Литераторы и власть: разговор с кузбасским поэтом
В Кемеровской области уже почти десятилетие длится конфликт между писательским сообществом и областными чиновниками от культуры. Писателей ежегодно признают «неэффективными» и уличают в том, что они не зарабатывают денег, а литераторы настаивают, что их первоочередная задача — это просвещение и работа с молодежью.
18 апреля 2018 года этот конфликт разгорелся с новой силой. Председатель областного Союза писателей России поэт Борис Васильевич Бурмистров выпустил в региональной версии «Московского Комсомольца» статью под названием «Кузбасские писатели высказались против чиновничьего бескультурья и диктата», в которой обвинил областное руководство в «неуважении к писателям и поэтам», а созданную систему управления культурой назвал «порочной». Корреспонденты ИА Красная Весна решили поговорить с Борисом Васильевичем лично и глубже разобраться в конфликте власти и литераторов.
ИА КВ: Здравствуйте, Борис Васильевич! Выпущенная Вами статья вызвала оживленную общественную дискуссию, а также породила новые и новые вопросы. Спасибо Вам, что согласились дать нам интервью и ответить хотя бы на часть из них.
Борис Бурмистров: Здравствуйте.
ИА КВ: Вы в своей статье сказали, что с приходом в областной департамент культуры и национальной политики новых людей начались притеснения писательского сообщества. Пожалуйста, напомните нашим читателям, когда это началось, что стало происходить, и в чем отличие нового состояния литераторов Кузбасса от старого?
Борис Бурмистров: Девяностые годы — сложные годы, сами знаете. Тогда государство несколько отошло от заботы о творчестве. Но благодаря нашим усилиям и поддержке губернатора в 2003 году был создан Дом литераторов Кузбасса. Мы обрадовались, ведь суть в писательской среде — это не столько издаваться, сколько общаться с себе подобными, общаться разными поколениями. Тогда у людей развивается мышление, и поэтическое творчество продвигается, потому что всё познается в сравнении.
Со сменой руководства департамента культуры и национальной политики области в 2004 году начались совершенно другие вещи. Они, наверное, исходят из Министерства культуры — начали культуру садить на платные услуги. Нас с 2008 года начали заставлять: назовите предмет платных услуг.
Книгами торговать нельзя, потому что книготорговлю государство само и развалило в девяностые годы. Слово продавать? Это я, перед тем, как пойти в школу к детям, читать лекцию или проводить творческую встречу, должен говорить: «Ребятишки, по 100 рублей скиньтесь, и тогда я вам начну рассказывать и читать стихи»? Это была бессмысленная программа, и я все время ей сопротивлялся; наверное, поэтому попал в немилость. На всех совещаниях я говорил, что писатели не могут делать платные услуги, потому что мы не зрелищная организация.
Им это не нравилось, они нам в конце каждого года чуть ли не выговоры давали — вы не выполнили план по платным услугам. Начали говорить, что у нас молодые не работают, хотя они должны понимать, что писатель — это штучный товар, который не рождается десятками или сотнями. Поэтами в 15 лет не становятся, и в 20 могут не стать. Это надо от Бога иметь такой талант, как у Лермонтова. А чтобы стать литераторами — для этого время требуется, даже если искра Божья есть, особенно для прозаиков. Прозаиком вообще в 20 лет стать трудно — нет ни судьбы, ни понимания жизни…
До 2014 года не сильно, может быть, на нас и давили, финансирование было федеральное посерьезнее. А когда трудности начались в России экономические, и в Кузбассе стало труднее, в 2016 году произошло слияние Дома литераторов и Дома художников. И цель была поставлена — зарабатываем деньги.
ИА КВ: Получается некоторое противоречие между капиталом и творчеством. В принципе, не первое столетие капитализм существует, и это противоречие как-то решалось. Были талантливые управленцы, которые умели и выгоду извлечь, и творчество развивать. Почему у нас в Кузбассе не получается?
Борис Бурмистров: Потому что люди, пришедшие в эти структуры, и должны заниматься этим управлением. Если они организаторы, чиновники, закончили институт культуры — они должны заниматься продвижением литературы. У нас в Доме литераторов работает три профессиональных литератора. Остальных наняли со стороны, человек 15 народу — там все есть: экскурсоводы, смотрители, доносители, но тех людей, которые должны конкретно понимать литературу, разбираться и знать, что продвигать — их нету.
