На чужой роток не накинешь платок, или Почему «распустил сопли» литератор Басинский

Нестерпимая боль терзает литератора Басинского. В самой официозной газете РФ, «Российской газете», в номере от 15 апреля 2018 года, в статье с говорящим названием «За сопливым с платком не находишься» он изливает ее вместе с обидой на «народнетотного» читателя. Что же случилось? Что заставило литератора писать то, о чем, согласно приведенной им пословице, он писать как раз не должен бы?

Не будем, в отличие от Басинского, изображать из себя обиженных и отказываться от предметного обсуждения ситуации. Разберем этот очередной, посвященный юбилею Солженицына, опус.

Для начала в своей статье литератор апеллирует к «демократии».

«В доме русского зарубежья состоялось собрание жителей Таганского района Москвы по поводу открытия памятника Солженицыну на улице его имени. Проголосовали — «за», что отрадно». Мол, браво, демократия победила! Но так ли это на самом деле? Давайте разберемся.

«Яндекс» говорит нам, что численность населения Таганского района г. Москвы на 2017 год составляет 119 989 человек. За три дня до выхода разбираемой нами статьи, 12 апреля 2018 года, Басинский опубликовал в той же «Российской газете» первую статью на ту же тему под названием «Встретимся на Таганке». Рассказывая в этой статье о том же самом собрании, он поведал, что участвовало в нем... «около трехсот жителей района». 300 из 119 989 — не маловато ли, чтобы трубить о победе демократии? Вроде бы сопоставлять сотни с сотнями тысяч и литераторы должны уметь...

Возникают и другие вопросы к описываемой Басинским «демократической» процедуре.

Первый вопрос. Почему не названо точное число присутствовавших на собрании? Можно, конечно, принять условное число 300. Но... согласитесь, странно.

Второй вопрос. Зала на 300 человек в заведении под названием «Государственное бюджетное учреждение культуры города Москвы «Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына», где проходило «собрание», согласно данным сайта этого заведения, нет. Есть зал на 200 мест.

Зал неполон, то есть людей явно меньше 200. Так откуда тогда тут, как пишет Басинский, голосование «187 голосов — за и 90 — против»? Люди в коридоре стояли, а потом зашли? Или какая-то иная «карусель» была? Или же было на собрании (что и видно на фото) человек 150, ну либо те самые 187, которые «за»? А 90, которые «против»... Не появились ли они уже в ходе написания статьи? Ведь автор, как человек интеллигентный, понимает, что междусобойчик, собранный в поддержку памятника, должен выглядеть прилично... Что «стиль туркмен-баши», как говорится, не катит. Но оставим эти домыслы, это недоверие. Зададимся следующими вопросами.

Третий вопрос. По какому закону было организовано голосование? Кем? Каким образом? Какое значение имеет голосование «кворумом» менее 300 человек?

Четвертый вопрос. Давайте посчитаем, приняв на веру заявление Басинского и сайта бюджетного учреждения Дома имени Солженицына, что все собравшиеся были жителями Таганского района, — какой процент от жителей района принял участие в этом непонятном голосовании?

300 участников «собрания» / 119 989 жителей Таганского района * 100 = 0,25 % от числа жителей Таганского района. Маловато.

Если же брать только тех жителей Таганского района, которые имеют право голоса по законодательству РФ, то подсчет будет следующим. 300 участников «собрания»/69939 избирателей Таганского района * 100 = 0,43 % от числа избирателей Таганского района. Тоже, скажем мягко, немного.

Хватит ли этого для того, чтобы считать голосование в Доме Солженицына правомочным решить вопрос о памятнике от имени всех жителей Таганского района?

Я уже не говорю о том, что в городе федерального значения Москва решения об установке памятников принимает Мосгордума, а не органы района. А юридическая безупречность в подобных вопросах весьма существенна. В таком случае надо будет 300 голосов делить на многие миллионы жителей города Москвы.

И чего тогда стоит заявление Басинского о том, что «жители Москвы проголосовали за открытие памятника Солженицыну»?

Слыхали ли Вы о науке статистике, г-н Басинский? О том, как по закону выясняют реальное мнение народа (или населения, если вам так больше нравится)? Вы же не против законов РФ?

А о понятии «демократия» слыхали? Вы же вместе с вашим кумиром Солженицыным десятки лет рассуждали об «ужасном тоталитаризме» в СССР. О необходимости демократии. Тогда почему вы народ не хотите спросить, хочет ли он установки памятника Солженицыну или нет? Сейчас же демократия есть? Или вы на самом деле ее не признаёте и мечтаете, как многие ваши «либеральные» коллеги, о сингапурском или чилийском вариантах «демократии»?

