Сталинская система перестраивалась под тяжелейшие условия, сохраняя жизни

Часть IV. Добивая гадов

Окончание. Начало в № 487, 488, 490

В лето 1944 года Советский Союз вступал, имея несравненно более прочное стратегическое положение, чем даже годом ранее.

Титаническое напряжение, наложенное войной на всю жизнь страны и народа, стало намного проще выдерживать благодаря освобождению большей части оккупированных территорий. Да, враг нещадно эксплуатировал эти территории всё время оккупации, а перед уходом вообще стремился превратить в безжизненную пустошь, так что их восстановление требовало немалых усилий, но всё же очень значительные промышленные и сельскохозяйственные мощности, а главное, десятки миллионов рабочих рук, были возвращены. Это отразилось и на мобилизации: если раньше она в основном приходилась на РСФСР, то большинство бойцов, пополнивших вооруженные силы в 1944 году, были мобилизованы из других республик, прежде всего из западных.

Впрочем, и само напряжение от войны существенно снизилось, поскольку Красная Армия полностью перехватила стратегическую инициативу. Да, враг еще мог нанести болезненные удары, но только местные, не оказывавшие значительного влияния на стратегическую обстановку в целом.

Потери советских войск в сражениях, хоть и оставались огромными, всё же постепенно снижались. К тому же по сравнению с 1941-м и даже 1942 годом намного уменьшилась доля безвозвратных потерь ― прежде всего, конечно, потому, что противник уже не замыкал огромных котлов, в которые попадали сотни тысяч бойцов, и уже не приходилось лихорадочно хоть кем-нибудь латать гигантские бреши во фронте.

Что же касается санитарных потерь, то есть выбывших из строя по ранениям и болезням, то их возвращаемость в строй усилиями медицинской службы Красной Армии достигла весьма высоких показателей: около трех четвертей от общего числа эвакуированных раненых и больных.

Конечно, неверно было бы утверждать, будто на четвертый год жесточайшей, по-настоящему тотальной войны Советский Союз не испытывал затруднений с пополнением войск людьми. Трудности были, причем очень весомые. Тем не менее к лету 1944 года Советские вооруженные силы насчитывали более 11,2 миллиона человек. В действующей армии числилось 6,75 миллиона человек, из которых на сухопутные войска приходилось почти 5,815 миллиона. Вместе с тем резерв Ставки был гораздо меньше, чем перед другими кампаниями, хотя всё равно немалым ― более 630 тысяч человек.

Следует отметить, что к тому времени с нашей стороны на советско-германском фронте уже сражались не только советские войска. Также довольно заметной величины достигли и иностранные формирования.

Большинство наших соотечественников, наверное, среди этих формирований вспомнят прежде всего французский истребительный авиаполк «Нормандия» ― и, несомненно, французские летчики заслужили, чтобы о них помнили. Но всё же это был только один авиаполк, хотя следует отметить, что на рубеже 1941–1942 годов Шарль де Голль, столкнувшись с нежеланием британцев привлекать войска «Свободной Франции» к боевым действиям в Северной Африке, рассматривал возможность отправки в Советский Союз как минимум одной механизированной дивизии. Однако эту инициативу британцы тем более постарались блокировать ― впрочем, к Североафриканскому фронту они французов вскоре допустили. В общем, с крупными силами французов на советско-германском фронте не сложилось.

Действительно самый крупный иностранный контингент на нашей стороне на тот момент представляли польские войска, разросшиеся уже до полноценной армии, в которую вошли четыре пехотные дивизии, кавалерийская и танковая бригады, два авиаполка и еще ряд частей общей численностью почти 78 тысяч человек. Далее следовали 14-тысячный чехословацкий корпус из двух пехотных и воздушно-десантной бригад, танкового полка и других частей, почти 10-тысячная румынская пехотная дивизия и югославская пехотная бригада, насчитывавшая более двух тысяч бойцов. Таким образом, общая численность инонациональных формирований превысила 100 тысяч человек ― немного в масштабах войны в целом, но уже существенно.

Между тем положение Германии всё более обострялось, причем не только из-за натиска Красной Армии на востоке, хотя именно Восточный фронт представлял главную опасность для нацистов.

