Технология разрушения армянского самосознания — рецепт Пашиняна

В чем суть атаки премьер-министра Армении Никола Пашиняна на священнослужителей Армянской апостольской церкви (ААЦ)?

Можно ли ее свести только к борьбе с оппозицией? Наверняка это входит в планы Пашиняна. В конце концов, выборы пройдут в будущем году, а Церковь уже показала свой довольно значительный протестный потенциал летом 2024 года. Тогда массовые протесты, лидером которых стал глава Тавушской епархии архиепископ Баграт, превратились в настолько крупное событие, что для них в информационном пространстве даже появился новый термин — «Политическое христианство». И хотя это движение целей своих не добилось, правящую верхушку во главе с Пашиняном оно напугало изрядно.

Может, Пашинян так пытается спровоцировать и выявить затаившиеся в земле оппозиционные колоски, чтобы снять жатву до наступления сильной турбулентности в стране? И такая тактика вполне ложится в его целевую матрицу.

Армянские аналитики, выявляя всевозможные схемы и сценарии дальнейшего развития событий, пытаются предсказать будущие ходы властей Армении и предупредить сограждан о возможных рисках. Но наверняка многие чувствуют сердцем, что судьбоносные для армянского народа процессы происходят не только и не столько на политическом, а на другом, более глубинном уровне.

В сознании граждан Армении уже прочно закрепилось понимание, что Пашинян сдает все, до чего может дотянуться: так было с армянской армией, так было с Арцахом, с непризнанием геноцида армян турками. Поэтому в обещания Пашиняна отстаивать Церковь, духовные и нравственные ценности, давно уже никто не верит. Интуитивно люди чувствуют, что происходит что-то весьма скверное в этой антицерковной кампании, что и там есть какое-то двойное дно. Но не могут сформулировать, в чем именно подвох.

Между тем, ситуация действительно складывается скверная. Для начала приведем несколько публичных высказываний Пашиняна и его соратников. Степень низости и непристойности их нападок не вписывается даже в рамки политиканства, не то что политики.

29 мая на заседании правительства Пашинян заявил, что церкви в Армении превратились в «чуланы», поскольку люди туда несут имеющиеся ненужные вещи. На следующий день Пашинян продолжил гнусные нападки на Церковь (которая, между прочим, является одной из главных скреп армянского общества) уже в личной учетной записи в соцсети:

«Святейший, иди, продолжай *неприличное слово* с женой твоего дяди, какое дело тебе до меня».

«А что происходит, когда выясняется, что безбрачный священник нарушил обет безбрачия? Он должен быть лишен должности и сана».

«Что морально честнее? Добровольно уйти в отставку или впасть в объятия страданий? Интересно, будет ли расследование и раскроется ли истина?»

«Необходимо ответить на вопрос, сколько людей из нашего епископального класса соблюдают обет безбрачия».

Напоследок Пашинян призвал всех священнослужителей, нарушивших обет безбрачия, добровольно оставить духовную службу.

В тот же день, 30 мая, секретарь фракции Пашиняна в парламенте Артур Ованнисян пригрозил «сорвать маски со всех священников, живущих порочной и скверной жизнью и покрывающих это рясой».

Попытки священнослужителей защитить светлый образ Церкви от публичных поливаний грязью привели к появлению, пожалуй, самого отвратительного из комментариев. Его автором является сожительница Пашиняна Анна Акопян. Она заявила следующее:

«Главные педофилы страны пришли в ярость от слова „подвал“. Ну конечно, чего еще ждать: ведь подвалы — это темные углы жизни мракобесов в черных рясах. Именно в подвалах совершаются извращения, на которые уже даже верующий народ не реагирует с гневом. Верующий народ, давно смирившись, тащит на своих плечах главных извращенцев страны. Главный духовный мафиози страны явно в ярости от того, что разговоры зашли о подвалах, а иначе зачем было бы нападать на избранного руководителя страны?»