И департамент далек от культуры, которую должен продвигать. Они вообще не читают, либо почти не читают кузбасскую литературу, а судить о ней — судят. О художниках судят. В последнее время художники жалуются: на выставки приходят профаны со стороны чиновников и выбирают совершенно не лучшие работы. Им понравилось полотно с полуобнаженной девушкой или что-то подобное — это, оказывается, писк моды современной — дают первое место.
Я знаю многие регионы, где чиновники из творческой среды, там дело поставлено совсем по-другому. На Алтае Безрукова Елена, прекрасная поэтесса, возглавляет управление по культуре. Она понимает сущность творческого человека и поддерживает его. В Феодосии культурой управляет певица Валентина Легкоступова. Она говорит, что чиновники служат для культуры, а не наоборот.
Главное — это общение. До 2010 года общение происходило по всей Сибири: мы ездили в командировки, и к нам приезжали. Сегодня мы можем выехать за город или пригласить литераторов к нам только за свой счет. Говорят, что «нет средств», а до этого были. И такое ощущение, что идет массовое давление на русскую литературу. Нужно культуру высокую преподносить, а не опускаться до уровня людей, которые живут чтивом, фильмами дешевыми. Надо культуру использовать для возвышения человека над обыденностью, а нынче этого не происходит. Пропаганда удовольствий и наслаждения — в порядке вещей.
ИА КВ: Вы обратились с призывом к новой власти, к новому губернатору. Нет ли у Вас сомнений, что положительного отклика на этот призыв не будет?
Борис Бурмистров: Сомнения есть, но я не думаю, что будет хуже. Хуже всего молчать. Это существующий несколько лет нарыв, который боялись прорвать. Посмотришь на этих чиновников: идет совещание, сидят, только головами машут. Со всем согласные. В голове-то должны быть свои извилины, должны соображать, что-то свое привносить, не только исполнять чью-то волю. Если бы остался прежний губернатор, все равно этот нарыв бы лопнул.
Какое-то время надеялись, что образумятся, поймут, что после слияния ничего хорошего не случилось. Мы раньше общались с художниками — сейчас совсем перестали общаться. И это называется слияние.
Они пекутся о молодых людях, говорят, что надо молодых приглашать, а суть моего выступления и выступления коллег в том, чтобы передать молодым писателям структуру, в которой они могли бы комфортно жить и работать. При той системе, что сегодня, молодые не выдержат вообще. Это мы, люди старой закалки, можем держаться, благодаря своему опыту, авторитету. А молодых чиновники своими требованиями торгово-зрелищных мероприятий просто сметут.
ИА КВ: Важный вопрос, на который не было ответов в Вашей статье. Какие конкретные шаги следует предпринять региональной власти, чтобы прекратить мешать поэтам и писателям Кузбасса и начать помогать?
Борис Бурмистров: Первое: я бы хотел, чтобы все вернулось на круги своя. Чтобы Дом литераторов был свободной духовной точкой Кузбасса, где могли бы собираться люди. И должна быть творческая самостоятельность. Мы ее добиваемся, потому что стали влезать чиновники даже в журнал «Огни Кузбасса». Это грубая, жесткая цензура. Я готовил статью в МК, и когда они узнали, что статья идет в газету, за сутки до выхода газеты меня бомбили звонками — «Отдайте статью начальнику департамента, пусть почитает, что вы там написали. А после уже решим, печатать или нет эту статью».
Второе: должны появиться специалисты в области управления культурой, желательно видеть новые лица. Структурно в культуре должны произойти изменения. Чиновники — они сейчас для себя, думают, что поднялись на высокий уровень, и теперь могут командовать, хамить, грубить, а нам бы хотелось, чтобы чиновники поняли, что они должны поддерживать творческих людей, помогать им.
Третье: нужно вернуться к просвещению. У нас полностью убили нашу просветительскую деятельность. Надо вернуть штаты. Нас урезали, оставили трех профессионалов в Доме литераторов, а на их место привели смотрителя, экскурсовода и других «специалистов». Творческих людей нет. У нас был человек, который занимался просвещением, он держал руку на пульсе, у него стояла задача организовывать встречи, презентации, поездки по области. Чиновники должны понимать, что ничего не получится без духовного пространства для общения в рамках Сибири — всех этих поездок, обменов делегациями. И тут для этого не хватает конкретно денег. Мы, работники культурного учреждения, ездили в Барнаул 14–15 мая, нам сказали, что не оплатят дорогу, и заставили писать заявления на отпуск на два дня без содержания.