Однако и за его пределами к тому времени наиболее явный провал пришелся на люфтваффе. Германские военно-воздушные силы оказались не в состоянии защитить рейх от растущего давления американо-британской авиации ― решить эту задачу не помогли ни раздувание численности их личного состава до поистине геринговских масштабов, ни ощетинившиеся тысячами стволов части ПВО (за счет которых в основном люфтваффе так и разрослись), ни стягивание на защиту германского неба большей части истребительной авиации. Союзники наращивали удары, причем после долгого нащупывания им удалось выявить слабые места германской экономики ― и теперь они систематически обрабатывали, в частности, предприятия по производству синтетического горючего. И можно догадаться, какими словами поминали Геринга немцы, редкий день проживавшие без воздушной тревоги. Они хорошо помнили, как шеф люфтваффе уверял, что пускай его назовут свиньей, если хоть один вражеский бомбардировщик ударит по германским городам.

Что касается наземных второстепенных театров военных действий, то на них Германия пока избежала каких-то чрезвычайных потрясений, однако войск они требовали всё больше. Действовавшая на Балканах группа войск «Ф» из-за всё большего усиления партизанских армий в Греции и Югославии выросла с 296 тысяч человек в июле 1943 года до 440 тысяч в мае 1944 года, а державшая фронт против высадившихся в Италии летом 1943 года сил западных союзников группа войск «Ц» за тот же период увеличилась со 195 до 428 тысяч человек. И совсем немного оставалось ждать до момента высадки десанта западных держав во Франции, для противодействия которому расположенная там группа войск «Д» была увеличена к маю 1944 года до 886 тысяч человек.

Впрочем, несомненно, что основные силы сухопутных войск продолжал поглощать Восточный фронт, на котором вермахт нес до лета 1944 года подавляющее большинство людских потерь. И вряд ли те войска, которые германское командование за прошедший год разбросало для укрепления обороны на периферийных театрах военных действий, надолго усилили бы действовавшую против Советского Союза группировку ― хотя, безусловно, дополнительные сложности создали бы. Мы можем найти в событиях осени 1943-го ― весны 1944 года примеры, когда точечные переброски на Восточный фронт германских соединений с других театров военных действий приводили к весьма тяжелым для нас последствиям: так, прорыв из окружения под Каменец-Подольским 200-тысячной германской группировки в апреле во многом стал возможен благодаря срочной переброске из Западной Европы II танкового корпуса СС, пробившего коридор снаружи котла.

Тем не менее ухудшавшееся военное положение Германии повлекло брожение в рядах ее союзников и сателлитов.

Первой покинула не очень дружный коллектив держав Оси Италия. Муссолини еще в декабре 1942 года предлагал Гитлеру заключить мир с Советским Союзом, а летом 1943 года на фоне вторжения западных держав в пределы Италии верхушка национальной фашистской партии в надежде сохранить власть низложила своего дуче при поддержке короля Виктора Эммануила III, после чего вскоре было заключено перемирие с антигитлеровской коалицией. По приказу Гитлера группа германских парашютистов провела операцию по освобождению Муссолини из-под ареста, после чего тот возглавил созданную на занятой силами вермахта части Аппенинского полуострова так называемую Итальянскую социальную республику, но она представляла собой марионеточный режим, державшийся на германских штыках и не снискавший почти никакой поддержки ни у населения, ни в армии.

Но не только в Италии подумывали о бегстве с фашистского корабля. В схожем направлении думали в высоких кабинетах восточноевропейских союзников Германии.

В Румынии на выход из союза с Германией уже в 1943 году нацелились как фактический глава государства Ион Антонеску, так и его оппозиция из окружения короля Михая. Правда, в силу антисоветизма и ряда других причин контактировать румынские элиты предпочитали с Великобританией и США, а потому предложенный советским правительством 2 апреля 1944 года проект перемирия отвергли.

Британской и американской помощи в открытии «форточки» искал и регент Венгерского королевства Миклош Хорти. Правда, он не сумел скрыть свои перестукивания с Лондоном и Вашингтоном так, как сумели румыны, и в Берлине о них узнали. Гитлеру эти поползновения не понравились, и в марте 1944 года германские войска оккупировали Венгрию. Таким образом, осложнить дальнейшие попытки Венгрии выйти из войны удалось, вот только для этого пришлось задействовать войска, которые совсем не помешали бы вермахту на каком-нибудь фронте.

