Искусствовед: «Чернуха» в масс-медиа — это информационное оружие

В ходе прошедшего VI Санкт-Петербургского Международного культурного форума в рамках профессионального потока состоялся круглый стол «Патриотизм в культуре как основа российской идентичности», посвященный роли искусства в формировании духовного и нравственного облика гражданина. На заседании, при обсуждении патриотического воспитания молодежи, затрагивалась тема искажения истории, засилия западного масскульта и пропаганды разврата. В частности, о негативных тенденциях в современной литературе и кинематографе говорилось в докладе «„Чернуха“ в литературе и кино, ее симптомы и вероятные последствия» кандидата искусствоведения, доцента Санкт-Петербургского государственного института кино и телевидения, поэта и критика Романа Круглова. Обсуждая итоги мероприятия, Роман Круглов ответил на вопросы корреспондента ИА Красная Весна:

Вы в своем докладе говорите о чернухе. Это — тенденция, особый жанр современной литературы постмодерна или продолжение какой-то традиции?

Чернуха — это идеологическая тенденция. Это не жанр, не стиль, не определенный набор тем, а декларируемое в книге или на экране мировоззрение. Чернуха соотносима с постмодернистским мировоззрением в широком понимании, но может быть рассмотрена и безотносительно постмодернизма. В рамках большой художественной традиции чернуха близка к натурализму, к обличительной литературе и, как не парадоксально, к ужастикам. Пессимистическое, страшное, шокирующее в искусстве существовало задолго до чернухи — все это было присуще еще древнегреческой трагедии. Однако чернуха предполагает совершенно иной, обратный катарсису эстетический эффект — наслаждение отвратительным и/или наслаждение безысходностью (у нравственно здорового реципиента — отторжение, возмущение).

В чем суть этого явления? Проявлением чего оно является, к чему призывает? 

Суть установки на негативное мировосприятие в том, чтобы навязать читателю или зрителю отвращение к настоящему, презрение к прошлому и неверие в будущее. Чернуха в России расцвела в 80–90 годах, но и поныне остается довлеющей смысловой установкой в сюжетном искусстве. Уже второе поколение выросло как бы с изначальным знанием того, что «все тлен» и лучше быть не может — по определению. Чернуха — это идеологическая установка, репрессивная по отношению к другим ценностным системам. Она предполагает, что поливать грязью все окружающее — умно и оригинально, что привлекает молодежь (разумеется, только не очень умную). Ключевая особенность чернухи — принципиальная и последовательная разрушительная направленность. Эта тенденция характерна именно для поздней фазы цивилизации, которой свойственно самоотрицание и реальная ориентация на самоуничтожение.

Кто по-Вашему в России первый начал писать в стиле «чернухи»? Насколько чернуха близка декадансу, произведениям Леонида Андреева?

Наслаждение безысходностью — эстетический эффект чернухи, который, по-видимому, был невозможен у читателя или зрителя до второй половины ХХ века. Я не могу назвать Леонида Андреева предтечей чернухи — при всей сгущенности мрачных красок в его творчестве. Он не ближе к чернухе, чем, например, Эдгар По. Дело в том, что декаданс начала столетия, по мнению специалистов, многозначен и, скорее, является символом глубинного сдвига культуры, ее переходности, нежели буквальным обозначением упадка и вырождения. Если декаданс извращал человеческие ценности, то утверждал ценность этих извращений, чернуха же ориентирована на окончательное обесценивание всего сущего. Она имеет сходство с обличительной литературой, но в отличие от нее не подразумевает интенции исправления ситуации; в русской традиции первым автором чернухи, по-видимому, выступает А. И. Солженицын.

В докладе Вы говорите про антиэстетический натурализм чернухи, упор на использование ненормативной лексики, рассматривая эти проявления в отрицательном ключе. В последнее время некоторые деятели культуры говорят о том, что это — норма, часть нашей культуры и только помогает донести их мысль до зрителя или читателя. Не могли бы Вы подробнее объяснить свою позицию?

Как известно, искусство и сходные с ним информационные явления служат не только индикатором культурного состояния общества, но и средством активного формирования этого состояния. Соответственно, утверждения об адекватности негативного мировосприятия, мата и шокирующей образности современному миру, не могут быть состоятельны. Чернуха чужда правдоподобию — это «художественная» редукция реалий в отрицательном ключе. При всем своем изобразительном натурализме, она вопиюще ненатуральна; если мы откроем, например, Толстого, то увидим, что самые пустые, грязные и отвратительные люди в его изображении глубже героев чернухи.

Действительно, наиболее распространенный аргумент в пользу визуальной и сюжетной чернухи состоит в том, что декларируемый в соответствующих произведениях взгляд на жизнь лишен иллюзий и позволяет показать действительность такой, какая она есть. При этом, как известно, в художественной литературе реализма ХIХ–ХХ веков и реалистическом (психологическом) кинематографе советского периода буквально не использовались ни мат, ни визуальная чернуха (исключения единичны). По своей сути, это вообще не художественные приемы — природа их воздействия на реципиента несколько иная. Шокирующий натурализм в пластической образности и мат в речи героев имеют единую природу — это уход от собственно художественного высказывания, которое по определению предполагает иносказание. Экспрессивная насыщенность мата закреплена в языке и не является результатом творчества конкретного автора, ее использование — это прямое психологическое и ментальное, но не эстетическое воздействие на реципиента, аналогичное воздействию на человеческую психику сцен жестокости и насилия.

Вы считаете, что чернуха — это, скорее, антигосударственные пиар-технологии, а не искусство. Если это информационное оружие, то на чем основано его действие?

Чернушные произведения, как правило, строятся на псевдо-документальности — их посыл состоит в том, что людям якобы открывают горькую правду о жизни. При этом изображенные факты, если их проверить, неизменно оказываются грубой фальсификацией. Именно это обуславливает роль чернухи как пиар-технологии. По этому принципу работает желтая пресса, скандальные новости.

Кроме того, чернуха поднимает «болевой порог» читателя и зрителя. Человек не может постоянно испытывать шок, поэтому умышленно чрезмерное использование «болевого эффекта» размывает границы допустимого. То есть, снижает нормальную жалость и раздвигает границы допустимой жестокости. Это оружие, направленное на расчеловечение населения. Причем в России это оружие имеет ряд отличительных черт, главная из которых — антигосударственная направленность.

Возникнув в конце советского периода, чернуха стала одним из мощнейших ментальных орудий искусственного развала Советского Союза. В наши дни, несмотря на изменившуюся ситуацию в стране, чернуха продолжает оставаться доминирующей художественной установкой, не давая развиваться нравственно здоровому искусству.