Когда служение в тягость, а прислуживание в радость
Если из идеи или учения изъять все личные мотивы, которые подтолкнули автора к созданию учения, то оно способно превратиться в свою противоположность. Как пишет Серей Кургинян, дух конца истории начинает разрушать учение, а если взять шире — то и творение после того, как из этого учения изымается все, что связано с личностью его создателя. Ведь дух созидания и очищения мира от хаоса и скверны действует через человека как творца истории.
Большевики, создававшие советское государство, были продолжателями революционного дела, начатого разночинной интеллигенцией. Это революционное начинание обладало высокой, накаленной духовной энергетикой Виссариона Белинского, заявившего о главенстве нравственности перед всеми остальными ценностями.
В письме Боткину (сентябрь 1841 г.) он яростно отвергает «объективное царство мысли» Гегеля из-за того, что в нем нет места нравственности, а разум руководствуется отнюдь не совестью, а дарами духа Просвещения. Белинский на первое место ставит борьбу не только с угнетением, но и с невежеством народа.
Идеи Белинского дали русскому интеллигенту смысл жизни — служение народу. СССР как государство для народа не состоялся бы без такой интеллигенции. Но затем произошла не только догматизация коммунистических идей, но и выхолащивание понятия «интеллигенция». Это взаимосвязанные процессы — без потери интеллигенцией смысла существования в виде служения народу развала советского государства не было бы.
Позднесоветские представления о роли и месте самой образованной части народа уже существенно отличались от позиции Белинского. В изложении одного из отцов-реформаторов образования, создателя «педагогики сотрудничества» Симона Соловейчика, понятия нравственность и интеллигентность исказились до неузнаваемости.
Симон Львович Соловейчик (1930–1996) — публицист, теоретик педагогики. Начиная с 1960-х годов регулярно публиковал статьи в «Комсомольской правде» на темы нравственности и гуманизма. Является создателем так называемой «педагогики сотрудничества», положившей начало переходу от советской «авторитарной» педагогики к «гуманистической», «личностно-ориентированной» педагогике, заявленной как диалог (сотрудничество) учителя и ученика. Соловейчик — автор манифеста «Педагогика сотрудничества» (1986), в котором был обобщен опыт «учителей-новаторов» (Шалва Амонашвили, Виктор Шаталов, Александр Адамский и др.). На этом манифесте, по сути, основаны современные образовательные стандарты (ФГОС) и закон «Об образовании в РФ» (ФЗ № 273).
В главной своей книге, «Педагогика для всех» (1977–1986), Соловейчик вроде бы продолжает традицию Белинского, говоря о том, что в основе интеллигентности вера в правду, что «интеллигент — человек, соединяющий в себе знания и нравственность». Но затем он делает существенную оговорку: «Однако нравственность, как уже говорилось, предполагает отказ от целей, которых невозможно достичь, не посягая на других. Интеллигент, неспособный причинить зла другому, неспособный к эксплуатации человека, унижению его достоинства, стал казаться существом мягкотелым и безвольным».
В этой цитате нравственность сведена к свободе в ее классическом либеральном варианте (свобода заключается в возможности делать все, что не наносит вреда другому), более того — нравственность здесь очевидным образом несовместима с борьбой. Эксплуатация же отцом-реформатором рассматривается только как то, к чему интеллигент не способен. Соловейчик далее выдает дежурные высокопарные фразы про волю интеллигента и его преданность народу, но выглядит это уже неубедительно: «И он сохранял в чистоте свою совесть, совесть „мыслящего человека“, вышедшего из народа и народу преданного». Весь пафос этих фраз лишь в том, что настоящий интеллигент не только образован, но и совестлив, речи о каком-либо его общественном долге нет вовсе.
Насколько же вышеприведенная позиция советского теоретика педагогики отличается от крайнего неприятия Белинским социальной несправедливости и духовного обнищания народа! Для Белинского долг интеллигенции в нравственном совершенствовании народа: «И это сделается чрез социальность. И потому нет ничего выше и благороднее, как способствовать ее развитию и ходу. Но смешно и думать, что это может сделаться само собою, временем, без насильственных переворотов, без крови». Обстановка конца XX века не предполагала сантиментов, и потому Белинский, адресуясь к Великой французской революции, завершает свою мысль предельно жестко: «Люди так глупы, что их насильно надо вести к счастию. Да и что кровь тысячей в сравнении с унижением и страданием миллионов».
Конечно, каждая эпоха имеет свои особенности, но все же как страстно утверждает Белинский мысль о социальном служении интеллигенции! И насколько в сравнении с ним кастрирована интонация и бесплоден подход у автора «Манифеста педагогики сотрудничества», ставшего настольной книгой для реформаторов системы образования. Белинский создал традицию, которой руководствовались поколения русских интеллигентов. Они основали великое народное государство, победившее фашизм и построившее экономику, на остатках которой до сих пор держится страна. Какую традицию смогли породить тексты соловейчиков?
Тексты подобных авторов лишь на словах взывают к ценностям гуманизма. Стараниями реформаторов образования, говоривших о гуманистической педагогике, фактически разрушена система образования. Она не в состоянии воспитать народную интеллигенцию, зато вполне подходит для образования безвольных космополитов, не способных сохранить страну. Интеллигенция сегодня, по большей части, готова обслуживать интересы глобальной элиты в ущерб своему народу, а не служить ему.
