Пенсионная реформа как угроза национальной безопасности в приграничье
Мы как журналисты освещали протесты против пенсионной реформы на территории Брянской области. Те наблюдения, которыми делились наши корреспонденты, как мне кажется, могут представлять интерес с точки зрения понимания происходящего процесса.
Протест выражали различные организации. Предлагаю рассмотреть митинговую активность как, с нашей точки зрения, наиболее показательную.
Итак, 1 июля 2018 года, в Брянске на площади Революции прошел первый митинг против пенсионной реформы. Несмотря на раннее время (власти согласовали начало митинга на 8:30 утра), дождливую погоду и неожиданно возникшие проблемы с городским транспортом, в мероприятии приняли участие около 500 человек.
Митингов таких масштабов в Брянске не было очень давно — ни сторонники Навального, ни дальнобойщики, ни сама КПРФ до этого момента не могли собрать такое количество людей, а пенсионная реформа смогла. Фиксируем это и идем дальше.
Следующий митинг 28 июля оказался ещё более крупным: в нем приняли участие более 1 000 человек.
Митинг, прошедший 2 сентября, оказался менее многочисленным: в нем, по нашим оценкам, приняли участие не более 500 человек. Но, снова подчеркну, таких масштабных митингов до лета 2018 года в Брянске давно уже не было.
Итак, первой отличительной чертой митингов против пенсионной реформы в Брянске стал значительный рост количества участников протеста по сравнению с предыдущим периодом.
Второй аспект, на который следует обратить внимание — это то, какие политические силы приняли участие в этих митингах.
Напомню, что их организатором выступила Коммунистическая партия Российской Федерации, то есть не какая-либо маргинальная группа, а вполне себе респектабельная думская партия.
Прошедшие акции в целом были подконтрольны КПРФ, находились в рамках законного гражданского протеста и, за исключением некоторых эпизодов, не были провокативными.
Однако мы видели, что уже на первом митинге на сцену выходили деструктивно настроенные ораторы, а также персоны, принявшие активное участие в перестроечном процессе 80-х годов.
Призывая к объединению коммунистов, социал-демократов, профсоюзов, священнослужителей, националистов и сторонников Навального, эти люди проявили удивительную способность к трансформации своих взглядов. Если 30 лет назад они клеймили коммунистическую идеологию и КПСС, то сегодня они в позитивном ключе говорят о Карле Марксе, рассуждают о социальном государстве и осуждают олигархов.
Итак, второй отличительной чертой стало активное участие перестройщиков на всех этапах протеста, а также готовность КПРФ вступать в союз с теми, кто приложил руку к развалу Советского Союза и по определению должен восприниматься коммунистами как противник.
Что получается? Прежде эти все перестройщики и майданщики были для людей абсолютно чужими, у них не было и нет сколько-нибудь массовой социальной базы. А КПРФ, пусть и сильно растеряла свой авторитет, но все же воспринимается людьми как представитель народных интересов и у нее есть собственная структура. Теперь же все эти деструкторы, вступив в союз с КПРФ, получили возможность воспользоваться всем этим потенциалом, они становятся для людей такими же своими.
Наши корреспонденты также обратили внимание на то, как изменялись лозунги протестующих.
Основным тезисом первого митинга стал призыв к власти прислушаться к мнению народа и провести референдум по вопросу пенсионной реформы. Люди дружно подхватывали знаменитое «Мы — не рабы! Рабы — не мы!» и при этом с настороженностью относились к призывам осуществить у нас «Армянский сценарий» государственного переворота. Антипрезидентские лозунги не находили отклика у присутствующих. Основным объектом критики было правительство Российской Федерации, инициировавшее эту реформу.
А вот на митинге 2 сентября, то есть после того, как президент поддержал пенсионную реформу, почти вся критика досталась именно ему и именно на него подавляющее большинство выступающих возложили всю полноту ответственности за происходящее. Риторика ораторов была очень жесткой, впервые прозвучал призыв к импичменту главы государства. И теперь уже каждый антипрезидентский лозунг находил отклик у людей.
Здесь же один из выступавших призвал всех поддержать митинг, который запланировали провести сторонники Алексея Навального. Позднее второй секретарь обкома КПРФ в интервью нашему корреспонденту заявил, что их партия не поддерживает митинги Навального, а также то, что человек, призвавший выйти на них, не имеет отношения к их организации. Однако это было сделано уже после митинга, когда майданщики уже получили свое и люди услышали призыв выйти на митинг Навального со сцены мероприятия, организованного КПРФ.
Таким образом мы видим, что деструктивные силы, которые просто не могли не захотеть получить в свое распоряжение волну недовольства, благодаря признанию со стороны КПРФ, превратились из вчерашних маргиналов во вполне уважаемых представителей народа и постепенно их лозунги стали основными лозунгами протеста.
Так КПРФ по факту поделилась с перестройщиками и деструкторами накопленным ею протестным потенциалом.
Важнейшей отличительной чертой протеста против пенсионной реформы на территории Брянской области стала его численность и география.