Для воздействия на Финляндию нацисты по ряду причин имели меньше возможностей, так что финны вели переговоры в открытую, причем с Советским Союзом. Берлину же они обещали, что обязательно сообщат, если будут выходить из войны. С другой стороны, выходить без приобретений финны не хотели, и убедить их советским дипломатам не удалось. Проведенные же советской дальней авиацией в начале 1944 года массированные бомбардировки Хельсинки и некоторых других финских городов оказались организованы не лучшим образом и не нанесли ущерба, который показал бы финскому правительству, что мечты о Великой Финляндии не стоят разрушенной столицы. Так что советским войскам еще предстояло предъявить финским руководителям аргумент в виде крупного наступления.

В общем, помимо необходимости сдерживать нарастающее военное давление Советского Союза и остальной части антигитлеровской коалиции нацистам приходилось расходовать далеко не бесконечные силы и средства на удержание оставшихся союзников, которым сотрудничество с Германией разонравилось сразу же, как только перестало сулить выгоды и приобретения, а на горизонте обозначилась угроза ответственности за совершенные преступления. Правда, это несколько компенсировалось тем, что все три основных восточноевропейских союзника продолжали держать против Советского Союза существенные силы, а Венгрия и Румыния даже нарастили их по сравнению с летом 1943 года ввиду приближения Красной Армии к границам первой и вступления на территорию второй.

Тем не менее, несмотря ни на что, германское руководство, по крайней мере на уровне утвержденных планов, надеялось добиться приемлемого для него исхода войны. Более того, например, доклад начальника штаба верховного командования вермахта генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля содержал даже откровенно оптимистичную стратегическую установку: «Упорно обороняя каждую пядь земли на востоке, отразить ожидаемую главную десантную операцию, а также по возможности все другие десанты англосаксов на других ТВД с тем, чтобы потом снова захватить инициативу в свои руки и затем с помощью освободившихся войск добиться победного исхода войны». Прямо говоря, заявление про «победный исход войны» воспринимается как камлание.

Впрочем, у нацистов имелись кое-какие основания рассчитывать на то, что можно избежать полного разгрома и безоговорочной капитуляции. При всей сложности стратегического положения Германии ее промышленность достигла к 1944 году впечатляющих объемов производства вооружений, а кроме того, тотальная мобилизация действительно набрала ход. В результате, несмотря на значительно возросшие за последний год потери, германские вооруженные силы оставались грозной силой, насчитывавшей около 9,4 миллиона человек. Из этого числа на сухопутные силы приходилось 6,85 миллиона человек (включая 2,05 миллиона в армии резерва) и еще 600 тысяч на войска СС.

Таким образом, предназначенные для боевых действий германские сухопутные войска насчитывали около 5,4 миллиона человек, из которых на Восточном фронте действовали 2,62 миллиона, а вместе с 20-й горной армией в Финляндии ― почти 2,8 миллиона. Таким образом, хотя восстановить численность сухопутных сил на Восточном фронте до уровня начала предыдущей летней кампании германскому командованию не удалось, всё же произошедший к весне 1944 года обвал был в существенной степени возмещен.

Вместе же с личным составом военно-морских и военно-воздушных сил численность действовавшей против Советского Союза германской группировки к июню 1944 года явно превышала три миллиона. А с учетом «хиви» и коллаборационистских формирований эта величина вполне могла приближаться к 3,5 миллиона. Да, конечно, это всё равно не четыре миллиона с лишним, что были выделены для нападения на Советский Союз в июне 1941 года.

К тому же, ощущая, что чаша весов всё более явно клонилась на сторону Советского Союза, коллаборационистские формирования всё глубже разлагались, из-за чего большую их часть германское командование перевело на другие театры военных действий.

А уж про «хиви» и говорить нечего, они никогда надежностью не отличались ― сколь бы ни пытались те, кто в стремлении доказать якобы существовавшее массовое недовольство Советской властью, раздуть число идейных коллаборационистов за счет этой категории, никакой идейностью там и не пахло. В подавляющем большинстве в «хиви» шли люди, доведенные до отчаяния тяжелыми условиями плена или оккупации, зачастую просто сломленные. Впрочем, среди них находились и те, кто искал возможности примкнуть к партизанам или перебежать через линию фронта ― у Андрея Соколова из шолоховской «Судьбы человека» были прообразы, чему подтверждением могут служить регулярные требования в германских документах сохранять бдительность в отношении «хиви». Действительно идейные враги Советской власти шли в карательные и боевые формирования, хотя и там большинства не составляли.

