплетни, что и все министерство… Мы (весь мир) страшно изолгались. Нужно нечто совершенно новое».
Генерал Куропаткин 1 мая записал в дневнике:
«Виделся с Александром Ивановичем Гучковым и сегодня обедал у него. Он просил откровенно высказать мое мнение прежде всего по войску. Ответил в общем: вы в Петрограде и затем во всей России произвели революцию с целью обеспечить победу. Разложив армию, вы пока сделали обратное: обратили армию в значительной ее части в толпу вооруженных людей, для победы против немцев малоспособную. Для победы надо, чтобы начальник командовал, а не просил. Для победы надо, чтобы солдат (независимо от любви и уважения) боялся офицера, а теперь офицер боится солдата, подделывается к нему, просит его исполнить солдатский долг.
Первым этапом к разложению армии был приказ № 1 Совета рабочих и солдатских депутатов Петроградского округа. Вторым — привлечение армии к политической жизни; третьим — образование разных комитетов с митинговым характером. На этих комитетах, как бы улицею, решались вопросы и о начальствующих лицах. Четвертым — неотдавание чести офицерам. Отсюда пошло и высаживание офицеров в вагонах с занимаемых ими мест, пускание им дыма в лицо, хождение по улице в растерзанном виде, наполнение трамваев, сидение, когда раненые офицеры стоят, и проч. Пятым — проповедь о братании на фронте. Шестым — мир без аннексий и контрибуций и проч., 7-е — отменою и для военного времени смертной казни.
Гучков признал правильность диагноза и разрушительную силу этих распоряжений. Он сказал, что телеграф был в руках Совета солдатских и рабочих депутатов. Все посылаемые им депеши цензуровались. По мнению Гучкова, Россия идет к катастрофе одновременно четырьмя путями: 1) развалом армии; 2) банкротством, — мы живем печатанием бумажек. Предполагаемые нам ссуды Америкою приостановлены. Подвижной состав Америкою дан не будет; 3) голодовкою (расстройство транспорта при имеющихся еще запасах); 4) безначалием и смутою внутри. Гучков не видит просвета. По его словам, министерство, в котором он служил, — „слякоть“. Один еще был работник — Милюков. Керенский, по его словам, ничего не достигнет. Взятая им на себя задача совершенно не по его силам».
Лев Троцкий так описывает политическую ситуацию, побудившую представителей Советов войти в правительство:
«Милюков рассказывает, что, когда со стороны правительства поставлен был вопрос о коалиции, Церетели заявил: „Какая вам польза от того, что мы войдем в ваш состав? Ведь мы… в случае вашей неуступчивости, вынуждены будем с шумом выйти из министерства “. Церетели пытался испугать либералов своим будущим „шумом “. Как и всегда, в обоснование своей политики меньшевики апеллировали к интересам самой буржуазии. Но вода подошла к горлу. Керенский запугивал Исполнительный комитет: „Правительство сейчас находится в невозможно тяжелом положении; слухи об уходе не представляют собой никакой политической игры“. Одновременно шло давление со стороны буржуазных кругов. Московская городская дума вынесла резолюцию в пользу коалиции. 26 апреля, когда почва была достаточно подготовлена, Временное правительство заявило в особом воззвании о необходимости привлечения к государственной работе „тех активных творческих сил страны, которые не участвовали в ней“. Вопрос был поставлен ребром.
Настроения против коалиции были все же достаточно сильны. В конце апреля против вхождения социалистов в правительство высказались: Московский Совет, Тифлисский, Одесский, Екатеринбургский, Нижегородский, Тверской и другие. Их мотивы были очень ярко выражены одним из меньшевистских вождей в Москве: если социалисты войдут в правительство, некому будет вводить движение масс „в определенное русло“. Но это соображение трудно было внушить рабочим и солдатам, против которых оно было направлено. Массы, поскольку они еще не шли за большевиками, сплошь стояли за вхождение социалистов в правительство. Если хорошо, что Керенский — министр, то шесть Керенских еще лучше. Массы не знали, что это называется коалицией с буржуазией и что буржуазия хочет прикрыться социалистами против народа. Из казармы коалиция выглядела иначе, чем из Мариинского дворца. Массы хотели социалистами вытеснить буржуазию из правительства. Так два нажима, шедших в противоположных направлениях, сочетались на мгновение воедино…
Решающее значение в этом вопросе, как и в других, имела война… <…>
Первого мая Исполнительный комитет, пройдя все существующие в природе стадии колебаний, большинством в 41 голос против 18 при 3 воздержавшихся постановил наконец принять участие в коалиционном правительстве. Против этого голосовали только большевики и группка меньшевиков-интернационалистов.
Не лишено интереса, что жертвой более тесного сближения демократии с буржуазией пал признанный вождь буржуазии Милюков. „Не я ушел, меня ушли“, — говорил он впоследствии. Гучков устранился еще 30 апреля, отказавшись подписать „Декларацию прав солдата“. <…> Изгоев говорит вполне основательно: „В конце апреля кадетская партия была разбита наголову. Морально она получила удар, от которого уже никогда не могла оправиться“».
В Петербурге 1 мая состоялось заседание Центрального Бюро Профсоюзов в количестве 28 человек, на котором обсуждался и был принят устав в той редакции, какая представлялась на профессиональные конференции в 1905—1906 годах.
В Харькове Южнорусская Конференция Рабочих и Солдатских Депутатов высказалась за повышение заработной платы на 50%.
В Киеве, с разрешения Общественного Исполнительного Комитета, 1 мая произошла демонстрация учащихся средне-учебных заведений с трехцветными флагами, украшенными надписями: «Война до победы!», «Конституционная монархия!», с гербом и короной. Возмущенная толпа пыталась сорвать флаги. Вечером состоялось много летучих митингов.
Справка ИА REGNUM
Алексей Куропаткин — генерал, бывший царский Военный министр. В Японскую войну был главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами на японском фронте, но снят с должности после ряда крупных последовательных поражений. На момент февральской революции — командующий войсками Туркестанского военного округа, оставшийся при должности приказом Гучкова.
