Год «Желтых жилетов». Новая форма социальной борьбы или «протест XIX века»?

Год назад многие задавали себе вопрос, что представляет собой внезапно разразившаяся буря протеста, получившая название движение «Желтых жилетов». Поначалу она повергла в замешательство французское общество, а затем была успешно обуздана властями без каких-либо значимых социальных уступок.

Читайте также: Добро пожаловать в Макронию! Протесты «желтых жилетов» глазами участников

17 ноября 2018 года на улицы Парижа и других городов вышли 287 710 человек (по данным МВД), а организаторы заявили, что их было около миллиона. Акция затронула 90 департаментов и 579 коммун. Было заблокировано 2043 объекта, в числе которых автотрассы, мосты, подъезды к автозаправкам и нефтеперерабатывающим заводам.

Число участников росло, достигло максимума в декабре–январе, после чего пошло на спад. В последнем, 59-м, выходе на улицу в протесте участвовало чуть больше 10 тыс.человек.

Основными участниками массового движения стали представители просевшего среднего класса, работающая на государство интеллигенция, обедневшие фермеры, люмпен-пролетариат — все те, кого современные социал-дарвинисты называют «прекариатом», продуктом глобализации, «не вписавшимися в рынок». Местные политики писали, что вышла вся «французская глубинка».

Налог на топливо, принятый в рамках Парижского договора, стал последней каплей, переполнившей чашу терпения. Поначалу протестующие требовали лишь отмены налога и подчеркивали свою аполитичность. Но уже в первую неделю протеста прозвучали призывы к отставке Макрона.

Первый съезд «Желтых жилетов» состоялся в конце января 2019 года в городке Коммерси (Лотарингия). Тогда впервые стихийное движение попыталось сформулировать общие требования, которые были опубликованы в сетях. Если обобщить программу «Желтых жилетов», то основные притязания касаются защиты суверенитета государства и права на национальное развитие.

Они выступают против контроля МВФ и финансового капитала над экономической, идеологической, культурной и социальной жизнью страны. Протестуют против Мигрантского пакта и разрушительных для нации идеологических концепций (внедрение ЛГБТ, феминизма), за выход из ЕС и НАТО, за прекращение грабительской приватизации и экологических обложений, препятствующих развитию промышленности, за ренационализацию предприятий, против уничтожения науки и образования, против сбрасывания государством своих социальных обязательств, против культивирования потребительства как цели жизни.

Как говорят сами участники протеста, они вышли «за человеческое достоинство».

Протесты «Желтых жилетов» сопровождались беспрецедентными репрессиями, тысячи людей оказались в застенках, десятки — покалечены. 22 манифестанта потеряли глаз, пятеро — конечности. Жестокость «диалога» властей со своим народом покоробила даже Amnesty International и ООН. Впрочем, никакой ответственности власти за это не понесли.

Справедливости ради, насилие зашкаливало с обеих сторон. Со стороны «Желтых жилетов» против полиции выступал Black Block. Только в первый день манифестаций пострадали 1700 протестующих, 94 из них получили серьезные ранения. Со стороны сил правопорядка были ранены 1000 полицейских. 19 марта 2019 года МВД сообщило о 4000 раненых среди демонстрантов и полиции. Социологи отмечают, что «число пострадавших во французской столице превышало всё, что мы знали с 1968 года».

Общий ущерб экономике составил несколько миллиардов евро, ВВП Франции просел на 0,1%, а Париж лишился статуса лучшего туристического города мира.

Читайте также: «Желтые жилеты» во Франции. Сетевая революция или спонтанный протест?

Начало желтого шторма было похоже на фейсбучную революцию, но сетевая организация протеста еще не признак «оранжевого» бунта. Его успех невозможен без конкретного интереса, мощной внешней поддержки и предательства собственных элит. В случае «Желтых жилетов» призыв сбросить Макрона не нашел поддержки в Европе, разве что припугнуть, если тот внезапно задумается о национальных интересах. Прикидывая, как этим можно воспользоваться, с движением заигрывали левые и правые французские политики, но не нашли ему применения за неимением собственных проектов.

По словам самих участников, «движение, рожденное в народной гуще, пытались взять под контроль многие политические силы, но „Желтые жилеты“ принципиально не позволяли представителям партий или профсоюзов выступать от своего имени».

Мощнейшая сеть профсоюзных организаций не только оказалась выключенной из движения, но подчеркнуто открестилась от него и не предпринимала попыток наладить взаимодействие.

Сами участники ЖЖ рассуждают о своем отпадении от существующей политической системы так: «Нам надоело. Больше нет понятий левые и правые. Нет партий, мы не верим никому. Мы хотим создать нечто негосударственное, сформировать такие Народные дома (как в Сен-Назере — прим. ИА Красная Весна) во всех регионах и коммунах».

Сегодня системные политики оставили эти попытки, чего не скажешь об альтермондиалистских и феминистских НКО. Как мухи на варенье, они слетаются на любой социальный протест, пытаясь, если не оседлать его, то хотя бы подпитаться и нагадить.

Специфической особенностью Франции является колоссальное влияние идей анархизма и левачества, пронизывающее всё левое политическое поле. Можно спорить о целях и выгодоприобретателях этих идеологий, но история наглядно показала, чем закончилась их борьба против коммунизма. Сокрушив своего основного врага — ФКП (французскую коммунистическую партию), они загнали революционный дискурс в рамки концепции тоталитаризма и провозгласили целью левого движения утопию либеральной свободы, убивающей любое коллективное действие.

