В какого бога верят американцы? 1984-й на киноэкране в 2019-м
Недавно на российские экраны вышел фильм «Власть» — биографическая драма режиссера Адама Маккея о «сером кардинале» американской политики Дике Чейни. Главную роль исполнил однажды сыгравший Бэтмена актер английского происхождения Кристиан Бейл.
Покуда отечественный зритель приобщался к скандальной киноленте, по ту сторону океана всем причастным уже успели «раздать слонов». Несмотря на целый «зоопарк» номинаций, слон, за которым в США давно закрепилась слава «тотемного» для Республиканской партии животного, достался создателям фильма в одном-единственном экземпляре — в виде «Оскара» за лучший грим и прически. Оставим стилистов и визажистов Голливуда наедине с их трофеем и поговорим о самой «Власти» с кавычками и без.
Сюжет фильма охватывает всю сознательную жизнь главного героя — от бурной и бесславной молодости к вершинам (или глубинам?) американской политики, куда он взобрался (или нырнул?) из-под каблука своей жены, Линн. Как знать, шагнул бы молодой бесшабашный Дик в мир аппаратных интриг, если бы та когда-то не пригрозила разводом своему благоверному? Однако стоило Чейни пробиться на первую свою должность в администрации Ричарда Никсона, как очарование студенческих пьянок тут же рассосалось в многообещающей, хотя и обманчивой кабинетной тиши.
Дальше Маккей подробно рассказывает о том, кем был Чейни при Джеральде Форде, Рональде Рейгане и обоих Бушах — старшем и младшем. Не забыты и вынужденные промежутки в карьере Дика, связанные с правлением президентов-демократов — сначала Джимми Картера, а затем и Билла Клинтона, который почему-то остался неназванным. Вторая пауза и вовсе едва не превращает Чейни в пожизненного пенсионера. Однако идиллический финал оказывается ложным, и заключительная часть фильма повествует о тех самых восьми годах, которые принесли главному герою славу самого влиятельного вице-президента в истории США.
Неправильные республиканцы с их неправильным Богом
Пожалуй, только отпетый лентяй еще не успел обыграть двусмысленность слова vice, которое режиссер и сценарист Адам Маккей вынес в заглавие своего творения, а российские прокатчики перевели с привычной, хоть и нарочитой неточностью. Эти два слога могут означать как «порок», так и должность чьего-либо заместителя. Например, вице-президента Дика Чейни при 43-м президенте США Джордже Буше-младшем. Не секрет, что разными оттенками порока в американских правительственных кабинетах не пестрят разве что обои. Казалось бы, что уж говорить о «самом деструктивном человеке на планете Земля», как однажды назвал Чейни другой голливудский режиссер Эд Харрис?
Однако упомянутая игра слов могла бы подразумевать и нечто большее. Что если Маккей имел в виду фундаментальную вторичность зла — эдакого вице-добра, которое приставлено к оному на правах неисправимого шкодника, как дьявол приставлен к Господу? Однако Бога как такового здесь не предвидится даже ex machina. Не считать же, в самом деле, вторым пришествием Христа появление Барака Обамы, который как чертик из табакерки выскакивает со своей «спасительной» инаугурационной речью в концовке фильма!
Не возникает и впечатления, что Господь оставлял Америку всякий раз, как только Чейни, дерзкий выскочка из штата Вайоминг, окапывался под сводами Белого дома. В том, что США ни на мгновение не переставали быть «Градом на холме», не даст усомниться хотя бы вставка с Рональдом Рейганом, при котором Чейни пережил второй карьерный взлет (1981–1989) после своей работы в администрациях Никсона и Форда в 1969–1977 годах.
Для полноты картины герою Кристиана Бейла недостает разве что личного духовника, который успокаивал бы нечистую совесть своего патрона искусно подобранными цитатами из Библии. С той же находчивостью, с какой Дэвид Эддингтон, личный юрисконсульт Чейни, растолкует тому, когда настанет время, «теорию унитарного правления», то есть теорию абсолютной и неограниченной власти.
