При дистанционном образовании «молодежь всем задаст перцу» — интервью
Вузы — это форма организации, это форма воспитания, это форма времяпрепровождения, это форма подготовки в последующем к профессиональным шагам. Все формы обучения по интернету приведут образование к снижению мотивации учиться. Так считает профессор, доктор философских наук кафедры истории философии ИФиСПН ЮФУ Елена Золотухина.
Мы попросили эксперта прокомментировать переход российского образования на дистанционный формат обучения: как проходило обучение в таком формате, и какие последствия могут быть при окончательном переходе на «дистанционку».
ИА Красная Весна: С какими проблемами столкнулись Вы и Ваши коллеги во время вынужденного перехода на дистанционное обучение во время пандемии?
— Мы столкнулись с тем, что, первый момент, мы были к этому психологически и технически не готовы. То есть надо было быстро-быстро приобретать какие-то технические приспособления и учиться нажимать нужные кнопки. Но главная проблема не в этом. Вполне можно найти технику и поставить ее, это были трудности ситуативные, трудности момента. Потом все приобщились кто к ТИМСу, кто к ЗУМу и, в общем-то, все быстро научились с ними обращаться. Проблема — в другом, в том, что это не может быть главным способом обучения. На мой взгляд, такое обучение может занимать ну четверть времени занятий, от силы — треть. Но две трети или три четверти должны быть нормальными аудиторными занятиями.
Конечно, дистанционные формы необходимы и возможны, как мы убедились, там, где нет возможности работать в аудитории. Ну, например, экстренно — при эпидемии, на регулярной основе — в заочном обучении. Вот для заочного обучения, когда студенты очень далеко — это способ работы. А для стационара — только если вдруг разразился страшный мороз или нет воды, и учебный корпус не работает. Вот тогда давайте! В этом случае мы занятия не прерываем и продолжаем занятия по интернету.
ИА Красная Весна: Чем чреват переход на дистанционный режим обучения?
— Отсутствием контакта преподавателя и студента. В сложившейся ситуации я преподавала людям, которых я уже знала. Я их видела: один поток я знала лучше, другой — хуже, но все-таки два-три раза я с этими ребятами прозанималась. И я представляла, что это за люди, какие у них лица, и как они могут реагировать на то, что я говорю. А если мне встречаться, например, с новой аудиторией, где я никого не знаю, это все равно, что я читаю лекцию в какую-то черную пустоту. Я не вижу ни людей, не вижу их реакцию. Люди не видят друг друга или видят какие-нибудь условные картинки, квадратики на экране, и живого человеческого контакта никакого не получается.
ИА Красная Весна: Как, по Вашему мнению, изменится роль педагога, если использовать практику дистанционного образования?
— Ну, как она изменится? Это будет какое-то невнятное, непонятное, неизвестно где находящееся лицо, с которым невозможно практически вступить в адекватное живое общение. Усилится условность и формализация, потеряется большой пласт человеческого общения, потому что образование — это не просто усвоение информации. Информации полно в интернете. Как говорится, приходи и бери. А преподавание — это всегда личностная подача материала, и человек в живом общении выступает как конкретное лицо со своей мимикой, жестами, со своим пафосом и т. д. Это все теряется, когда смотришь в черный экран, и студенты смотрят в черный экран.
Отсутствует тот «познающий коллектив», который создается при чтении лекции и при проведении контактного семинарского занятия.
Ведь взаимодействуют не только преподаватель и студент, взаимодействуют студенты между собой, и они все находятся в аудитории в специфической обстановке, которая специально создается для концентрации внимания. Для того, чтобы все внимание отдавалось предмету, чтобы они усваивали то, что говорит преподаватель. А когда они сидят дома, и на них со всех сторон то кошки лезут, то собаки, то чайник кипит, то вообще кто-то рядом занимается, никакого успешного усвоения знаний быть не может. Обстановка неподходящая.
ИА Красная Весна: Какова роль контакта в жизни человека лицом к лицу и чем отличается от дистанционного контакта?
— В свое время известный социолог европейско-американский Альфред Шюц, ученик Эдмунда Гуссерля, писал, что единственное нормальное общение — это общение «лицом-к-лицу». Я с ним абсолютно согласна, потому что именно при общении лицом к лицу люди воспринимаются как личности, а не как просто голоса, имена, тексты и т. д. Дело в том, что в особенности на гуманитарных предметах необходима эмоциональная, живая связь между людьми, когда лицо человека видно непосредственно, оно не искажено камерой, когда видны жесты, мимика, и всё это происходит в соответствующей обстановке аудитории, располагающей к восприятию материала. Именно тогда усваивается все необходимое. Одновременно идет воспитательный процесс, передаются ценностные моменты, а не просто какая-то «информация». Кроме того, в общественных и гуманитарных науках всегда затрагиваются и обсуждаются актуальные вопросы жизни, политики, культуры, на которые завтра будет уже поздно реагировать.
ИА Красная Весна: В последнее время крупные чиновники заявляют, что дистанционное образование должно быть естественным правом для большинства граждан, а очное образование должно быть привилегией элиты. Что Вы думаете по этому поводу?
