Александр Радищев
Александр Радищев — первый русский революционер дворянского происхождения, человек самоотверженный, не побоявшийся бросить вызов деспотичному самодержавию, когда оно было ещё так сильно. «Радищев, рабства враг, цензуры избежал», — напишет о нем Пушкин. Радищев знал, что идёт на верную смерть, но понимал, что кто-то должен (пусть даже в одиночку) начать этот непростой путь к обществу социальной справедливости. Разгневанная Екатерина II скажет, что он «хуже Пугачева». Из истории мы помним, как незавидно окончил свой век Емельян Пугачев.
Находясь в ожидании казни в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, через который пройдут многие великие мужи (декабристы, Чернышевский, Достоевский), Радищев смотрел в разверзающуюся на небе бурю, молниями освещающую шпиль Петропавловского собора. Он вглядывается в эту стихию, она завораживает его и манит к себе. Именно такая сокрушающая буря нужна и человечеству, чтобы очиститься от тиранов и покончить с ненавистным рабством. Так когда-то учил молодых русских студентов, в числе которых был Радищев, французский просветитель Клод Гельвеций в Лейпциге. Но обо всём по порядку.
Александр Радищев родился в 1749 году в семье богатого помещика. В 1762 году он поступает в Пажеский корпус, в котором при Екатерине II могли учиться исключительно дети дворян, известных своими заслугами перед Российской империей. В 1766 году Екатерина II принимает решение отправить шесть пажей и шесть их товарищей на обучение в Лейпцигский университет, в числе которых оказался Радищев. Возможно, Екатерина II хотела этим выразить нечто символическое: двенадцать человек могли символизировать двенадцать апостолов, которые по окончании обучения должны возвратиться на родину и написать новые законы для преобразования российского государства.
«Обучаться всем латинскому, французскому, немецкому и, если возможно, славянскому языкам, в которых должны себя разговорами и чтением книг экзерцировать. Всем обучаться моральной философии, истории, а наипаче праву естественному и всенародному и несколько и Римской истории и праву. Прочим наукам обучаться оставить всякому по произволению», — повелевала Екатерина II, отправляя русских студентов в Лейпциг.
За организацию быта русских студентов отвечал гофмейстер Бокум. Радея только о своем кармане, Бокум заставлял студентов нуждаться в самом необходимом, условия проживания студентов были сродни тюремным. Студенты вынуждены были питаться, покупать дрова для обогрева и книги на те деньги, которые они взяли с собой при отъезде из Петербурга (родителям студентов не дозволялось посылать им деньги в Лейпциг). Из постельного белья Бокум выдавал каждому одну простыню в год. Но не тяжелые условия быта так сильно уязвили студентов, что спровоцировали их на бунт, а жажда Бокума власти над ними, деспотизм и ограничение свободы.
Началом бунта послужил конфликт Бокума со студентом Насакиным. Насакин пришел к гофмейстеру, чтобы попросить дров для обогрева своей комнаты, но вместо желаемого получил оплеуху от Бокума. Ошарашенный Насакин в слезах пришел к друзьям и рассказал о происшедшем. Друзья объявили Насакину, что перестанут его уважать, если он не потребует извинений от Бокума. А Бокум тем временем за препирательство арестовал ещё одного студента, что вызвало полнейшее негодование товарищей.
Беда очень сильно их сплотила. Они пошли все вместе к Бокуму. Насакин потребовал извинений от гофмейстера, однако Бокум не пожелал его слушать, чем вынудил студента дать обидчику пару пощечин. Получив ещё несколько оплеух от других студентов, побежденный Бокум трусливо бежал с поля боя. Конечно, за этим последовало серьёзное разбирательство, дошедшее до императрицы, но это уже не так важно.
Гораздо важнее то, что Бокум стал для Радищева и его товарищей сосредоточием деспотии, казнокрадства и глупости. Он олицетворял собой собирательный образ тогдашнего российского чиновника, заботящегося только о своих личных интересах и выслуживающегося перед вышестоящими вельможами. Радищев и его товарищи сумели одержать победу здесь, в Лейпциге, так почему же нельзя побороть пороки самодержавия во всём российском государстве? Всю свою жизнь Радищев будет мысленно возвращаться в Лейпциг, воспоминания эти будут вселять ему надежду.