Завершает Басинский психологическую обработку читателя фразой: «Проголосовали — «за», что отрадно»... ну что тут сказать?.. Вы, г-н Басинский, с еще одной любительницей Солженицына, литераторшей Сараскиной, и г-жой Натальей Солженицыной тоже можете проголосовать. Но это голосование даст примерно тот же результат, что и на «собрании» в Доме имени Солженицына. Что 300 человек, что 3, по отношению к жителям Таганского района, а тем более всей Москвы — это примерно одинаково «представительное» число. Нуль. Зеро.

Пойдем дальше. После такой странной, мягко говоря, апелляции к «демократии» в статье Басинского следует что? Правильно, апелляция к «режиму», то есть к государству. А еще точнее — к его главе. «Указами президента РФ Владимира Путина были также обозначены эти три события: в марте — 150-летие Горького, в октябре — 200-летие Тургенева, в декабре — 100-летие Солженицына». Он, мол, все это затеял. Бойтесь его! Мол, не против нас, просолженицынской тусовки, идете, против государства!

Пугает. А мне не страшно. Свобода слова же, г-н Басинский. Она же не только на вас распространяется. На всех.

Продолжим цитировать нашего литератора дальше: «Между тем периодически раздаются вопли, что юбилей Солженицына отмечают слишком широко, а Горького, Тургенева — недостаточно. Не только простые смертные, скрывающие свои лица в соцсетях под всевозможными «никами» и «аватарчиками», но и вполне вроде бы солидные писатели, народные артисты в регистре «не могу молчать» поднимают вопрос о том, что забыли Горького и Тургенева, а юбилей Солженицына отмечают с невероятной помпой.

Юбилей Горького показал, что о нем не забыли. Отметили широко, по всей России. Надеюсь, «не обидят» и Тургенева».

Да уж, про вопли — это качественно сказано. Сразу чувствуется — слово не простого смертного, а титулованного литератора и интеллигента.

По поводу количества и качества «отмечания» (в официальных документах, правда, сказано «празднования»). Если вы уж пишете в официальной газете, то пишите конкретно. Хотите доказать, что Солженицына «отмечают» так же, как классиков, — напишите, сколько каких мероприятий намечено по Солженицыну, а сколько по классикам: Горькому и Тургеневу. Например, сколько им музеев новых открыто, сколько новых зданий для исследователей их творчества построено, сколько памятников хотят им в этом году поставить, сколько более мелких мероприятий где проведено и запланировано. Цифры — они объективны, в отличие от некоторых литераторов.

Или Басинскому неизвестны факты? Скорее всего, вполне известны, но приводить их вот как-то нет охоты. Так что верьте ему на слово, люди! Как верили в перестройку и в последующие 27 лет.

Перевод разговора с конкретики на проблему «забывания — не забывания» свидетельствует о том, что Басинскому очень не хочется говорить по существу, сравнивать юбилеи по количеству мероприятий, открытым музеям, памятникам, выделенным финансам, подаренной недвижимости и так далее. Да, «не забыли» пока власти и о юбилеях классиков мировой литературы Горького и Тургенева. Соблюли приличия в минимально возможных размерах. Но празднование-то 100-летия Солженицына, бесспорно, отмечается намного пышнее.

Еще одна цитата из Басинского: «Количество лжи, сознательных или невежественных подтасовок, которые обрушились на юбиляра в этом году в соцсетях и публичных выступлениях, изумляет и заставляет даже нормального человека задуматься: черт его знает, может, дыма без огня не бывает, может, правда Солженицын говорил и писал то, чего не говорил и не писал?»

К чему этот перевод разговора на «нормальность»? Г-н литератор психиатр и может ставить диагнозы людям, которых никогда не видел? Или критерием нормальности является преклонение перед Солженицыным? Ладно бы перед ним преклонялось большинство населения, хотя тоже не повод раздавать диагнозы остальным, — ну а если нет? Вердикт о ненормальности большинства будет выноситься на основании того, что оно относится к Солженицыну и его концепту исторической несостоятельности русского народа сугубо отрицательно?

Цитируем далее: «Может, он правда «предатель Родины», который призывал сбросить на СССР 200 (!) атомных бомб? Как же не поверить, если Солженицын, цитирую выступление народного артиста РСФСР, актера и режиссера, когда-то даже руководителя Театра на Таганке Николая Губенко в Мосгордуме: «...в своей гарвардской речи перед сенаторами США 30 июня 1975 года призывал нанести ядерный удар по СССР и сбросить 200 атомных бомб на головы соотечественников». Можно ставить такому человеку памятник в сердце Родины? Разумеется, нет!»