О каких педофилах речь, никто не знает. В том числе, видимо, и сама Анна Акопян. Она применяет один из старых излюбленных приемов, используемых на Западе для нападок на Церковь. Обвинения в педофилии отдельных представителей разных христианских религиозных конфессий превращаются в обвинения Церкви в целом. В чем суть такого приема? В том, чтобы смешать нечто священное, символизирующее духовную чистоту, с чем-то предельно грязным и отвратительным. Акопян не собирается доказывать свою правоту и рассказывать о реальных случаях педофилии. Ей не нужна реальность. Ведь достаточно использовать готовые, давно раскрученные на Западе клише.

Очень здраво на эту отвратительную выходку отреагировал архиепископ Ширакской епархии ААЦ Микаел Аджапахян в комментарии Alpha News:

«Если Анне Акопян известны имя и фамилия священнослужителя-растлителя, но она не называет их, значит, она является уголовной преступницей. Пусть этим занимаются соответствующие органы, и если эти соответствующие органы еще не взялись за эту женщину, значит, они тоже преступники. В этой стране нет места педофилии ни со стороны духовенства, ни со стороны мирян, ни со стороны кого бы то ни было. Пусть Анна Акопян назовет имена, если не назовет, то ее должны забрать соответствующие органы».

Констатация соучастия Акопян в преступлениях и призывы к правоохранительным органам заняться этой особой — совершенно логичны. Либо ей известны имена лиц, совершивших подобные преступления, и тогда, не называя их, она потакает злу, а если же ей таковые имена не известны или она не имеет доказательств вины, то она клевещет.

Вот только такая апелляция Аджапахяна к верховенству права имела бы смысл, если бы все это происходило в государстве хоть сколь-нибудь правовом. Но архиепископ прекрасно понимает, что Армения Пашиняна таковым государством не является, поэтому прозрачно намекает, что соответствующие органы, призванные стоять на страже закона, по факту такие же соучастники преступления. И сейчас он в полной мере ощущает это на собственном опыте — 28 июня он был арестован, а 3 октября суд приговорил архиепископа к двум годам тюрьмы по обвинению в публичных призывах к захвату власти.

По тому же самому обвинению (планы по свержению Пашиняна) был арестован лидер оппозиционного движения «Священная борьба» архиепископ Баграт Галстанян, под руководством которого год назад по всей Армении бушевали мощнейшие протесты. Вместе с архиепископом были взяты под стражу еще 16 участников «Священной борьбы».

Еще одной жертвой режима Пашиняна стал крупный российский бизнесмен Самвел Карапетян, заступившийся за Церковь. После его ареста официальный Ереван принялся за национализацию «Электрических сетей Армении» (ЭСА), принадлежащих группе «Ташир», главой которой является арестованный Карапетян.

Правительство Армении не прекращает попыток уклониться от решения Стокгольмского арбитражного суда, который обязал Ереван отказаться от попыток конфискации ЭСА и воздержаться от применения поправок, недавно принятых в парламенте страны для того, чтобы создать «правовую» основу для национализации ЭСА.

Все это к слову о соучастниках из «соответствующих органов». И примеров подобного наплевательского отношения к законам предостаточно. Режим Пашиняна превратил правоохранительные органы страны в инструмент сохранения собственной власти и подавления инакомыслия.

Сначала Пашинян запустил в публичное пространство мысль о необходимой проверке правоохранительными органами священнослужителей, а потом дал отмашку силовикам арестовать оппозиционно настроенных представителей Церкви.

У Пашиняна в руках сейчас весь репрессивный аппарат, который он может задействовать в своих целях, не афишируя правовой беспредел, дабы не вызвать критики международной общественности. Ведь на кону — несколько крупных международных (антироссийских) проектов с участием Армении, для реализации которых на месте премьер-министра нужен именно Пашинян, и есть риск, что они могут быть отложены, если Пашинян будет вести себя слишком уж вызывающе. Так зачем же ему нужен был этот балаган с публичным унижением представителей ААЦ?

И не в том ли главная неполитическая составляющая этой демонстрации, чтобы именно напоказ предельно унизить Церковь, а вместе с ней и весь армянский народ? Ведь если Церковь — скрепа, то удар по ней — это удар по национальному самосознанию. Значит, как это ни парадоксально, Пашинян длит свое политическое существование за счет разрушения армянской государственности и идентичности.

Попробуем обосновать это утверждение.

