Русская медицинская терминология как часть государственного языка России

Настоящая статья представляет собой незначительно измененный и дополненный доклад, сделанный авторами на XVIII конгрессе «Здоровье — основа человеческого потенциала: проблемы и пути их решения» в 2023 году

Согласно Конституции Российской Федерации (ст. 68) русский язык провозглашен государственным языком нашей страны. Эта статья Основного закона направлена на поддержание единства культурного пространства России в целом и на защиту и развитие языковой культуры в частности. Особенности практического применения этой статьи Конституции раскрыты в Федеральном законе № 53-ФЗ «О государственном языке Российской Федерации», принятом в 2005 году и включающем редакционные изменения 2014 года. Таким образом, действующее законодательство предусматривает обязательность использования русского языка в различных сферах — от деятельности федеральных органов государственной власти до оказания услуг населению, маркировки лекарств, работы средств массовой информации и т. п.

Особое внимание ФЗ-53 обращает на учебно-педагогическую деятельность: во всех образовательных учреждениях предусмотрено получение образования на русском языке. Удивляет, однако, что в Федеральном государственном образовательном стандарте основного общего образования лишь одно упоминание о русском языке как государственном — среди общекультурных требований (Приказ Минобрнауки России от 31.12.2015 № 1577 «О внесении изменений в федеральный государственный образовательный стандарт основного общего образования, утвержденный приказом Министерства образования и науки Российской Федерации от 17 декабря 2010 г. № 1897»).

Если строго следовать действующему законодательству, то любая научная работа (статья, доклад, монография и т. д.), любой принятый в медицинском образовании учебник, написанные на русском языке, по умолчанию должны соответствовать общим положениям ФЗ-53, включая правильное употребление специальной терминологии.

Но кто-нибудь знает хоть один случай, когда редакция вернула бы автору статью в связи с нарушением ФЗ-53? Возможно, дело в том, что в этом законе особо не оговаривается использование русского литературного языка в профессиональной научной устной и письменной речи. Статья 6 ФЗ-53 запрещает лишь использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих аналогов в русском языке. В профессиональных подъязыках, в частности медицинском, эта норма закона как бы и не существует.

Не менее важная цель установления государственного языка — создать единое коммуникативное пространство для общения. Информация, которая важна для граждан, должна быть им не только доступна, но и понятна.

Ряд аспектов роли русского языка в функционировании государства и обеспечении прав граждан России уже был проанализирован ранее филологами, юристами, медиками и биологами Санкт-Петербургского государственного университета. Эти исследования показали, что в обществе теперь уже становится проблемой не только взаимопонимание специалистов разных профессий. В последнее время становится очевидным, что уже внутри одной профессии зачастую специалисты начинают плохо понимать друг друга. Общее коммуникативное пространство рассыпается, возникают барьеры в общении.

Проведенные нами исследования, к сожалению, выявили в медицинском подъязыке не самую радужную картину.

В. И. Вернадский еще около ста лет назад отмечал, что рост научного знания в ХХ веке быстро стирает грани между отдельными науками, специализация всё более осуществляется не по наукам, а по проблемам; наука приобретает проблемно-ориентированный характер, создаются интегрированные комплексы и системы знаний вокруг актуальных проблем современности. Можно думать, что XXI век только усилил эту тенденцию. Комплексный метод выступает как эффективный способ организации системных исследований, призванных раскрывать структурно-функциональные связи сложного целостного предмета изучения. Комплексный способ организации исследований предполагает известное разделение функций между представителями разных наук по изучению отдельных сторон единого объекта. Для последующего синтеза необходимо, чтобы эти специалисты точно понимали друг друга.

Приведем несколько примеров. Так, симптомокомплекс, в Международной классификации болезней 10-го пересмотра обозначенный как «соматоформная дисфункция вегетативной нервной системы», врачи разных специальностей (терапевты, кардиологи, неврологи, психиатры, эндокринологи) и разных поколений (следуя узкопрофессиональному арго или установкам времен своего обучения в медвузе) могут назвать вегетососудистой дистонией, нейроциркуляторной дистонией, кардионеврозом, сердечно-сосудистым неврозом, вегетативным неврозом, соматовегетативным расстройством, гипоталамопатией и т. д.

Ситуация усложняется при общении с зарубежными коллегами. Понимание одних и тех же терминов в разных медицинских специальностях до сих пор часто разнится. Так, например, в биохимии и патологии укоренился неточный перевод английского oxidative stress — окислительный удар, толчок — применительно к отдельным клеткам — как оксидативный стресс, что затемняет суть термина, поскольку в эндокринологии стресс — это конкретная нейроэндокринная реакция с участием надпочечников, о которой вообще нет смысла говорить вне целостного организма, применительно к отдельной клетке.