Понятно, что г-ну Басинскому легко и радостно выбрать единственную передержку в многочисленных обвинениях Солженицына и педалировать ее. Но и с этим вопросом не все так гладко, как нашим либералам хотелось бы.

На тему ядерной бомбардировки СССР Солженицын высказывался не раз. В основном он при этом выражал уверенность, что ядерной войны не будет. Потому что СССР слишком боится войны и не начнет ее из страха, а западные политики-де слишком моральные, чтобы начать такую войну.

Делал Солженицын и более откровенные заявления. Дважды в своих книгах он упоминает о возможности ядерной бомбардировки СССР. Один раз в виде угрозы заключенных охране. Второй раз в виде мечты бывшего заключенного, который согласен погибнуть вместе с семьей, лишь бы бомба убила Сталина и миллион людей вместе с ним.

Но это можно было бы не считать. Мало ли что наговорят герои художественных произведений. Однако Солженицын и сам много раз балансировал на грани, призывая в своих политических выступлениях к более жесткому противостоянию западных стран СССР.

Так, во время его выступления в Итонском колледже в Виндзоре 17 мая 1983 года произошел следующий диалог:

Вопрос Солженицыну: «Итак, что нам на Западе делать — сражаться с Советским Союзом ядерным оружием, которое уничтожает, или словами, которых советские не слышат?»

Ответ Солженицына: «Если бы, если бы Запад мог сражаться словами!

Советский Союз при любой разрядке продолжает идеологическую войну, так и объявляет вслух. Ни одной минуты, никогда советские руководители не отказывались от идеологической войны. Все их ложные идеи имеют обманные одежды, и они проталкивают их все 65 лет с нечеловеческой настойчивостью. На Западе часто говорят: «Мы нисколько не боимся идеологической войны, наши идеи выше, и мы победим!» Но вы не умеете мобилизовать ваших идей. Вы не умеете настаивать на истине, никогда ни в чем не уверены».

То есть Солженицын, отвечая на вопрос, надо ли в противостоянии с СССР действовать словами или ядерным оружием, прямо заявил, что слова не помогают. Не помогают, и всё тут! Могла ли у него при этом быть уверенность, что американцы возьмутся изучать пропагандистские успехи СССР (на что он как бы намекал, но именно как бы), а не применят ядерное оружие, как они его применили в Хиросиме и Нагасаки? Нет, конечно, ни у кого не могло быть такой уверенности. Даже у диссидентов, выдумавших идеальный образ США и ему поклонявшихся. Так что чем-то иным, кроме как провокацией против своей Родины, высказывание Солженицына трудно назвать.

На основании всего вышесказанного — от навязчивых литературных образов до уклончивых политических ответов — и складывается ощущение, что Солженицын не был против ядерного удара по СССР.

Чего же после этого удивляться отношению народа к юбиляру? Солженицын вольно или невольно, но добился того, что его слова и намеки — от обсуждения ядерной бомбы до неоднократных похвал бандеровцам и власовцам — привели к тому, что люди перевели количество «заходов» в качество. Они обобщили все эти намеки и экивоки — чего и хотел сам Солженицын — и пришли к своим выводам. Только выводы оказались не такими, как надеялся литератор. Люди увидели за его туманными высказываниями то, что он так старательно прятал, — ненависть к народу, построившему государство, соответствовавшее его, большинства народа, представлениям о правильном. И ни г-ну Басинскому, ни вдове писателя, ни другим приближенным к фонду имени Солженицына этого мнения уже не изменить. Как бы ни хотелось.

И потому совершенно втуне все причитания Басинского, как то: «На самом деле Губенко всего лишь озвучил то, что давно уже гуляет по соцсетям, создавая иллюзию якобы народного негодования по поводу чествования Солженицына в юбилейном году. И настоящая проблема в том, что Губенко еще можно поймать на слове, он лицо известное и ответственное».

Ну, привлеките его к суду, раз он лицо ответственное. Его же страшные для вас «аватарчики» не скрывают. Тащите его в суд. Там и разберемся, что писал или не писал Солженицын. Что же вы не тащите? Пока только слышно обиженное нытье в «Российской газете». Что-то вроде: «Чиновники, нас обижают ужасные аватарки и ужасный Губенко. Защитите и обороните!»

Или же такое: «А как спорить с невменяемыми или заведомо лживыми людьми, которые не отвечают за свои слова?»

