Совместим ли постмодернизм с православием?

15 марта промонархическое общество «Двуглавый Орел» на своей орловской пресс-конференции представило фильм «Раскаленный хаос 1917». После состоялся просмотр картины в кинотеатре «Современник», и ее обсуждение с автором сценария Игорем Ворониным.

В процессе обсуждения корреспондент ИА Красная Весна обратил внимание собравшихся на использование в фильме кадров документальной хроники в отрыве от ее исторического содержания и поднял вопрос о документальности кино. Воронин в ответ назвал фильм «документальным кино 21 века», а на уточнение о том, что оно постмодернистское, заметил, что считать фильм постмодернистским или нет — это дело вкуса.

Далее последовал вопрос о сочетаемости постмодернизма с православием, который вызвал у сценариста некоторую заминку с ответом. В итоге он заявил, что никаких противоречий тут не видит: «Говорят, что постмодернизм не сочетается с православием. Я не знаю почему, честно говоря».

С просьбой прокомментировать тезис о совместимости православия и постмодернизма мы обратились к редактору журнала «Православный христианин» Михаилу Дьяченко. Журнал издается Калужской епархией Русской Православной Церкви с 1991 года. Редактор первое высшее образование получил на факультете машиностроительных технологий в МГТУ им. Баумана, второе — в Калужской духовной семинарии по специальности православное религиоведение.

Михаил Дьяченко: «Не претендуя на то, что в состоянии коротким ответом определить все противоречия между православием и постмодерном, попытаюсь сформулировать хотя бы самые острые моменты.

Начнем с того, что постмодерн как направление мысли формируется в условиях кризиса гуманизма. Собственно, он является попыткой примириться со смертью гуманизма (точнее, со смертью просветительского проекта), которую констатировали некоторые философы во второй половине XX века. Несмотря на то, что православие не очень одобряет гуманизм, замещающий фигуру Бога человеком, возводя творение на место Творца, все же мы согласны с оптимистическим взглядом на природу человека.

Как и гуманисты, мы считаем, что воспитание и образование положительно сказываются на человеческой нравственности. Мы, совсем уж попросту говоря, считаем, что человека было можно и можно сейчас возводить на более высокие нравственные степени путем работы с ним. Да, труд этот долгий, кропотливый, плоды его легко теряются в войнах, революциях и других бедствиях, но он необходим. Для православных людей — в силу нашей веры в то, что в каждом человеке сокрыт образ Божий, который, как семя, надо дорастить до подобия Божьего, у гуманистов свои причины. Но мы тем не менее не можем согласиться с постмодернистским пессимизмом, который призывает считать, что человеческая природа не изменяема.

Кроме того, постмодернисты уверены, что человеческая история — это хождение по кругу. Вспомним знаменитый „Жестяной барабан“ Гюнтера Грасса: снова и снова солдаты берут один и тот же город, почту и вокзал, снова и снова человечество совершает один и тот же виток. Православие категорически несовместимо с такой антиисторичностью. Библия начинается рассказом о том, как Бог творил этот мир, в рассказе об этом прп. Максим исповедник и прп. Макарий Египетский находят план воспитания человека, замысленный Богом, в результате которого человек, получив последовательно господство над Землей, космосом и духовным миром должен по Благодати приобрести некоторые качества, которые Бог имеет по Своей природе. Но случилось грехопадение Адама и Евы, началась череда событий, известных нам по книгам Ветхого Завета. Но обратите внимание: собранные в Библии тексты завершаются Откровением Иоанна Богослова, в котором рассказывается, что земная история человечества имеет конец, а не топчется по кругу. Правда, история человечества как такового на этом не заканчивается, она имеет свое продолжение, но нам главное было увидеть, что в православном мировидении никакого хождения по кругу нет, история реализуется, имеет свою цель и смысл, она когда-то началась, имеет важные этапы (неоднократно упоминаемые в Евангелиях, в частности — в родословиях Христа, которые важны для евангелистов) и имеет финал.

Это важно еще и потому, что для постмодерна, видящего мир как текст, свободной воли не существует. Каждый выбор человека предопределен некими внешними и неизменяемыми обстоятельствами. Что совершенно неприемлемо для православия, и я даже не буду останавливаться на этом моменте подробно.

Но из этого пункта следует и некоторая, вполне очевидная моральная амбивалентность постмодернизма. В самом деле, если человек не виновен в своем выборе, если этот выбор предопределен за него внешними обстоятельствами, то о каком грехе мы можем говорить? А раз нет греха, то нет и осознания, покаяния, исправления — нет никакого морального роста ни для отдельного человека, ни для всего человечества. Но об этом мы говорили, мне просто было важно подчеркнуть еще одну причину, весьма важную для понимания несовместимости православия и постмодерна.

Можно еще поговорить о том, что постмодерн, отрицая историчность человечества, отрицает заодно все крупные нарративы, идеологии, проектность истории, при том, что мы, православные, саму человеческую историю рассматриваем как мегапроект Бога, в котором сотворение Вселенной — лишь этап, но да это уже, наверное, углубление в частности.

Если подвести итог, то могу сказать, что лично я вижу основные причины несовместимости православия и постмодерна в том, что постмодерн отрицает свободу человеческой воли, историчность человечества, утверждает моральное безразличие и относительность добра и зла. И это кроме самого главного момента: собственно, вслед за Ницше, постмодерн провозглашает смерть Бога, что уже достаточно для абсолютного, стопроцентного, совершенного неприятия постмодернизма православными верующими».