При этом отказаться от использования «хиви» вермахт не мог, поскольку потери в боях вынуждали то и дело выметать значительную часть солдат из подразделений тылового обеспечения на пополнение боевых подразделений, а обеспечивать тоже кто-то должен ― водители, ездовые, конюхи, кузнецы, сапожники и так далее нужны в вооруженных силах отнюдь не для декора.

Наконец, не забудем и про союзников Германии, войска которых к последней летней кампании войны насчитывали около 670 тысяч человек.

В общем, противник смог в некоторой степени оправиться от затяжного советского наступления осени 1943-го ― весны 1944 года и располагал довольно крупными силами. Едва ли эти силы были достаточны для упорной обороны каждой пяди земли, как писал Кейтель, но вот для изматывания Красной Армии умелым сочетанием жесткой и маневренной обороны на разных участках их теоретически могло хватить.

Однако летом 1944 года советское командование начисто переиграло нацистов на стратегическом и оперативном уровнях. Не будем вдаваться в подробности, как, ― но факт остается фактом. Так что в итоге Красная Армия не просто теснила противника, но раз за разом громила его, нанося тяжелейшие потери и проламывая обширные бреши в его фронте. Да, наступление давалось нелегко и с большими потерями, не всё проходило, как задумывалось, но в большинстве случаев советские войска уже не выталкивали вражеские войска, а рассекали их, окружали и перемалывали. Вермахт понес колоссальный урон, тем более тяжелый, что резко, в разы увеличилась доля безвозвратных потерь. К октябрю численность германских сухопутных войск на Восточном фронте рухнула до 1,8 миллиона солдат.

Кроме того, в результате сокрушительных советских ударов Германия лишилась почти всех союзников.

На исходе августа в Румынии на фоне стремительного разгрома германской группы войск «Южная Украина» Антонеску вместе с его ставленниками был отстранен от власти и арестован, а последовавшая затем попытка гитлеровцев захватить Бухарест не оставила новым румынским властям выбора, кроме войны против Германии.

В сентябре произошло свержение прогитлеровского правительства в Болгарии, затем также вступившей в войну против Германии.

На другом краю Восточного фронта советские войска принудили Финляндию к миру на советских условиях, включавших среди прочего и объявление войны Германии.

Попутно вспыхнуло антифашистское восстание в марионеточной Словацкой республике, хотя его германские силы в итоге задавили.

Наконец, в октябре вновь попытался вырваться из тесных гитлеровских объятий и венгерский регент Миклош Хорти ― правда, гитлеровцы эту попытку без особых затруднений пресекли, принудили Хорти сложить полномочия и эмигрировать, а во главе Венгрии поставили нацистскую партию «Скрещенные стрелы» во главе с Ференцем Салаши.

В итоге Венгрия осталась союзником Германии, вот только если Хорти при всей его одиозности за почти четверть века нахождения у власти был привычен для венгров, а в венгерской армии имел немалый авторитет, и по его указу она еще была готова продолжать борьбу, то охотников сражаться за Салаши, опиравшегося почти исключительно на германские штыки и головорезов из боевого крыла «Скрещенных стрел», нашлось немного. Сопротивления установлению власти нацистской марионетки венгерские войска не оказали, однако стали так быстро разлагаться, что к исходу 1944 года перестали представлять из себя значимую в военном отношении силу. В общем, салашистская Венгрия от созданной годом ранее Итальянской социальной республики отличалась только тем, что венгры не развернули партизанского движения, а так она представляла такое же суррогатное образование, ширму для германской оккупационной администрации.

Наносимые Красной Армией удары и сами по себе перечеркнули все остававшиеся у нацистов сколько-нибудь рациональные основания надеяться на возможность не допустить полного краха Третьего рейха, а довеском к советскому наступлению стало продвижение союзников на западе. Да, Германия по-прежнему держала большую часть полевой армии на Восточном фронте и большинство потерь продолжала нести там, но это большинство уже не было абсолютным. Появился еще один театр военных действий, где вермахт за считанные месяцы терял сотни тысяч солдат.