Под словосочетанием недифференцированная дисплазия соединительной ткани в русской медицинской литературе разумеют группу распространенных форм патологии, однако буквально переведенный на английский этот запрос не дает ни одной англоязычной ссылки в PubMed — не потому, что за рубежом их нет, а в силу того, что в англоязычной литературе их называют non-syndromal marfanoid phenotypes.

Большое разнообразие трактовок открывается при сопоставлении, кто и в каком смысле употребляет в медицине термины трофика, трофический. Тут и «питание тканей», и «связанный с кровообращением и питанием тканей». В околомедицинских писаниях рекламного, а порой и шарлатанского характера не редкость наукообразные сентенции о том, что «данный метод (лекарство, биодобавка) оказывает мощный трофический эффект на организм». А между тем Федерация европейских биохимических обществ (ФЕБО, FEBS) еще в 80-е годы прошлого века строго рекомендовала употреблять термин трофический только по отношению к эффектам, связанным с увеличением митотического коэффициента и синтеза ДНК в органе или ткани.

Значительная часть русской медико-биологической терминологии сложилась в период, когда немецкий язык был главным языком международного общения в естествознании, поэтому она по многим смысловым параметрам до сих пор ближе к немецкой, чем к англо-американской. Так, название болезни нейродермит одинаково понимается в русских и немецких медицинских текстах, однако в англо-американских та же разновидность зудящего анафилактического воспаления кожи именуется атопический дерматит.

Понятие конституция организма, широко употребляемое в германоязычной и русскоязычной литературе, практически вытеснено термином somatotype в англоязычных источниках. Понятие аллергия в европейском здравоохранении применяется по отношению ко всем формам гиперчувствительности, когда слишком сильный, неверно нацеленный или плохо отрегулированный иммунный ответ приносит организму больше вреда, чем пользы, а в практике медиков США аллергия часто трактуется редукционистски — только в применении к анафилаксии.

Традиции национальных медицинских школ и законная гордость за представителей родной науки во всем мире приводили и приводят к приоритетным разночтениям при употреблении эпонимических названий болезней, синдромов, методов и теорий медиками разных стран. То, что в Германии и странах Восточной Европы известно как болезнь фон Базедова, медики большинства стран, входивших в Британскую империю, именуют не иначе, как болезнью Грейвса. Сидеропеническую дисфагию называют в разных странах синдромом Патерсона — Брауна — Келли, синдромом Вальденстрёма — Кьельберга или синдромом Пламмера — Винсона. Турецкие врачи ставят диагноз «синдром Бехчета» там, где греческие их коллеги усматривают «синдром Адамандиадеса». Медики, получившие образование в СССР и странах, обретших независимость после его распада, употребляют термин «пародонтит», но МКБ не включает такого термина, а данное заболевание в литературе, написанной авторами, воспитанными вне отечественной или немецкой медицинских школ, именуется периодонтитом. Термина «десмодонтоз» не найти в нерусскоязычных статьях по стоматологии, там фигурирует для обозначения того же заболевания «ювенильный периодонтит». Причина кроется в разном понимании термина «периодонт» в отечественной традиции и в большинстве зарубежных стран. Под витамином В3 европейские и американские тексты разумеют разные вещества и т. д., и т. п.

Вопрос, а как же правильно, очень непростой! Но ответ на него нужно искать обязательно, потому что таких примеров несоответствия терминов можно привести великое множество.

Еще одним важным обстоятельством, требующим языковой точности, является то, что медицинские документы по необходимости служат не только врачебным, но и иным, в том числе юридическим целям. Это накладывает на авторов соответствующих документов дополнительную ответственность.

Эти документы могут служить предметом конфликта интересов. И если в разных лечебных заведениях, представителями разных школ, специальностей и поколений медицинские термины используются далеко не всегда однозначно, то представьте, в какой ситуации оказывается юрист, когда ему приходится анализировать и составлять заключение по тем или иным медицинским документам в конфликтных и противоправных ситуациях?

Иногда на употребление специальной научной терминологии в медицине влияет обыденная мода: медики такие же люди, как и все прочие, и находятся под влиянием того, что происходит во всем комплексе наук о человеке, в общественной жизни вокруг, а не только в самой медицине. Например, нам как редакторам научных медико-биологических текстов в последние годы бросилась в глаза тенденция к месту и не к месту заменять слово половой на слово гендерный. Иногда это веяние приводит к комичным последствиям: ведь гендерный — это, строго говоря, не половой, а полоролевой, но авторы вставляют модное в эпоху политкорректности словцо в словосочетания, описывающие биологические, а не социальные особенности, например, половые различия в морфологии органов, содержании биорегуляторов в крови, встречаемости болезней.