Политика всегда подразумевает построение диалога с обществом таким образом, чтобы, по возможности, его возвышать, потому что разрушенное общественное сознание лишает человека способности мыслить и последовательно действовать для защиты таких значимых для его выживания социальных единиц, как семья, коллектив или страна.

Можно ли назвать приведенные выше высказывания Пашиняна и его соратников на тему ценностей и Церкви хоть в чем возвышающими или конструктивными? Риторический вопрос. Более того, подобные слова — откровенно деструктивные и манипулятивные — направлены на подрыв общественного единства и ценностных установок. Это вовсе не странно: Пашинян — очень хитрый и искусный враг армянского народа. Именно враг, а не политик. И несмотря на этот очевидный почти для всех факт, Пашинян продолжает оставаться у власти и вертит страной как хочет.

Почему же у него это получается? Дело в том, что диалог Пашиняна с гражданами Армении по сути является информационно-психологической войной против собственного народа.

Сразу оговоримся, информационно-психологическая война — это не борьба между разными политическими концепциями в СМИ и интернете. Это комплекс мер (кем-то разработанный и осознанно применяемый), цель которых — оказать влияние на сознание человека или общности людей и тем самым изменить их поведение, взгляды и ценности. Информационно-психологическая война нацелена на подавление духа, на порабощение сознания, на разрушение идентичности.

Чтобы разрушить национальную идентичность человека, его любовь к национальной культуре, к Родине, нужно постепенно подрывать базовые основы, на которых строятся эти самые культура, национальность, государственность.

Государственность Армении после развала СССР строилась на трех столпах:

• вопрос Нагорного Карабаха (Арцаха), который стал одним из триггеров распада СССР

• память о геноциде армян в Османской империи,

• церковь.

Что же произошло с этими столпами при Пашиняне?

Начнем с вопроса Нагорного Карабаха.

Пашинян признал Нагорный Карабах территорией Азербайджана, то есть вернул этот вопрос в ту точку, из которой возник армяно-азербайджанский конфликт (с той разницей, что в советском Азербайджане Карабах имел статус автономии, а в новой версии этим статусом и не пахнет). Оказались обнулены 30 с лишним лет борьбы за Карабах, пролитая кровь и т. д. и т. п. С этим фактом мир и армянское общество живут уже два года. По этому вопросу сказано очень много, и все-таки важно затронуть его еще раз, но уже в контексте разрушения сознания армянского народа, разрушения любви к Армении.

Обратимся к интервью премьер-министра Армении от 19 декабря 2023 года (прошло чуть больше месяца после исхода армян из Нагорного Карабаха):

«Вернемся в 1990–1991 годы и проследим за дискурсом людей, которые в конечном итоге стали инициаторами независимости Республики Армения. <…> лидеры или, по крайней мере, некоторые из них, не говорят, что нам нужна независимость, потому что мы хотим государства, потому что мы хотим быть государственной нацией и т. д., но они говорят: нам нужна независимость… для решения проблемы Нагорного Карабаха. <…> Если государственность Армении была создана для решения проблемы Нагорного Карабаха, то что же должно было произойти сразу после какого-либо решения проблемы Нагорного Карабаха? <…> Республика Армения должна была потерять смысл своего существования?»

Вопрос о смысле существования народа, его предназначения — действительно болезненный, и не только для Армении, но и для всех государств на постсоветском пространстве. Однако цитата эта приведена не для того, чтобы начать обсуждать, правильные ли цели поставили те, кто в конце восьмидесятых — начале девяностых годов прошлого столетия требовал независимости Армении, и необходимо ли было для достижения этих целей разрушение Советского Союза (мы убеждены, что нет). Но Пашинян поднимает этот вопрос совсем не для поиска нового смысла. Для чего именно — постараемся понять ниже.

Как бы то ни было, Нагорный Карабах стал стержнем, скрепляющим новую, образующуюся армянскую государственность, и за эти годы, можно сказать, органически сросся с армянской идентичностью. Приведенная цитата показывает, что Пашинян это прекрасно понимал. И все равно ломал этот стержень!