Впрочем, и без этой недостающей роли создается впечатление, что республиканцы верят в какого-то неправильного Бога, который — вот незадача! — не печется о глобальном потеплении и правах лесбиянок. Даже если одной из них оказывается родная дочь Чейни, чью роль сыграла Элисон Пилл. К слову, из-за своей родной ЛГБТ-активистки элитному ревнителю традиций приходится в 1990-х залечь на дно, с которого он всплывет только в кресле вице-президента при Буше-младшем. Впрочем, можно подискутировать, кто из властвующего тандема больше заслуживает приставки к должности — харизматичный и расчетливый герой Бейла или 43-й президент США в межеумочном образе Сэма Рокуэлла.
Однако режиссер явно переусердствовал в своих попытках изобличить республиканское мракобесие, и дело тут даже не в образе Буша-младшего. Куда колоритнее эпизод начала 1980-х, где рабочие — наверняка из числа незадачливых сторонников Рейгана — ломают «демократические» солнечные батареи в угоду новоизбранному кумиру. Я, возможно, покажусь въедливым занудой, но эта сцена смотрится как натуральное жертвоприношение! Неужели Бог в том виде, в каком он мог понадобиться Маккею, настолько жесток, что готов отъять у простых американцев даже право на «самый свет»? Или здесь имелся в виду не христианский Господь, а «партийное» божество республиканцев — не менее мрачное и зловещее, чем какой-нибудь Кронос или Ваал?
Часть вместо целого, или С больной головы на больной лоб
Однако корпоративный демократический божок вряд ли оказался бы добрее того условного «Ваала», которому Чейни служил с подлинно методистским (одна из протестантских конфессий — прим. ИА Красная Весна) рвением. Есть подозрение, что такой «небесный владыка» поливал бы вьетнамскую землю напалмом с той же щедростью, с какой одаривал бы своей сомнительной благодатью геев и феминисток. С чем, впрочем, земная американская военщина успешно справилась за него еще при Линдоне Джонсоне (36-й президент США от Демократической партии — прим. ИА Красная Весна).
Однако Маккею кровавая вакханалия во Вьетнаме и Камбодже сама по себе неинтересна. Зато он жадно прислушивается к ее поздним отголоскам, даром что они пришлись на первые годы Чейни в большой политике. Однако для вдумчивого зрителя это еще не повод примыкать по выходу из кинотеатра к «прогрессивной» демократической коалиции. О схожих злодеяниях «партии ослов» не дали бы соврать ни упомянутый Джонсон, ни, к примеру, несчастные сербы, чью Родину еще один «демократ» Билл Клинтон растерзал с тем же цинизмом, с каким тандем Чейни и Буша-младшего разбомбил Ирак и Афганистан.
Читайте также: Натовские бомбардировки Югославии 20 лет назад установили новый криминальный миропорядок
Впрочем, признаем очевидное — если бы Маккей хотел наслать чуму на оба партийных «дома», то и тогда ему ничто бы не мешало оставить Чейни главным героем своего киноромана. Прорываться к целому по частям обречены все, кто хочет почувствовать себя наравне с этим безумным, безумным миром, будь он хоть тысячу раз «расколдован».
Любой ученый, философ или художник сначала добывает из сущего отдельные понятия, категории или образы, прежде чем заново сложить их в нечто общезначимое. Конечно, если он взаправду стремится ускользнуть от тирании частностей, а не переложить проблему с «больной головы» на больной лоб или затылок. В случае Маккея — с американской элиты как целого на клан Чейни-Буша-Рамсфельда.
Но как бы то ни было, а для любого биографа, будь он хоть «архивной крысой», хоть звездой Голливуда, чистая воля к власти заслоняется судьбами конкретных деспотов и бюрократов. И даже под сводами Белого дома каждый из таких политиканов обнаруживается не столько в виде «министерской машины», сколько как живой человек, как бы его ни испортил карьерный вопрос. Вот почему та же «Власть», не будь она антиреспубликанской агиткой, могла бы наглядно проиллюстрировать, как это живое начало неумолимо отмирает в неравной борьбе с libido dominandi.
И быть бы персонажу Бейла таким же олицетворением и, в конечном счете, такой же жертвой американской воли к господству, как Вилли Старк из «Всей королевской рати» или герой «Гражданина Кейна». Но коньюнктура есть коньюнктура, и потому Маккею остается только затушевать общий знаменатель американской Realpolitik, замкнув эту волю на отдельную клику в Белом доме. Чего, к слову, так и не решились себе позволить в своих знаменитых фильмах ни Роберт Россен, ни Орсон Уэллс.