28 июля более 250 человек вышли в городе Карачев, более сотни в городе Сельцо, несколько человек вышли на митинг в поселке городского типа Погар.
29 июля около 120 человек протестовало в городе Почеп, более сотни в городе Новозыбков и столько же в поселке городского типа Выгоничи, около 50 человек вышли на митинг в городе Фокино и еще около 80 человек вышли на митинг в поселке городского типа Климово, чему мы позднее уделим отдельное внимание.
30 июля более 110 человек вышли против пенсионной реформы в городе Дятьково.
31 июля более 100 человек протестовало в городе Мглин.
1 августа 1 августа митинги на территории Брянской области продолжились: около полутора сотен человек вышли с протестом в городе Жуковка и столько же в городе Унеча.
4 августа около 40 человек вышли с протестом в поселке городского типа Красная Гора.
Много это или мало?
Если рассматривать эти цифры с точки зрения возможности силового подавления, то, безусловно, это очень мало. Но если через эти цифры попытаться взглянуть, а какой же процент жителей того или иного населенного пункта доведены до состояния готовности открыто выйти на протест, невзирая на страх потерять работу в маленьком городе, где практически нет рабочих мест, то картина получается совершенно другой.
Сравним с той же Москвой, где, по официальным данным, проживает более 12,5 миллионов человек. Здесь, по данным УВД, участниками митинга против пенсионной реформы 28 июля стали 6,5 тысяч человек, по самым смелым и явно завышенным оценкам — 12 тысяч. Предположим, что официальные данные могли быть занижены и будем отталкиваться от средней цифры — около 9 тысяч человек.
Получается, что в Москве на улицу вышло около 0,072% от населения города.
А что мы видим в Брянске, население которого немногим более 400 тысяч человек? Вышли на улицу 1 000 человек — это четверть процента населения, то есть здесь градус возмущения в 3,5 раза выше столичного.
В Карачеве выходит протестовать 250 человек — это почти полтора процента населения 18 тысячного города. То есть протестная активность здесь почти в 19,5 раз выше, чем в Москве. Неужели это не повод для власти, чтобы самым серьезным образом призадуматься?
Брянская область граничит с Белоруссией и Украиной. Что означают митинги в Мглине, Новозыбкове, Климово, Погаре, Красной Горе? Это означает, что волна открытого протеста докатилась и до приграничья.
Оценим масштабы этого недовольства.
40-тысячный Новозыбков — вышли протестовать 100 человек, то есть четверть процента населения города — это в процентном соотношении в 3,5 раза больше, чем в Москве.
Красная Гора. Вышло до 40 человек. Скажете мало? Но эта активность в 8,5 раз выше, чем в Москве.
Мглин — 7,5-тысячный городок. Выходит более 100 человек, то есть по охвату протест здесь в 18 раз шире, чем в Москве.
И это в условиях противодействия властей. А если это противодействие будет вдруг снято, как это было на Украине? Что мы получим вдоль границы? Мне кажется, что есть все основания утверждать, что пенсионная реформа представляет угрозу национальной безопасности нашей страны.
Посмотрите еще: поселок городского типа Климово — живет 13 тысяч человек, выходит на протест 80 — это недовольство, готовность к открытому протесту в 8,5 больше, чем в столице. А ведь это граница с Украиной, Черниговской областью — одного из оплотов Правого сектора (организация, деятельность которой запрещена в РФ).
И вот, что здесь мы видим:
Ничего не напоминает? Дети, которые заявляют, что их кумир — батька Махно. А рядом с ними стоят и улыбаются милые дедушки из КПРФ, а на заднем фоне полиция, которая, похоже, тоже ничем особо не обеспокоена.
Скажут, ну что там, два неразумных подростка, на улицу вышли 80 человек — это всего лишь полпроцента населения поселка? А что, кто-то хочет, чтобы вдоль границ взбунтовалось 50 процентов населения? И только тогда признают этот протест сколько-нибудь значимым? А если этого не хотят, то зачем же тогда, видя такое недовольство народа, принимают пенсионную реформу?
Итак, мы видим, как антисоциальная инициатива, предложенная правительством, вызвала резкий рост недовольства и антивластных настроений в обществе. Мы видим, как те, кто уже однажды поспособствовал обрушению нашего государства, снова при деле, что откровенно деструктивные элементы тоже здесь, и их лозунги уже приняты народом. И всё это докатилось до приграничья, где долгие годы формировалась зона неблагополучия. Где нет рабочих мест, разрушен привычный уклад жизни, активно ликвидируются медучреждения и школы, а детей возят учиться по разбитым дорогам, а иногда и вообще неделями не возят в школу.
Люди, живущие здесь говорят, что так жить невозможно.
Недавно мы были в одной из таких деревень. Мне бы хотелось, чтобы жители этих мест тоже получили возможность сказать, что они думают о пенсионной реформе.
Предлагаю посмотреть их видеообращения, записанные нашим корреспондентом:
— Очень тяжело. Многие не доживают до пенсии: уже в 60 лет работники из мужчин никакие.