Под влиянием подобных веяний «Желтые жилеты» изначально создавались как «движение без лидера, без иерархии». Делегаты и представители постоянно меняются для каждого отдельного действия, причем под лозунгом «равенства» поначалу не было даже попытки воспользоваться приобретенными компетенциями отдельных участников. Этот факт, который можно было бы принять за идеал равенства, на мой взгляд, говорит, скорее, о колоссальном недоверии и отчужденности. Что ж, нам это состояние знакомо не понаслышке. При поставленной цели это преодолимо, отметим лишь, что в движении ЖЖ этот процесс только начался.

Во главу угла движения вынесено понятие самоуправления, создание внегосударственных структур, которые в идеале должны определять жизнь на местах, что-то сродни автономным территориям. Демократия в национальном масштабе должна осуществляться путем референдума гражданских инициатив (RIC), который заменит законодательную ветвь государственной власти. Не совсем понятно, чем именно референдум будет отличаться от выборов и голосований и что, изменив форму, можно исправить по существу.

На такие вопросы у «Желтых жилетов» нет коллективного ответа. И даже принятые решения — необязательны для исполнения. «Мы надеялись на коллективный ум, но вынуждены каждый раз обсуждать всё в бюро. То, за что мы голосуем, — это социальное исследование, которое затем будет или не будет применено каждой группой по своему усмотрению», — говорит участник движения. Другой добавляет: «Демократия — это очень долго. Нам нужно научиться быстрее принимать решения».

Трудность нахождения общих точек, вызванная отказом от любого исторического опыта, отсутствием общего понятийного аппарата и даже языка, напоминает строительство Вавилонской башни.

«Любые вопросы: экология, феминизм и равенство были извращены. Смысл этих слов специально извратили. Мы хотим вернуться к здравому смыслу. Мы хотим не косметических изменений, но изменить всё до основания и во главу угла поставить не финансы, а Человка. Мы хотим вернуться к исконному смыслу этих слов», — говорит участник движения. В этой бессловесности — трагедия и главная проблема движения.

Вместе с тем за год заметен определенный прогресс. Начавшись как экономическое, движение по необходимости политизируется. Как сказал один из участников: «Люди боятся называть свои действия политикой, но то, чем мы занимаемся, это политика». А политика без идеологии невозможна — и вот уже обсуждается вопрос: Что есть цель и Кто есть человек.

Хочется сразу отказаться от бравурного описания «революционного протеста масс», которым на языке глубокого презрения к этим массам говорят функционеры от альтермондиалистов, ставя в пример движение «Желтых жилетов», как они считают, демократически недоразвитым народам, в частности, российскому. В этом птичьем языке, использовании псевдомарксистского жаргона, в восхвалении слабостей движения, лжи о скорой и легкой победе — не уважение, а попытка откровенной манипуляции.

Один мой собеседник, молодой коммунист из ФКП сказал, что форма протеста «Желтых жилетов» напоминает ему протесты XIX века. Несмотря на то что образ движения в СМИ действительно напоминает действия луддитов — когда настоящий враг подменяется чучелом Макрона, а вместо станков молодчики громят символы Республики, — движение «Желтых жилетов» все-таки не об этом.

Оно не так просто, как кажется. И уж совсем не то, чем его хотят представить леваки и феминистки.

В рассказах десятков участников движения, с которыми мне удалось пообщаться, звучит тревога о будущем национального государства, разрушаемого либеральным курсом временщиков, и любовь к своей стране. Как объясняют французы, в тоталитарной либеральной системе понятие патриотизм — практически под запретом. Поэтому собеседники выступают за «суверенитет и право народа определять свою судьбу».

Погромы — лишь часть пропагандистского сценария, в котором, подыгрывая СМИ, исполняют свою партию анархисты и леваки, а их смотрящие выдают за символ «революционности». Большинство участников движения не одобряют погромных действий (только 12% считают возможным прибегать к насилию).

«Ужасно, что СМИ нас преподносят как разрушителей. Но они не показывают насилие полицейских, мы хотим, чтобы все об этом знали. Расскажите всем», — просят люди, потрясенные несправедливостью.

Сегодня движение «Желтых жилетов» выглядит не столь массово и эффектно, как год назад. Этому способствовали точечные репрессии, а также образ бессмысленных громил, созданный совместными усилиями СМИ и анархо-леваков. За неимением порт-паролей, организации и средств информации, «Желтые жилеты» проигрывают информационную войну.

Аресты и вычленение лидеров движения из наиболее конструктивных граждан способствуют радикализации движения. Сочувствующие, которые надеялись на быструю победу, отказываются от долгосрочной борьбы. Уровень поддержки населения упал с 75% до 40%, а может быть и ниже. Большинство французов считает, что пора прекращать бунтовать, нередки нападения озлобленных граждан на пикетирующих. Особенно отрицательно относятся к движению пенсионеры, люди с высшим образованием и сторонники Макрона.

Несмотря на репрессии и провокации, движение «Желтых жилетов» по-прежнему живет. И в этом большая заслуга и мужество людей, которые смогли выйти за пределы узкого потребительского мирка, ощутили потребность цели и жертвы ради общего блага, радость совместной деятельности, братства и солидарности. Для многих из них жизнь переменилась на «до» и «после». И они не готовы это отдать.

Пока в кружках и коммунах идет незаметная работа по формированию общей платформы, идентичности и структуры, рано говорить об успехе движения «Желтые жилеты». На их пути все трудности формирования организации, избавление от эйфории, превращение стихийных бунтарей в политический субъект. Состоится ли оно, или победит сиюминутный акционизм, сказать трудно. Но только в последнем случае волна уйдет в песок, оставив на берегу новых разочарованных, уже без веры и надежды.