Четвертое: вместо цензуры нужно сделать экспертный совет, он должен состоять в основном из творческих людей с участием чиновников. Сегодня все, кому не лень, пишут прозу и стихи. Этот процесс нужно отслеживать и рекомендовать к изданию книгу или произведения. Это не цензура, это некий нравственный ориентир и профессиональный подход. В год в Кузбассе издается 200 или 300 различных книг, из них настоящих писателей — 5–6 книг. Остальное — графомания. Чиновники не понимают этого, говорят, давайте поддерживать массово. Это не та массовость, которая должна быть. Этот экспертный совет должен сотрудничать и с образованием, и с культурой. В образование поступают слабые книги, совершенно непрофессиональные, и у детей отбивают вкус к чтению. Этот вкус надо детям в школах обязательно прививать, и это должны делать профессиональные писатели, литераторы. Должен быть творческий подход со стороны департамента.
Пятое: перестать литературу переводить в товар, в прибыль. Критериев оценки работы писателей очень много. У нас есть достаточно людей — лауреатов Филатовской премии, Клюевской премии, всероссийской премии Александра Невского, многие наши коллеги — лауреаты журналов «Наш современник», у нас там ежегодно по 5–6 публикаций, и в Петербурге «Родная Ладога», и на Урале, и в Сибири — вот оценка нашего вклада в творчество. Мы продвигаем литературу нашей области по всему региону Сибирскому и дальше. Молодые ездят на совещания писателей — в Липки и на Урал, где за последние шесть лет рекомендовали шесть молодых авторов сразу в Союз писателей. Виктор Петрович Астафьев, когда собирал антологию русской поэзии, сказал, что лучшая школа поэзии — в Кемерово. Разве это не оценка? Критериев оценки очень много. Еще есть критерий встреч — до 200 встреч в год проводили в школах. Как говорил экс-губернатор Тулеев, вкладывая деньги в литературу и искусство сегодня, мы завтра результат не увидим, мы увидим его позже.
ИА КВ: Культурная сменяемость и наследственность зависит от образования, в том числе в области русского языка и литературы. Как Вы считаете, какая у нас в регионе ситуация с гуманитарным образованием? И если она не идеальная, то что следует поправить?
Борис Бурмистров: Скажу по опыту моей творческой жизни. Проводим в начальных классах встречи — глазки горят, ротики разинуты, им все интересно. Идем дальше, 5–10 класс, еще в школах есть интерес к литературе, в том числе местной. Дальше идут выпускные классы и вузы — и тут наступает перелом безразличия.
Мало того, мы пробиваемся к молодым людям через интернет со своим живым словом, а в университетах появляется некая псевдосвобода, вседозволенность. Тут уже многое зависит от преподавательского состава. Мы всегда где-то с боем пробиваемся: в КемГУ веду встречу с 4 курсом студентов-филологов, преподаватели говорят: «Вы недолго, минут 20, они не выдержат». Мы час разговариваем, два, читаем стихи, потом еще полчаса вопросов было. Надо заинтересовывать и продвигать, и тогда появляется интерес. Также нужно готовить преподавательский состав. Есть институт усовершенствования учителей — почему бы им не приглашать писателей на часовую лекцию о кузбасской литературе для учителей русского, литературы и истории, приехавших со всей области? Чтобы они понимали, что у нас есть не только Маршак и Чуковский, а еще Александр Береснев — отличный детский поэт.
ИА КВ: А ситуация с ЕГЭ?
Борис Бурмистров: Да, где-то на выпуске из школы перелом и происходит. В ЕГЭ тестовая основа, хоть сейчас вернулись к сочинениям. Как можно было русский язык и литературу проверять тестами? Это основы из основ. Без слова песни не будет, театра не будет, все из слова складывается. Это должны и чиновники, и преподаватели понимать.
ИА КВ: Вы писали в статье: «если бюрократический барьер будет убран, то творить будет Человек с большой буквы». Что это за Человек с большой буквы?
Борис Бурмистров: Это простой человек, который устранил барьеры тщеславия, эгоизма, придуманной власти над человеком. Который на первое место ставит добродетели.
Я всегда говорю — в техническом развитии мы должны стремиться в XXI век. А в духовном, культурном плане — нужно взять лучшее из XIX и XX века. В XIX веке, судя по литературе, книгам, картинам и так далее, отношения между людьми добрые были, духовности побольше было. Советская литература была духовна. Это все придумки, что она была заказная. Заказная всегда была, и тогда, и сейчас. Но те писатели, которые творили по внутреннему своему таланту и мироощущению — никакие не заказные. Шолохов — заказная, что ли, литература? Нет! Абрамов, Белов? А военные писатели, они же с кровью все это проживали, творили. Какой тут заказ? Человек должен быть думающий, размышляющий и все же несущий в себе какой-то заряд порядочности.
