Травма перестройки

1993-й год, мы еще не понимаем, в какой стране мы живем. Позади тройные похороны генсеков, молодой и болтливый пятнистый Горбачёв с его «новым мы́шлением» и термином «перестройка», разговоры о возврате к «истинному наследию Ленина» и о «социализме с человеческим лицом», и потом — внезапно — «разоблачение лживого коммунизма и тоталитарного кровавого сталинизма», странная и болезненная увлеченность митингами, ГКЧП, Форос и крах Союза, Ельцин, обещавший лечь на рельсы, если благосостояние народа ухудшится, бешеная инфляция…

Огромное количество второпях напечатанных на газетной бумаге книг в мягких обложках — и среди них вот эта — «ПОСТПЕРЕСТРОЙКА: Концептуальная модель развития нашего общества, политических партий и общественных организаций. С. Кургинян и коллектив авторов». Сидя за столом, отец читает ее, что-то подчеркивая карандашом, делая заметки на полях. Эта книжка до сих пор живет у меня дома. Тридцать два года назад, каюсь, когда отец посоветовал мне почитать ее, я ее пролистала — тогда, в 1993 году, я просто жила и выживала, как и бо́льшая часть населения нашей страны, не понимала, куда нас тащит волна безумия.

Сейчас я сижу за столом и читаю «Постперестройку». Мне столько же лет, сколько было отцу тогда.

За прошедшие с момента написания книги тридцать пять лет можно подвести итоги, оценить прогнозы, многие из которых, к сожалению, сбылись, а что-то из написанного — сейчас стало еще более актуальным.

Книга была написана, когда страна, оказавшаяся на распутье, еще имела возможность выбрать менее разрушительный путь.

Первые главы посвящены анализу нового этапа мирового общественно-исторического развития, и в них авторы выдвигают тезис о том, что на данном этапе лидирующие страны — не столько те, кто имеет больший объем производства, сколько производители новых технологий. На момент написания в России вовсю шло обанкрочивание высокотехнологичных производств. Все мы помним мантру о «вхождении в цивилизованный мир». Нам в этом мире, как подразумевалось, достаточно продавать сырье, а на полученные деньги — покупать все недостающие технологии, ведь нам их охотно продадут. С отказом от коммунизма у нас ведь нет врагов.

Кто в действительности рулил тогда, в разгар перестройки, процессами, происходящими в стране? Как в недрах социалистического общества зародилась криминальная буржуазия? Как менялась общественная мораль по отношению к ней? Как эта буржуазия сращивалась с официальными административными структурами? Какое взаимопроникновение было между ней и этими структурами? Как все это влияло на деструктивные процессы?

Идеология, которую криминальная буржуазия создает и продвигает в массы…

Не прочитав внимательно тогда, читаю эту книгу теперь. Для меня самым важным представляется не столько политико-экономический анализ ситуации, данный в книге, сколько анализ мировоззренческого и идеологического состояния советского и постсоветского общества на разных этапах.

Подход авторов к коммунистическому учению как к новой, «красной», вере со своей метафизикой, пророками, апостолами и мучениками был неожиданным. Я в юности тоже ощущала это так, несколько стыдясь своей… экзальтированности. Но у меня действительно была искренняя вера в правильность и праведность нашего общества. Вспоминая себя в юности, я понимаю, что для меня, октябренка, пионерки, эта «красная вера» была настоящей. Отношение к героям Октябрьской революции и Великой Отечественной войны как к способным к Жертве, понимание значимости этих событий было основой моей картины мира. Наверное, это и было то патриотическое воспитание, которое безуспешно пытаются проводить сейчас в школах…

Авторы считают, что в СССР было уникальное общество, сочетавшее те самые традиционные ценности, идею «общего дела», восходящую к традиционной крестьянской общине, и создание великой новизны. Благое дело скрепляло народ во время войны, и эта, как сейчас принято говорить, «скрепа», до сих пор работает.

Пути преодоления травмы перестройки, восстановления целостного восприятия нашей непростой, трагической и героической, истории ХХ века — вот что ищут авторы «Постперестройки». Они показывают необходимость осознать, что произошло с нами, в чем мы соучаствовали.

Для меня это важно, поскольку я наблюдаю в своих согражданах именно травму, желание отгородиться от глубоких размышлений, стремление сосредоточиться на «жизненных» проблемах и нежелание мыслить, пусть с болью, но честно, отдавая себе отчет, например, в том, что холодную войну мы проиграли, потеряв республики и территории.

«Прагматический подход» к вопросам идеологии в кардинально изменившейся внешнеполитической ситуации вызывает судорожные попытки власти привить обществу «традиционные ценности», срочно поднять демографию и изобрести национальную идею. Но в чем заключаются эти ценности? Как раз об этом и говорила 35 лет назад книга — причем на передовом концептуальном языке!

Наша ситуация аналогична той, что сложилась в СССР, когда официальная идеология закостенела в догматических формулировках. Когда я перечитывала «Постперестройку», аналогия просто бросилась мне в глаза. В момент, когда мировой капитализм стремительно мутирует, отказываясь от семьи, частной собственности и государства, что является нашей национальной идеей? Капитализм в отдельно взятой стране? Что-то мало вдохновляет, правда? Отсюда и заскорузлый, брежневский характер современного российского официоза. Он еще более пресный, чем брежневский.

Авторы книги доказывают, что социализм отнюдь не исчерпал себя. И вспоминая то время, ту массовую антикоммунистическую истерию, тот ярлык «красно-коричневых», который навешивали на тех, кто имел смелость защищать социализм, понимаешь, какая смелость была нужна, чтобы публично это делать!

Всегда есть те, кому истина дороже — об этом думаю, вспоминая отца, делающего пометки в «Постперестройке» в мире без домашних компьютеров, смартфонов и нейросетей, в котором совершенно непонятно, сколько осталось России: месяц или год. И то, что сейчас есть газета, в которой печатается и обсуждается эта книга, со своей аудиторией, есть движение Кургиняна «Суть времени» и Александровская коммуна, для которых эта истина не предмет созерцания, а руководство к действию — чуть ли не единственная надежда в наше непростое время, конечно, наряду с бойцами СВО, которые так или иначе продолжают дело предков, открывая для нас саму возможность будущего!