Журналист поинтересовался у Пашиняна, почему тот продолжал патриотический дискурс, если был уверен, что этот вопрос не может быть решен никак иначе, чем включением Нагорного Карабаха в Азербайджан, на что Пашинян ответил, что это означало бы «разрушение всего дискурса, концепции и содержания, которые были не только вокруг Нагорного Карабаха, но и лежали в основе государственности Армении. Миссия, которую ни один здравомыслящий человек не возьмет на себя, не потому, что боится, а потому, что между этим разрушением и строительством нового образуется вакуум. В этом вакууме будут происходить процессы. Эти процессы непредсказуемы, и самое главное: обратимы эти непредсказуемые процессы или необратимы?»

То есть Пашинян вовсе не глуп: он так и говорит, что отказ от борьбы за Нагорный Карабах — это разрушение концепции, лежащей в основе государственности Армении, а значит и самой Армении. Еще и глумливо задается вопросом о необратимости последующих процессов, очевидно деструктивных. Только такими они и бывают при сломе основ любого государства.

Подчеркнем, сдача Арцаха не сводима к территориальным уступкам, она означает утрату чего-то невероятно значимого, эмоционально заряженного. Это «священные камни» армянской нации — именно так коллективное бессознательное воспринимало Арцах. Это родовое гнездо армянской культуры и религии. Утрата его порождает в сознании общества серьезную травму. И чем сильнее любовь к утраченному, тем глубже травма.

Главным объектом атаки в информационно-психологической войне является сфера чувств, и прежде всего — любовь. Разрушенное, травмированное сознание часто является результатом унижения человеческого достоинства, например, через оскорбление высоких чувств, поругания святыни.

Проведем мысленный эксперимент и предположим, что у Пашиняна исключительно благие цели, и что он надеется на обратимость запущенных им процессов. Дескать, имеющуюся концепцию разрушил, но как ответственный политик взамен предложил новую — ту самую концепцию «реальной» Армении (низкопробный суррогат, который любить просто невозможно). И потому этот, уже практически воплощенный образ страны, он сравнивает с бытовым прибором:

«Кто из вас подходит к своему холодильнику и говорит: холодильник, сейчас я открываю твою дверцу, и если там не окажется 2 кг нормального сыра, 2 пачки масла, молока, я тебя выброшу из окна. Никто так не делает, потому что мы знаем, что в холодильнике лежит то, что мы сами туда положили. Ну, и Армения — это наш дом, там есть то, что мы туда положили».

В сравнении Родины с холодильником нетрудно увидеть хорошо известный прием информационно-психологической войны, когда высокое (символы, любовь, героические личности и поступки, произведения культуры и др.) намеренно принижается, подается в пародийном ключе. И тогда изначальный смысл понятия переворачивается вверх дном, а связанные с ним высокие чувства — восхищение, страсть, любовь — уничтожаются.

До Франсуа Рабле с его «Гаргантюа и Пантагрюэлем» (в особенности до его пародии на тему вечного блаженства), Пашиняну, конечно, еще далеко, но приравнивание своей страны к холодильнику, признаться, тоже приличный уровень.

Итак, избавившись от Нагорного Карабаха, Пашинян со товарищи занялись принижением и осквернением образа «новой», уже ощипанной Армении. Что же касается геноцида армян, то это страшное и печальное событие в истории народа нынешние власти страны всячески стараются не вспоминать.

Они прямо заявили, что вопрос признания геноцида армян не является приоритетным во внешнеполитической повестке Армении.

Такое отношение к собственной истории сослужит Армении дурную службу. Мы уже сегодня наблюдаем, как некоторые международные институты исключают из описания преступления, совершенного Османской империей в 1915 году в отношении армян, слово «геноцид», а кто-то и вовсе пытается стереть эту трагедию из мировой летописи.

В кругах армянской интеллигенции, еще не потерявшей способность испытывать боль за свою страну, с большой тревогой вспоминают прусского военачальника Карла фон Клаузевица, сказавшего: «Те, кто не помнит прошлого, обречены на его повторение». Они понимают, что забывший свою историю народ ждут новые страшные трагедии и потрясения.

Третий столп армянской государственности — Церковь. Почему Николу Пашиняну так нужно его атаковать? Здесь важно сказать, что армянский народ всегда был очень религиозен. Для страны, которая первой приняла христианство в качестве государственной религии, Церковь — это символ национальной гордости. Она также является символом борьбы армянского народа за свой суверенитет, за свою этнокультурную идентичность. Напомним, Армения практически окружена странами, исповедующими ислам.