На допросе в июне 1945 года Кейтель на вопрос советских офицеров, в расчете на какие факторы Германия продолжала сопротивление, сказал, что «на этот вопрос ответить очень трудно, точнее, почти невозможно» и сослался на неожиданные события, которые «нельзя предсказать, но они могут оказать решающее влияние на всю военную обстановку». Проще говоря, на авось. Вместе с тем он высказал мнение, что «военно-экономическое положение Германии и положение с людскими ресурсами не было катастрофическим». В первом приближении с этим даже можно вроде бы согласиться ― по состоянию на конец сентября 1944 года число занятых в промышленности, торговле, сельском и лесном хозяйстве германских подданных мужского пола приближалось к 14 миллионам человек. И теоретически меньшую, но существенную их часть еще можно было выдернуть на военную службу.

Но, во-первых, поскольку только на Восточном фронте за 1944 год германские безвозвратные людские потери оказались как бы не больше, чем за весь предшествующий период с 22 июня 1941 года, то было бы слишком оптимистичным для гитлеровцев полагать, что мобилизации пятой или даже четвертой части от этих почти 14 миллионов могло надолго хватить для восполнения урона.

А во-вторых, большую часть этих людей составляли отнюдь не здоровые мужчины в полном расцвете сил. Достаточно взглянуть на их возрастной состав: свыше 1,8 миллиона составляли подростки 1927–1930 годов рождения, а более 7,8 миллиона родились еще в XIX веке, и многие из них уже перешагнули 50-летний рубеж.

Так или иначе, Гитлер сдаваться не собирался, а для продолжения боевых действий вермахт нуждался в восполнении потерь. Поэтому мобилизация в Германии еще более расширилась и приобрела размах, который можно назвать сверхтотальным.

И не только в Германии ― вовсю привлекались на военную службу и мужчины из фольксдойче (немецкой диаспоры). Точнее, их призывали и раньше, особенно в войска СС, однако до того масштабы их мобилизации сдерживались, например, соображениями некоторых нацистов, видевших в немецких общинах за пределами Германии инструмент своего влияния и потому считавших нецелесообразным излишнее их ослабление, но в сложившихся обстоятельствах стало не до подобных высоких материй.

Также значительно возросли объемы передачи солдат из армии резерва в полевую армию: если в первом полугодии 1944 было передано 1,13 миллиона человек, то во втором почти 1,43 миллиона.

Выкачивание личного состава из армии резерва было не единственным процессом по перераспределению людей в пользу полевых войск. Также продолжались чистки частей обеспечения, административно-хозяйственного аппарата вооруженных сил и так далее.

Принятые меры в некоторой степени сгладили последствия потерь, понесенных вермахтом за лето 1944 года, и обеспечили подъем численности сухопутных войск на Восточном фронте к январю 1945 года до 2,2 миллиона человек.

Но, пожалуй, наиболее ярко показывает масштаб развернутой в Германии с осени 1944 года мобилизации отданный Гитлером 25 сентября приказ о создании фольксштурма ― ополчения, призыву в которое подлежали все годные к военной службе мужчины в возрасте от 16 до 60 лет.

Первоначальные планы по формированию фольксштурма были без преувеличения грандиозными и предполагали мобилизацию шести миллионов человек, но предсказуемо разбились о действительность.

Во-первых, просто набрать столько мужчин даже в таком широком возрастном диапазоне по большому счету не представлялось возможным, особенно если учесть, что большая часть мужчин до 40 лет уже служила в регулярных войсках, которые тоже требовали новых солдат. Так что в итоге в фольксштурм поступило в разы меньше людей, причем большей частью совсем не молодежи ― иные из них коронацию Вильгельма II застали.