Не менее сложное положение складывается и в медицинском образовании: у студента, только начинающего путь в большую науку, чтение специальной литературы или общение с коллегами нередко наталкивается на непонимание (или, что хуже, неправильное понимание) сути обсуждаемых проблем из-за недостаточного овладения специфическим научным тезаурусом. И как следствие выпускник современного вуза не сумеет полностью адаптироваться к своей профессиональной деятельности, если не осознает общекультурный смысл научной картины мира, включенность науки в решение проблем глобального характера. Терминологию в ходе образования надо разъяснять специально.

Обратим внимание и на то, что в научную литературу, особенно в последние 20–25 лет, потоком хлынули иноязычные (прежде всего англоязычные) термины, которые, как правило, на русский язык не переводятся, а лишь переписываются русскими буквами (абзимы, сайт, блот, миссенс, спайк, спраутинг, секвенирование). Даже отличное знание английского языка зачастую не дает возможности без специальных пояснений понять смысл таких терминов.

К сожалению, терминологическая проблема не исчерпывается общением между врачами в ходе профессиональной деятельности и обучением студентов преподавателями.

Проведенные нами опросы показали, что более чем двум третям врачей приходилось чувствовать, что с пациентом они говорят на разных языках. Что здесь служит причиной такого недопонимания? Не будем ссылаться на недостаточный уровень специальных медицинских знаний у больного (он ими вообще-то и не обязан располагать), на особых «тугодумов» (с которыми встречался каждый врач) — всё это, конечно, имеет место. Но главное, на наш взгляд, — это врачебная культура, одной из немаловажных сторон которой становится грамотное, точное, недвусмысленное использование соответствующих терминов, понятий, рекомендаций. Не будем при этом и забывать, что интернет сделал информированность общедоступной и широко распространенной, но не обеспечил образованности, ибо последняя требует критического подхода к информации.

А теперь представим себе конкретного пациента, который, обойдя, скажем, в поликлинике нескольких врачей, услышал от каждого из них разные названия одного и того же своего недуга. Разве это исключительная ситуация? Другими словами, врачам сначала нужно самим договориться о едином, непротиворечивом и понятном языке.

В постмодернистских обществах, где высок градус правовой озабоченности граждан и полностью разрушена патерналистская модель взаимоотношений между врачом и пациентом, свойственная эпохе модерна, это уже создает в здравоохранении множество порождающих конфликты ситуаций. Вероятно, при сохранении нынешних тенденций эта проблема будет актуализироваться во взаимоотношениях врачей и пациентов и в нашей стране, где в прошлом (как в имперский, так и в советский периоды) их взаимоотношения характеризовались высокой степенью доверия. И это сделает проблему общезначимости медицинских терминов еще актуальнее.

Мы считаем, что Министерству здравоохранения РФ целесообразно в рамках национального проекта «Здравоохранение» незамедлительно принять меры к утверждению собственного перечня справочных медицинских изданий, аналогичного по идеологии существующему перечню Минобрнауки РФ.

Подготовка подобного перечня — дело непростое. Бесспорно, что ни один из существующих сегодня медицинских словарей нельзя признать монопольно решающим все проблемы единства русской медицинской терминологии. Совершенствование словарей, подготовка и утверждение перечня нормативных изданий, а главное — их согласование в традиционно консервативном медицинском сообществе потребуют времени, усилий экспертов разного профиля, финансового обеспечения.

Таким образом, реальным решением проблемы, на наш взгляд, должна стать огромная, кропотливая, многолетняя работа по составлению толкового словаря нормативных медицинских терминов, устанавливающего при функционировании медицинского подъязыка как части государственного языка России единственное возможное понимание (или оговаривающего дискуссионный, научно оспариваемый статус) для каждого из них.

Мы призываем всех заинтересованных в обсуждаемой теме специалистов внести свой вклад в решение этих задач, иначе реально существующая терминологическая проблема будет только усугубляться, а не договорившись о терминах, невозможно совместно работать, эффективно учить, беспроблемно общаться врачам и пациентам, ученикам и учителям, гражданам и юристам, взаимодействовать различным медицинским специалистам.

Алексей Викторович Балахонов,
Юрий Иванович Строев,
Леонид Павлович Чурилов
(Санкт-Петербургский государственный университет)

Сведения об авторах

Балахонов Алексей Викторович, профессор кафедры физиологии СПбГУ.

Строев Юрий Иванович, профессор кафедры патологии СПбГУ, академик Петровской академии наук и искусств.

Чурилов Леонид Павлович, доцент, заведующий кафедрой патологии СПбГУ, действительный член Международной академии наук (Здоровье и экология), член-корреспондент Международной академии наук высшей школы, зам. руководителя лаборатории мозаики аутоиммунитета и лаборатории микроангиопатических механизмов атерогенеза.