Странный вопрос. С невменяемыми и заведомо лживыми людьми, не отвечающими за свои слова, спорить вроде бы не надо. Что же тогда обижает Басинского? То, что эти люди с ним не согласны? Он хочет, чтобы невменяемые и не отвечающие за свои слова люди любили и славили Солженицына? Ну знаете ли, хотеть не запретишь. Увы и ах, г-н Басинский.

Далее литератор рассыпает прям-таки шедевральные перлы: «Между тем они буквально пропитали своим ядом социальные сети. Если в любом поисковике вы наберете слово «Солженицын», можете быть уверены: первая же оценка «предатель Родины». Дальше — «иуда», «классик лжи» и т. д. и т. п., в самых разных, но при этом странно однообразных сочетаниях. И это не парадокс. Мне иногда кажется, что весь этот словесный яд источается одним внеразумным существом (назвать его «гомо сапиенс» я бы не решился), какой-то органической машиной по производству одних и тех же слов в разных сочетаниях. И по этому же принципу рождаются якобы конкретные обвинения в адрес Солженицына».

Похоже на параноидальный бред, на который вообще не стоило бы отвечать. Но все-таки ответим, коль скоро это напечатано в уважаемой «Российской газете».

1. Как же, г-н Басинский, эти нехорошие люди «пропитали своим ядом» социальные сети? Их что, много? Тогда, может быть, — снова страшусь предположить — они и есть то самое большинство, которое осуществляет демократию? Конечно, по-вашему, именно российское большинство невменяемо и заведомо лживо. И народ таки по-прежнему «не тот»... Но с этим, увы, уже ничего не поделаешь. Остается только эмигрировать.

2. Насчет «кажется»... Когда кажется, креститься надо, г-н Басинский, как говорят в народе.

3. Что-то у вас под конец статьи не только с цифрами, но и с литературными образами стало плоховато. Разве внеразумное существо может источать словесный яд? Оно же явно не должно уметь говорить.

4. О каких конкретных обвинениях речь? Что же вы не доводите их до читателя? Поведайте. Вы же можете что-то огласить, кроме бесконечного повторения слов о том, что Солженицын не проводил мысль о ядерной бомбардировке как о решении проблемы СССР?

Просто любопытно, почему простая мысль, что против Горького не выступают, а против Солженицына выступают практически все, не наводит Басинского на не менее простую мысль, что народ любит и уважает Горького и не любит и не уважает Солженицына? Литератору надо выдумывать какое-то внеразумное существо, какую-то органическую машину, только чтобы не признать, что народ, тот, который читал гадковатый сумбур понаписанных «светочем нашей литературы и нравственным ориентиром» слов, в подавляющем большинстве Солженицына просто ненавидит.

Хотя, судя по всему, Басинский только делает вид, что этого не понимает. И не по причине ли полного понимания уровня «популярности» Солженицына власть и подобные Басинскому «борцы с режимом», находящиеся на содержании «режима», старательно уклоняются от любых опросов общественного мнения, общественных слушаний и т. д.? Выяснение реальной статистики, раскрывающей отношение народа к Солженицыну, — убийственно для его апологетов. Если согласно корректно проведенному опросу получится, что 80 % против Солженицына, что станут делать власти и прихлебатели из Дома Солженицына? А так и будет. Опросы, проводившиеся в других городах России в связи с увековечением имени юбиляра, дали примерно такой результат. Да и решение совета депутатов Таганского округа г. Москвы говорит само за себя.

Но продолжим цитирование голословных рассуждений Басинского об обвинениях Солженицына: «Опровергнуть их нетрудно, труднее понять, откуда они взялись».

Ну, так опровергните, наконец! Долго ли мы будем слышать рассказы, что это нетрудно без конкретных доводов? Ведь не весь же юбилейный год?

Далее Басинский окончательно переходит в психологическую плоскость, доказывая, что и здесь он имеет весьма низкий уровень знаний: «Я все-таки склонен думать, что это своего рода «сублимация», говоря по-научному, «переключение части энергии с низменных, социально и культурно неприемлемых целей на возвышенные...»

Термин сублимация в его психологическом значении, г-н Басинский, — это положительное явление, а не отрицательное. По Фрейду, сублимацией сексуальных энергий является творчество, научное познание и т. д. Между тем вы сами пишете, что для вас обсуждение Солженицына в соцсетях — явление отрицательное. А значит, явно вряд ли сродни творчеству и науке. Поясняю это вам, хотя сам совершенно не сторонник Фрейда и его теории. Но если вы упоминаете некий термин, потрудитесь хотя бы понять, что это такое. Если же вы пытаетесь неумело юморить, то у вас это крайне глупо получается.