Во-вторых, в условиях, когда нехватку оружия, а местами и обмундирования с амуницией испытывали даже регулярные войска, фольксштурмистам рассчитывать на сносное обеспечение всем перечисленным тем более не приходилось. Так что подчас они оказывались на поле боя, будучи вооружены буквально одной итальянской винтовкой на десятерых, имея по одной обойме патронов на ствол, а из униформы располагая только нарукавными повязками. Более-менее хватало только одноразовых противотанковых гранатометов «Панцерфауст», но если учесть их невысокую точность и дальнобойность (у большинства версий 30–60 метров), то становится понятно, что в руках неподготовленного человека при обычных условиях боя это было оружие смертников. А подготовкой фольксштурмисты не блистали, поскольку на их обучение отводилось немного времени, да к тому же формированием фольксштурма занималась главным образом нацистская партия, а не вермахт. Наконец, и сама организация фольксштурма в виде массы отдельных батальонов превращала его в сугубо вспомогательную силу, отдельно от регулярных войск действовать по большому счету неспособную.

Иногда фольксштурмисты сражались отчаянно, но куда чаще, оказавшись лицом к лицу с противником, сдавались сразу или после кратковременного сопротивления. В приказе о формировании фольксштурма Гитлер заявил, будто цель антигитлеровской коалиции ― «уничтожить немецкий народ и его социальный строй». Вот только лучше всего этой приписанной нам и нашим союзникам цели как раз отвечало создание фольксштурма и другие нацистские мероприятия конца войны. Как зло написал в одной из своих статей Илья Эренбург: «…видимо, историческая роль фольксштурма сведется к одному несложному, но, на мой взгляд, достойному делу: уменьшить народонаселение Германии».

Советский Союз же вступал в 1945 год, почти полностью избавившись от вражеской оккупации: крупные вражеские силы в его границах оставались только в Курляндии, где осенью оказалась отрезанной от основных сил вермахта и прижатой к морю группа войск «Север». Это позволило за 1944 год мобилизовать в общей сложности почти 4,65 миллиона человек, причем основная нагрузка, как уже было сказано выше, легла как раз на освобожденные западные республики ― в РСФСР было мобилизовано менее 1,9 миллиона человек.

Несмотря на всю тяжесть войны и жесточайшие человеческие потери, страна вновь обеспечила приток большого числа новых бойцов в вооруженные силы. В результате численность действующей армии, несмотря на понесенные потери, к январю составляла 6,75 миллиона человек ― столько же, сколько было полугодом ранее. Сухопутные войска в составе действующей армии насчитывали 5,92 миллиона человек. Еще более 430 тысяч человек числилось в резерве Ставки. И, наконец, более чем в три раза выросли контингенты союзников: почти 130 тысяч бойцов было в польских войсках, более 101 тысячи в румынских, почти 84 тысячи в болгарской армии и свыше 11 тысяч в чехословацком корпусе.

Такие крупные силы позволяли советскому командованию уверенно развернуть решительное наступление на большей части фронта, что оно и сделало в начале второй декады января. Итогом этого наступления на главном, берлинском направлении стало то, что германский фронт на Висле был сметен, и в начале февраля передовыми советскими отрядами был форсирован Одер менее чем в сотне километров от германской столицы. Севернее Красная Армия изолировала и раздробила восточно-прусскую группировку вермахта, южнее заняла ключевой для Германии Верхне-Силезский промышленный район. Война переходила в стадию добивания врага.

Молниеносное продвижение вовсе не означало, что Красная Армия не испытывала серьезных затруднений. Испытывала, причем весьма значительными стали трудности с пополнением войск. Почти вся действующая армия уже находилась далеко за пределами Советского Союза, так что фронтовая мобилизация военнообязанных с освобожденных территорий ушла в прошлое. При этом объемы поступающего из страны маршевого пополнения оставались невелики: так, войска 1-й Белорусского фронта за первый квартал 1945 года получили всего 51 тысячу человек пополнения. А ведь это фронт, наступавший на главном направлении ― берлинском.

У такого положения имелось несколько причин. Во-первых, значительное растяжение коммуникаций ушедших далеко от советских границ войск, на южном фланге советско-германского фронта усугублявшееся еще и сравнительно бедной дорожной сетью, создавало трудности в обеспечении, в том числе и в подвозе пополнений. Во-вторых, 1945 год ознаменовался резким снижением объемов мобилизации: всего с января по апрель было мобилизовано в вооруженные силы чуть более 550 тысяч человек. Это объяснялось и тем, что всё больше сил и средств уходило на борьбу с вызванными войной разрушениями, и тем, что остававшийся мобресурс был уже не так велик.