В 1789 году Радищев опубликует о лейпцигских событиях книгу, названную «Житие Ф.В. Ушакова». Федор Ушаков — один из самых близких товарищей Радищева по Лейпцигскому университету. Ушаков скончался на двадцать третьем году жизни из-за болезни. Радищев высоко ценил его и считал, что Ушаков много мог бы сделать для отечества, однако болезнь, вызванная разгульным прошлым, так рано прервала его жизнь.
Высший свет с недоумением отнесся к «Житию», не понимая к чему это Радищев пишет про студента, не успевшего отличиться великими заслугами. Однако через биографию Ушакова и рассказ о пребывании русских студентов в Лейпциге Радищев обличает самодержавие: «О вы управляющие умами и волею народов властители, колико вы бываете часто кратковидцы и близоруки, коликократно упускаете вы случай на пользу общую, утушая заквас воздымающий сердце юности. Единожды смирив его не редко на веки соделаете калекою», — негодует Радищев в «Житии».
Стоит отметить, что в то же самое время в Лейпцигском университете учился и будущий великий немецкий писатель Иоганн Гете. Гете поражает и заражает Радищева своим острым умом, энергетикой и тягой к знаниям. Ведь первое время Радищев был молчаливым и хилым мальчиком. Фехтование давалось ему с трудом. Но он упорно занимался и стал одним из лучших фехтовальщиков.
В Пажеском корпусе ему больше всего нравились гуманитарные занятия, а точные науки он считал для себя излишними, однако в Лейпциге он понимает, что ему необходимы широчайшие знания. Помимо юриспруденции, метафизики и психологии в Лейпциге он изучил математику, механику, химию и медицину. Там, в Лейпциге, товарищи удивлялись характеру Радищева. Чем сложнее ему было, тем он становился тверже, если оставалась хоть малейшая возможность сопротивляться.
Вместе в Радищевым в Лейпциг также были отправлены Петр Челищев и Алексей Кутузов, ставшие в Лейпциге близкими его друзьями до конца жизни. Петр Челищев впоследствии станет исследователем севера и этнографом, Алексей Кутузов примкнет к русским розенкрейцерам и станет известным переводчиком иностранной литературы. Свою известнейшую книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищев посвятит Алексею Кутузову, а Челищев станет героем главы «Чудово».
Пять лет проучившись в Лейпцигском университете, Радищев вместе с товарищами в 1773 году возвращается в Петербург. По возвращении они попадут на службу в Сенат, где потратят больше года, разбирая судебные дела и пытаясь помочь людям, ставшим жертвами произвола власть имущих. Однако им никому не удалось помочь, тогдашние российские законы были слабой тому опорой. Но нельзя это время назвать зря потраченным, ведь именно тогда перед Радищевым встала вся картина творящегося в России произвола. В «Путешествии» торжество беззакония, приведшее к крестьянскому восстанию, найдет отражение в главе «Зайцово».
1773 году Радищев переходит на военную службу обер-аудитором в штаб Финляндской дивизии. Туда ведет его желание бороться за справедливость и помогать людям. Однако в 1773 год начался Пугачевский бунт, который жестко подавлялся царской властью. Радищев знал, какой трудной жизнью живет народ, но он понимал, что Пугачевский бунт не сможет по-настоящему освободить народ. В 1775 году бунт был подавлен и военные суды во всю занялись бунтовщиками. Радищеву прочили повышение и переход под начальство руководителя Тайной экспедиции Степана Шешковского — главного «инквизитора» Екатерина II, которому были поручены дела пугачевцев.
Радищев, не желая участвовать в кровавых расправах над простым народом, в 1775 году уходит со службы под предлогом женитьбы на Анне Рубановской (1752—1783), племяннице его лейпцигского товарища, и переселяется с ней в своё имение в Аблязово. У них родятся четверо детей (не считая двоих умерших во младенчестве). В 1783 году Анна скончается после родов младшего сына.
В 1778 году Радищев поступает на службу в Коммерц-коллегию, президентом которой был граф Александр Романович Воронцов, отличавшийся либеральными взглядами. В 1780 году Радищев становится помощником управляющего петербургской таможней, находящейся в ведении Коммерц-коллегии. А в 1790 году Радищев возглавляет петербургскую таможню. Издавна таможня была золотым дном, однако Радищев отличался неподкупностью и настойчиво искоренял казнокрадство, чем заслужил высокое доверие графа Воронцова. В таможню он набирал молодых людей, ещё неиспорченных мздоимством, и обязал их контролировать пожилых коллег.