— Я не слышала, чтобы чиновники так говорили, не читала, потому что они люди достаточно осторожные и в таком смысле этого не преподносят. Я согласна с тем, что дистанционное образование должно быть правом, но я не согласна с тем, что оно должно быть обязанностью. Вот в чем дело. То есть это право, но не обязанность. Если вы живете в глухой деревне, но у вас есть интернет и вы можете подключаться к дистанционной форме и прослушать живую, кстати, не записанную, а прямо от преподавателя лекцию — это хорошо. Если же вы находитесь в одном городе с университетом, будь то ваш дом или общежитие, куда лучше пообщаться непосредственно, это будет лучше, чем пользоваться посредником-экраном.
Дело в том, что сама тенденция массово вводить электронное образование неизбежно ведет к разделению. Это разделение многопланово.
Во-первых, атомизация самих студентов: они больше не составляют коллектива однокашников-единомышленников, вместе овладевающих профессией, обсуждающих проблемы учебы и труда. Каждый сам по себе. А ведь именно в студенческой жизни завязываются и постоянные профессиональные контакты, и складываются дружбы, и рождаются семьи. Студенчество — особый этап взросления, особый мир.
Во-вторых, это разделение преподавателей и студентов, отрыв их друг от друга. Хороший преподаватель потому и может научить делу, способен «заводить» аудиторию, что он обменивается с ней мыслями, чувствами, энергией. И ради этого обмена мы во многом работаем.
В-третьих, разные виды образования очень быстро начнут делить общество на страты. Массовое (компьютерное) образование— массам, а живое, личное — узкому кругу. Но надо этому противостоять.
Дистанционному образованию должен быть отведен какой-то разумный сектор возможностей. «Записанные лекции» и даже беседы через Тимс не достигают образовательной цели. Тем более, невозможно оставлять учащегося человека просто с огромной кучей каких-то текстовых электронных форм: никто не обучится. Все заскучают и закинут эти тексты подальше.
Преподаватель тем и хорош, что заинтересовывает и мотивирует, хвалит и упрекает, вдохновляет тех, кто стремится расти, и подстегивает отстающих.
Дело в том, что, чтобы люди вообще обучались чему-нибудь, нужна очень мощная мотивация. Но, во-первых, она есть далеко не у всех, а во-вторых, сама экономическая система у нас такова, что она пока не дает той мощной мотивации ради «карьеры», как мечтают технократически ориентированные организаторы электронного образования.
Во власти постоянно ставится вопрос о восстановлении «социальных лифтов» для молодежи, но пока эти лифты последние двадцать лет отсутствуют, а это означает очень высокий уровень неопределенности и соответственно — низкий уровень мотивации. Но обществу не сегодня, так завтра необходимы образованные люди, причем образованные не узко-прагматически, а достаточно универсально, и для того, чтобы они появлялись, нужны реальные старшие коллеги-преподаватели, способные пробуждать мотивацию к учебе, даже если ее не дает наличная объективная ситуация.
ИА Красная Весна: Министерство образования уже говорило о том, что будет переводить и высшее образование, и среднее образование на «дистанционку». Как вы прокомментируете это решение?
— Я не слышала о таком радикальном решении. Подобного рода инициативу проявляют отдельные ректоры, например, ВШЭ и МФТИ. Однако Путин сказал «нет», отверг возможность полного ухода в «онлайн». Хотя вполне вероятно лоббирование со стороны бизнеса создания «корпоративных университетов», главная задача которых — не образование, а деньги. Бизнесу выгодно много брать за обучение и как можно меньше тратить на учебный процесс.
Но на массовый уход в «онлайн» последует страшный реверс от общества, такой, который заставит государство платить гораздо больше денег на ликвидацию последствий. Вузы и школы — это форма организации жизни молодежи — взрослеющих энергичных людей. Это подготовка к профессии, обеспечение занятости, обучение целедостижению, и, как мы уже сказали, это территории общения, спорта, самодеятельности, просто коммуникации.
А ну, как все эти молодые люди сядут по домам, будут распылены и предоставлены сами себе? Возникнут молодежные банды, начнется социальный хаос, и молодежь всем задаст перцу. Тогда придется власти, если она, не дай Бог, сделает такую ошибку, либо заново возвращать обучение в стены университета, либо принимать дополнительные меры с вложением дополнительных денег в организацию молодежи на местах. Это ж всё не шутки!
ИА Красная Весна: Скажите, пожалуйста, если дистанционное образование введут, будет же меньше издержек на само содержание университетов, т. е. содержание аудиторий, меньшее количество преподавателей и всё прочее. В результате оптимизации появятся новые средства на организацию молодежи. Будет ли выход из такой ситуации?
— Если так экономить, так, может быть, вообще всё закрыть? И пускай дети гуляют без образования? Очная форма обучения в университетах складывалась столетиями, было бы страшным разрушительством избавляться от нее. Конечно, например, Высшая школа экономики может трансформироваться в маленький вузик, направленный чисто на прагматику, успех и моду. В таком вузе студенты платят по 500 тысяч в год, это чисто коммерческое предприятие, которое, возможно, допустимо в столице. Но цель образования как дела общественного и государственного — все же сами образованные люди, а не деньги как таковые, потому что в противном случае развалится подготовка кадров, как говаривали прежде, «для народного хозяйства». Наоборот, сейчас власть заявила, что в провинции будет увеличено число бюджетных мест. Это значит, что не всё и не все будут строиться по образцу «корпоративного университета», и нормальное образование продолжит свой путь. Хочется в это верить.