Достоевский сказал: «Красота спасет мир». Но он со своего времени говорил, а я бы сейчас добавил: красота, стыд и совесть спасут мир. Если красота сочетается с совестью, то тогда она настоящая, а если красота пустая — внешний лоск, блеск, то от такой красоты сегодня только страдают люди. А Человек с большой буквы состоит в отношениях с другими людьми без вранья, обмана и подтасовок.
ИА КВ: В Вашей статье в «Московском Комсомольце» было сказано про «чужой дух», который проникает в сердца людей. Поясните, пожалуйста, что это за дух?
Борис Бурмистров: Что бы мы ни говорили и на Запад ни глядели — у России свой менталитет, свое понимание. Я очень много читал и люблю западную литературу. Но когда нам говорят деятели культуры и чиновники, что надо как на Западе, я не согласен, менталитет у нас свой. Мы Западу не интересны, если мы ему будем подражать. Мы свою культуру должны нести, свою литературу, свое искусство — этим мы и интересны для Запада. А если мы будем вторичны к Западу — вот это плохо. Второй момент — не должно быть псевдо-культуры без оснований. Самое лучшее из того, что создано — надо знать. И из этого надо для себя выбирать, и только после этого творить.
ИА КВ: Получается, этот «чужой дух» имеет чисто западные корни?
Борис Бурмистров: Не совсем. С одной стороны для меня он — чужое худшее влияние западных манер в искусстве, литературе, а с другой — тот внутренний дух, который работает на разложение. Зачем писать о гадком, о плохом, когда мы это каждый день видим. Должна быть в творчестве отдушина, человек, прочитав даже о плохом, должен какую-то надежду получить, ощутить, что не все потеряно. А сегодня наоборот, даже на центральном телевидении как послушаешь, о чем рассказывают и шутят различные артисты, юмористы — понимаешь, что опустились уже ниже плинтуса. И царит там дух растления.
ИА КВ: Как можно этому духу противостоять? Что бы могли сделать федеральные власти?
Борис Бурмистров: Я думаю, что, в первую очередь, должно быть понимание высшего руководства, что средства бюджетные есть, но распределение их не совсем правильное. Мы даем, не разбираясь, на все новое. Константин Райкин заявил, что ему зажимают театр, где голые по сцене бегают. И ему 2 миллиона денег добавили. В 90-ые годы был анекдот: «Николай I любил и читал Пушкина, Сталин читал Шолохова, Брежнев читал Маркова, а Ельцин читает Жванецкого, вот поэтому так и живем».
Властям следует продумать всероссийскую программу книгоиздания и просвещения, ведь сегодня мы полностью отторгаем воспитательный элемент в школе. Ведь раньше школа давала не только знания, но и прививала мораль, которой сегодня недостает по всей России. Я думаю, министерства культуры и образования должны между собой создать некую структуру, которая бы общие программы делала и отслеживала. А лучшее из культуры внедряло бы в школы. Нужны какие-то общественные, народные институты нравственности. Мы все говорим, что цензуру нельзя, а вот нравственные институты должны быть.
Федеральной власти надо больше контролировать бюджетные расходы и более справедливо подходить к грантам, ведь деньги уходят на безобразные дела. Вот недавнее дело Серебренникова! У нас такая структура сложилась правозащитная — только его тронули — сразу крик, мол, нападают на свободу. Так надо ведь разбираться, где свобода, а где пошлость. И надо, чтобы государство эту пошлость не спонсировало.
А в это время литературные толстые журналы на грани закрытия, их государство не поддерживает! Эти журналы сейчас заняты развитием литературы, литературной мысли в стране — нельзя их потерять! И еще я бы посоветовал, чтобы на высшем уровне решили вопрос профессии писателя: до сих пор ее в России нет. Есть работники культуры, библиотекари, артисты, актеры, музыканты — они работают, получают деньги, а у писателя нет профессии, он не получает деньги. А в той структуре книгоиздания, которая существует — писателю трудно пробиться. Поэтому надо государству на настоящую культуру больше обращать внимания.
ИА КВ: Благодарим Вас за содержательный разговор.
Борис Бурмистров: И вам спасибо.