В 1782 году Радищев по случаю открытия памятника Петру I в Петербурге пишет статью «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске». Он напишет её в ночь после открытия памятника великому императору. Отметив его заслуги, Радищев ставит в упрек Петру истребление вольности. Это был вызов мертвому императору и всему самодержавию, поэтому книга печаталась без указания автора, что было тогда распространенным явлением, чтобы избежать преследований цензуры.
Следующая книга «Путешествие из Петербурга в Москву», принесшая Радищеву бессмертную славу, станет уже вызовом самой Екатерине II. Радищев начал её писать в середине 80-х годов. Главы книги названы станциями на пути из Петербурга в Москву, чтобы представить книгу, как описание записок путешественника и тем запутать цензуру. Он посвящает эту книгу своему лейпцигскому другу, розенкрейцеру Алексею Кутузову. На тот момент Кутузов проживал в Берлине по заданию ордена и влачил там жалкое существование. Радищев не принимал идей розенкрейцеров об искоренении общественных пороков исключительно через личное самосовершенствование и постепенное умягчение тиранов. Радищев не приемлет никакого самосовершенствования без Голгофы. В главе «Подберезье» в «Путешествии» он высмеивает розенкрейцеров и напоминает им про ранних христиан, восставших против рабства, а также про Мартина Лютера, бросившего вызов папству и кровавой инквизиции. Именно такому примеру следует Радищев.
Днем Радищев трудится на таможне, радеет о пополнении императорской казны, а ночью пишет «Путешествие», готовя удар по самодержавию. В этом ему активно помогают его сослуживцы по таможне, однако он до последнего держит в тайне от них, кто автор этого произведения, ссылаясь на знакомого путешественника.
К 1790 году «Путешествие» было написано. Стоит отметить, что этот год был очень трудным для империи. Россия вела две войны: на юге с Османской империей и на севере со Швецией. Во Франции разгорается пожар Великой французской революции, на которую с ужасом смотрит российская монархия. Особенно досаждали России шведы, угрожая взять в осаду Петербург. Но Радищев не желает помощи интервентов, наоборот, он готов лично участвовать в обороне города и подает прошение в городскую думу разрешить ему собирать добровольческую дружину на случай, если шведский флот, превосходящий по численности русский, прорвет оборону эскадры адмирала Чичагова.
В это самое время вместе со своими сослуживцами по таможне Радищев у себя дома в Петербурге на Грязной улице (ныне улица Марата) организует типографию для печати «Путешествия». Временами его обуревают сомнения, ведь новое неслыханное по дерзости детище приведет к гибели не только его. Оно может оставить четверых безумно любимых его детей сиротами. Императрица также лишит их всех дворянства и полагающихся им привилегий. Кроме того, незадолго до публикации «Путешествия» он и Елизавета Рубановская (сестра покойной его жены) влюбляются друг в друга. Она оказывает ему огромную поддержку в то время, когда он работает над книгой, и станет ему преданной подругой до конца жизни. Как в этой ситуации не поддаться чувствам и не забросить свое опасное намерение? Но можно ли спокойно жить, зная про боль и унижение миллионов крестьян?
Ведь его лейпцигские друзья перегорели идеями молодости и оставили свои устремления, вступив во взрослую жизнь. А Радищев всё бушует и надеется, что книга разбудит и поднимет других, предостерегая в «Путешествии», что иначе Россию ждет бессмысленный и беспощадный народный бунт: «Поток, загражденный в стремлении своем, тем сильнее становится, чем тверже находит противустояние. Прорвав оплот единожды, ничто уже в разлитии его противиться ему не возможет. Таковы суть братия наша, во узах нами содержимые. Ждут случая и часа. Колокол ударяет. И се пагуба зверства разливается быстротечно. Мы узрим окрест нас меч и отраву. Смерть и пожигание нам будет посул за нашу суровость и бесчеловечие».
Поэтому Радищев делает всё возможное, чтобы книгу прочитали как можно больше его современников. Для этого было необходимо, чтобы цензура спохватилась как можно позже, когда книга уже разойдется по рукам. Полагая, что цензор будет читать лишь начало и конец книги, в начало он помещает оглавление, состоящее из названий станций, а в конец книги помещает, свою безобидную статью «Слово о Ломоносове», уже прошедшую цензуру.