Читайте также: «Это нуар». «Гражданин Кейн» успешно прокатился в Екатеринбурге
А раз так, то Pax Americana, изначально сотканный из властолюбия, избраннических установок и культа силы, предстает в кривом зеркале «Власти» как ничейная земля, которую опутал своей липкой сетью паук по кличке Дик. Неразрешенной остается одна-единственная загадка — как так случилось, что герой Бейла сплел эту паутину не в укромном углу Йельского университета, откуда с треском вылетел в бурной молодости, а прямо в Белом доме? Не сводить же все к банальной протекции Дональда Рамсфельда и других «бешеных слонов» из администрации Никсона! Впрочем, Маккею, который старательно бежит горькой правды о других властителях Америки, меньше всего нужен ответ на этот «несвоевременный» вопрос.
«Какую власть имеешь ты в виду?»
Зато, применительно к порокам главного героя, режиссер не скупится на выразительные средства. Киноязык Маккея до того пестрит разношерстной символикой господства и подавления, что в какой-то момент у зрителя начинает рябить в мозгу. Тут вам и трепетная лань в когтистых лапах хищника, и лицо камбоджийской девочки за секунду до взрыва американской бомбы… А чего стоит семейная декламация шекспировского «Ричарда III» в исполнении завтрашнего вице-президента и его жены! Неужели параллель между аппаратными приключениями амбициозного янки и трагической судьбой английского короля кто-то может воспринять всерьез?
Но самым сюрреалистичным узором в этом калейдоскопе стал эпизод с Джесси Племонсом в роли рассказчика, который гибнет под колесами в тот самый момент, когда Чейни лежит при смерти. Уж не хотел ли режиссер поведать зрителю, что этот несчастный случай был предопределен всё тем же злым республиканским божком, а то и подстроен его угасающим жрецом, которому как раз требовалось новое сердце?
Что про такую эклектичную мешанину сказал бы… допустим, французский философ Мишель Фуко — один из величайших знатоков всего, что связано с языком власти? Впрочем, не нужно быть корифеем структурализма, чтобы констатировать безалаберную расстановку символических «запятых» в маккеевском сценарии.
Примечательно, что «Власть» перекликается по части небрежной «пунктуации» с классическим произведением на смежную тему — знаменитой антиутопией Оруэлла «1984». Известный публицист Исаак Дойчер когда-то даже назвал этот роман «политическим комиксом ужасов» и, признаться, было за что. Ведь Оруэлл — будем честными — свалил в кучу все репрессивные и надзорные практики, какие только смог припомнить, дабы соорудить картину «идеального тоталитаризма».
Автор культовой антиутопии не заботился о том, насколько совместимы телекраны (вымышленные средства видеослежки в «1984» — прим. ИА Красная Весна) в каждом доме с портретами вездесущего Большого брата. Впрочем, Оруэлла трудно упрекать в том, что он не был знаком с трудами того же Фуко за четверть века до их выхода в свет. Это теперь известно, что пытки в тайных застенках и показательные казни на площадях принадлежат к разным дискурсам, а в просматриваемом насквозь пространстве уже незачем развешивать изображения вождей и диктаторов.
То же касается и трагической рефлексии Ричарда III у Шекспира или Калигулы у Камю, которую можно вписать в один контекст со звериным азартом хищника только в пропагандистских целях. Знает это и сам Маккей, но все равно вписывает. Да и что еще ему остается, кроме как громоздить Пелион на Оссу в попытках окончательно запинать отставного «дохлого слона»!
Но как бы ни был предвзят создатель «Власти», за один образ — пусть и неверно истолкованный — ему все же стоит сказать спасибо. Гадание на кофейных чашках, которые герой Бейла громоздит одну на другую в попытках узнать свою карьерную судьбу, на самом деле символизирует неизбежный конец американской гегемонии. Но куда бы ни рухнула эта пирамида, ближние и дальние народы, увы, напоследок еще испытают на себе убойную силу разлетевшихся осколков. Нужно только постараться сделать так, чтобы это были действительно осколки, а не комки радиоактивной пыли, в которую при первой возможности стер бы полмира хоть Чейни, хоть Буш, не исключая и Трампа с Обамой.