Далее Басинский переходит к «скромным» дифирамбам своему любимому автору: «Как писатель Солженицын, на мой взгляд, крупнейший модернист ХХ века, открыто нарушавший привычные жанровые границы, дерзко и очень индивидуально работавший с синтаксисом, густо насыщавший язык вышедшими из широкого употребления, но незатертыми словами».

А на мой взгляд, г-н литератор, он ничего не нарушал, потому что не был в состоянии это сделать. Графоманство границ и правил не признает. Что видит, о том и поет. Про работу с синтаксисом и прочее густое насыщение тем, что людям непонятно и неинтересно, даже писать не хочется. До того ясно, что эти навороты Солженицына стибрены из словаря Даля для выпендрежа и придания «русского запаха» откровенно русофобской писанине.

Откуда Солженицын позаимствовал свой языковой конструкт, давно поведала ваша же единомышленница Сараскина: «В Загорске Солженицын впервые открыл для себя... настоящий русский язык. В читальне оказался словарь Даля в четырех томах издания 1863 года. «Читал предисловие — и весь попал под обаяние редкой по красоте, сочной, объемной, самобытной русской речи». За Даля взялся как за серьезную науку — выписывая и конспектируя. Ему даже разрешили брать словарь из библиотеки в общежитие. <...> Много позже он скажет: «С 1947 года, с шарашки в Сергиевом Посаде и через все лагеря, ссылку, черезо всю жизнь, 35 лет делал я выборки сочных слов из далевского словаря: сперва выписывал 1-й экстракт, потом из него самое яркое — 2-й, потом и 3-й. Все это — в записных книжечках, мелким почерком». Но понахвататься интересных словечек из словаря Даля — это, знаете ли, еще не стать хорошим писателем.

Однако Басинский со товарищи упорно стремятся наделить солженицынскую писанину глубокими формой и смыслом: «Что такое «Один день...» — рассказ или повесть? Что такое «ГУЛАГ»? Нет жанра или это какой-то новый, сугубо индивидуальный жанр. Что такое «Бодался теленок...» — мемуары или модернизация классического романа о борьбе героя с Судьбой, что заметил далекий от Солженицына эмигрант Борис Парамонов?»

Если вы солидарны с Солженицыным, «нарушавшим привычные жанровые границы», то зачем вам знать, рассказ это или повесть? Вы же выше этого? Кому вы эти вопросы задаете? И зачем? Ваши отсылки к эмигранту Парамонову, эссеисту и сотруднику «Радио Свобода», — малопонятны. Парамонов что, великий писатель? Для кого вообще он авторитет кроме таких, как вы, любителей всего антисоветского?

К тому же вы уж врите, да не завирайтесь. Парамонов отнюдь не был далек от Солженицына. Известно, что переехавший в 1978 г. из Италии в США Парамонов был привлечен там Солженицыным к труду над «созданием истории русской консервативной мысли».

Что касается «Одного дня Ивана Денисовича» — то да, это не рассказ и не повесть. Это — однодневное фэнтези на производственную тему с нарушением законов физики и логики. Но это мы еще разберем чуть позже. Ближе к юбилею.

Еще перл от Басинского: «Солженицын — великая модификация «русской идеи» в ХХ веке, и спорить с ним можно только по этой линии».

Да неужто модификация русской идеи? Каково же содержание этой «модификации»? Расскажите, не таитесь. А уж о чем и с кем спорить — не надо никому указывать. Другие не хуже вас, сами разберутся.

В общем, кто Басинского читал — тот в цирк, на клоунов, не ходит. Незачем. А если серьезно, то вопросов к поклонникам Солженицына после статьи Басинского становится не меньше, а больше. Информационная ценность статьи литератора, на мой взгляд, состоит в том, что он обижен на все соцсети, а Солженицын — умница, потому что... потому. Вот до такой сопливо-слюнявой статейки докатилась «Российская газета».

Ну и, наконец, насчет поговорок. Как бы ни хотелось этого басинским, солженицыным и пр., но «на чужой роток не накинешь платок». В наше время, в отличие от времен перестройки, когда либералы затопили всё публичное пространство своими соплями и слюнями, есть интернет и есть реальное общественное мнение. И предоставленная властями колонка в «Российской газете» не спасет Басинского от ответственности перед обществом, а «Российскую газету» — от краски стыда. Как и не создаст монополию на публичное выражение мнения о Солженицыне.

Как ни пытаются Басинский энд компани повернуть общественное мнение в сторону «нравственного ориентира» — а точнее, безнравственного дезориентира — народ достаточно определенно выражает свое мнение о Солженицыне. И чем дальше, тем будет делать это все громче и яснее.