В домашней типографии будет издано более шестисот экземпляров, однако распространить удастся менее ста книг. Остальные книги Радищев прикажет сжечь для смягчения своей участи. Распространить эти книги уже не представлялось возможным, потому что близился его арест. В лавку Зотова, через которую продавалась книга, уже наведывался пристав и купил один экземпляр. Сослуживцы, помогавшие Радищеву издавать книгу, уговаривали его бежать за границу, однако он наотрез отказался, смерть не пугает его, и если казни суждено случиться, то она сделает его труд бессмертным. Радищев не прячется, наоборот, он едет в Никольский морской собор, где в присутствии императрицы идет молебен о павших русских воинах в боях с побежденными шведами. Он хочет встретиться взглядом со своим высочайшим судьей.
Последние летние дни он проводит с Лизой и детьми на даче на Петровском острове. 30 июля 1790 года Радищев был арестован и передан «великому инквизитору» императрицы Степану Шешковскому. Радищев падает в обморок, узнав, что его делом будет заниматься лично известный мастер лютых пыток. Его, как опасного государственного преступника, помещают в Алексеевский равелин Петропавловской крепости, где много дней Радищева допрашивает Шешковский. Радищев полностью признает свою вину и пишет покаяние императрице за содеянное им, чтобы смягчить участь своих детей и избежать казни. Однако он не выдает никого из своих сообщников.
А книга тем временем начинает идти в люди. За неё дают 25 рублей, чтобы только взять почитать на ночь. Экземпляров, как уже было отмечено выше, было продано очень мало, к тому же Тайная экспедиция Шешковского находила и изымала проданные книги. Читает книгу и императрица, и чем дальше она читает, тем сильнее сгущаются тучи над головой вольнодумца. В итоге императрица приговаривает Радищева к казни.
После стольких дней допросов и показного правосудия груз с его плеч упал. Дальнейшая судьба была разрешена. Перед казнью Шешковский разрешает ему в тюремной камере свет, приказывает подать ему вкусное кушание и посылает ему книгу Четьи-менеи о житиях святых. От еды Радищев отказывается, а книгу читает и у него возникает желание писать, чтобы отвлечься от мыслей о предстоящей казни. Ему приносят бумагу, и он пишет книгу «Положив непреоборимую преграду…», адресованную своим детям. Свою жизнь он описывает через житие святого Филарета, раздавшего всё свое богатство бедным. Радищев хочет, чтобы его дети поняли его жизненный путь и знали, что он понес наказание за правду. К сожалению, книга осталась незаконченной и не была передана детям.
В ожидании казни Радищев находился в тюрьме несколько месяцев, и только в октябре 1790 года ему сообщили, что казнь ему была заменена на десятилетнюю ссылку в Сибирь. В Илимском остроге Радищев продолжит писать книги. За ним в Сибирь вместе с детьми поедет Елизавета Рубановская. В ссылке у них родится трое детей.
В 1796 году императором становится Павел I, который вскоре возвращает Радищева из ссылки в его родное имение в селе Немцово. Возвращение было опечалено тем, что по дороге из Сибири умирает его жена Елизавета Васильевна. Вместе с детьми он поселяется в своём имении, где находится под полицейским надзором. Однако в 1801 году воцаряется Александр I, который возвращает Радищеву все утраченные права и включает его в комиссию по составлению законов. Но Радищев не изменяет своим взглядам, а до отмены крепостного права было еще очень далеко. На мой взгляд, эту коллизию можно охарактеризовать строками Шиллера из «Дона-Карлоса», где Маркиз Поза отвечает испанскому королю:
A вы того ль хотите! Вы могли бы
Других творцов терпеть в своем созданьи?
И мне ли сделаться резцом послушным,
Где бы я сам ваятелем быть мог?
Я человечество люблю — y вас же
Я полюблю себя лишь одного.
Подвиг Радищева восславят все последующие поколение русских революционеров от декабристов и Герцена до Ленина. Радищев станет для них символом рыцарской чести, несгибаемой воли, милосердия к простому народу вкупе с преданностью своему отечеству. Именно такой породы людей жаждет Россия в наши дни, когда раздираемое противоречиями российское государство противостоит новой мировой буре, призванной установить невиданное доселе по беспощадности рабство и низвести человека до животного.