Свою войну со священниками Пашинян объясняет желанием очистить Церковь от скверны и порока, отстоять традиционные ценности. Вот только выбранные методы и язык говорят об обратном — о желании сломать и эту скрепу, унизив духовенство и смешав его с грязью, столь привычной самому Пашиняну. За то, что любят, так не борются, так это «любимое» разрушают. Если бы Пашиняну нужно было арестовать не согласных с ним священнослужителей — он сделал бы это и без глумливого шоу. Но ему нужно было унизить сначала Церковь, а потом и граждан, показав им, что они не смогут ее защитить. Но что же должно происходить с людьми, живущими в условиях, когда все, что для них священно, охаивают личности вроде Пашиняна? Да еще, являясь верховной властью в стране, заставляют в обыденной жизни плясать под свою дудку.

В 1956 году американский психолог Эдгар Шейн, работавший на армию США, опубликовал статью «Китайская программа идеологической обработки для военнопленных. Исследование попыток „промывания мозгов“.

Исследование основывается на подробных опросах, которые автор в составе группы лиц проводил в 1953 году среди американских военнослужащих, оказавшихся в китайском плену. Процитируем некоторые выводы исследования, представляющие интерес для обсуждаемой нами темы:

«В различных ответах, которые требовались от заключенных, китайцы всегда начинали с тривиальных, безобидных [вопросов], и по мере того как привычка отвечать вырабатывалась, постепенно переходили к более важным. Таким образом, после того, как заключенный был „обучен“ говорить или записывать пустяки, от него требовались заявления по более важным вопросам».

Иначе говоря, от пленных требовалось сотрудничество и согласие в мелких и нейтральных вопросах. Еще один используемый принцип, тесно связанный с предыдущим, — принцип постоянного участия:

«Заключенному никогда не было достаточно просто слушать и впитывать; всегда требовался какой-либо устный или письменный ответ. Таким образом, если человек не давал оригинального материала на сессиях вопросов и ответов, его просили что-то переписать».

Заключенные, таким образом, должны были активно и систематически усваивать знания, полученные в ходе обязательных для всех идеологических лекций. И их лояльность в мелких вопросах постепенно начинала расширяться на более важные, принципиальные темы. Исследуя письма военнопленных родственникам, их ответы на вопросы, Шейн пришел к выводу, что их взгляды постепенно трансформировались: все начиналось с безобидных или хотя бы не осуждающих высказываний в пользу китайской идеологии, а заканчивалось явно антиамериканскими и прокитайскими заявлениями.

То есть происходил очень плавный сдвиг от неопасного на первый взгляд согласия с чем-нибудь к принципиальной смене внутренних установок.

Как все понимают, описанные методы прекрасно работают безотносительно к тому, какая идеология/концепция внедряется в сознание подопытного. Вопрос исключительно психологический: принятие новой ранее неприемлемой концепции начинается с отсутствия сопротивления, с согласия хотя бы тупо механически повторить за экспериментатором ту или иную фразу из внедряемого в сознание испытуемого нарратива.

Сколь велико бы ни было изначальное отвращение армянских граждан к концепции «реальной Армении» Пашиняна, каждая уступка и даже молчаливое бездействие, когда важно было протестовать, каждое оскорбление, которое стерпел человек в той или иной ситуации, — это гирька на весы неприемлемой прежде концепции. И чем больше гирек и гирь окажется не на той чаше, тем меньше народной воли, а, следовательно, и шансов остается, чтобы защитить то, что атакует враг.

Каждый провалившийся народный протест, который Пашинян и его шайка смогли подавить из-за нехватки сплоченности или накала, уже сыграл на руку нынешним властям Армении, поэтому действия оппозиции, хочет она того или нет, начинают выглядеть как подыгрывание Пашиняну.

Каждое хамское высказывание Пашиняна в Сети, каждый его антинациональный шаг на внешнеполитической арене теперь сказываются на всех гражданах Армении незамедлительно — таково «преимущество» цифровой эпохи. Поэтому и расправу с Армянской апостольской церковью Пашиняну важно было осуществить публично. Чтобы как можно больше людей было раздавлено этой гирей соглашения с властью.