А молодежь призывного возраста и вовсе не торопились отправлять на передовую ― даже при фронтовой мобилизации в 1943–1944 годах призывников, в отличие от старших военнообязанных, предписывалось отправлять в тыловые военные округа, а в действующую армию их старались отправлять лишь после основательной подготовки. Так, для юношей 1927 года рождения, постановление о призыве которых ГКО издал 25 октября 1944 года, устанавливался полугодовой срок обучения. Всё же обстановка не требовала аврально посылать в пекло тех, от кого зависело будущее Отечества.

Впрочем, как минимум один источник пополнения Красной Армии за рубежом существовал: освобожденные военнопленные и угнанные в рабство мужчины призывных возрастов. Так, в ряды войск 2-го Украинского фронта с 20 августа по 1 ноября 1944 года влились более 83 тысяч красноармейцев, освобожденных из плена в Румынии. Конечно, этот источник был довольно невелик, и состояние пленных далеко не всегда позволяло поставить их в строй, но всё же такой способ пополнения на исходе войны тоже имел значение.

Между тем главари агонизировавшего нацистского рейха, не считаясь с потерями, лихорадочно бросали на фронты всё новые и новые сотни тысяч людей в попытках оттянуть окончательное поражение. Армия резерва невиданными ранее темпами вычерпывалась на пополнение действующих войск ― только за первый квартал 1945 года из нее перешло в полевую армию более 1,6 миллиона человек. Также в полевую армию набирали из люфтваффе, кригсмарине, полиции… В феврале был призван контингент 1928 года, а уже в марте ― 1929 года рождения, то есть 15–16-летние подростки. Реально в нараставшей неразберихе нередко ставили под ружье и тех, кому еще не исполнилось 15, и тех, кому было больше 60 лет. 28 марта командование вермахта издало приказ, предписывавший задействовать на фронте войска, находившиеся на формировании или пополнении, в том состоянии, в котором они пребывали.

Теоретически то, во что превращались германские вооруженные силы, еще могло бы протянуть до лета 1945 включительно, вот только это принесло бы колоссальные лишние жертвы прежде всего самим немцам. Так что проведенная Красной Армией в апреле ― начале мая Берлинская операция, приведшая к гибели Гитлера и всех нацистских вожаков, готовых воевать до последнего немца, и сломившая волю к сопротивлению у остальных, в конечном итоге сохранила сотни тысяч жизней.

Таким образом, ход Великой Отечественной войны показал, что советская держава сталинского периода являлась гибкой, хорошо управляемой системой, способной выдерживать на протяжении долгого времени беспрецедентные по тяжести и притом непредвиденные нагрузки, причем она перестраивалась под новые тяжелейшие условия с поразительной быстротой, практически без раскачки. Только такая система могла в короткие сроки высвободить для войны огромные массы людей, причем наиболее трудоспособных и потому крайне важных для народного хозяйства, и не разладиться напрочь.

Всего за время войны через советские вооруженные силы с учетом тех, кто служил в них к 22 июня 1941 года, прошло около 34,3 миллиона человек. Если же просуммировать число мобилизованных по годам, то получится даже большая величина — свыше 36,5 миллиона. Это связано с тем, что почти 2,25 миллиона человек проходили через военную службу не единожды: во-первых, из почти 3,8 миллиона уволенных и отправленных в длительный отпуск по ранениям или болезням, более 1,15 миллиона, то есть почти все, кто не получил инвалидность, вернулись в строй; во-вторых, повторно влились в ряды Красной Армии 940 тысяч бойцов, призванных в начале войны и пропавших без вести или попавших в плен, но затем найденных или освобожденных. Наконец, из числа военнообязанных, мобилизованных и направленных затем для работы в промышленности и на транспорте, более 140 тысяч потом снова перешли в Красную Армию.

Конечно, в этом смысле многочисленность советского народа сыграла свою роль. Но повторимся, в начале войны ключевым условием выстаивания под вражеским натиском было не многолюдье само по себе, а способность быстро мобилизовать огромные массы людей. А эта способность зависела уже от качеств системы и тех, кто ею управлял.

Следует отметить, что Германия за время Второй мировой войны привлекла в свои вооруженные силы около 20 миллионов человек, то есть в принципе она была способна на очень большое мобилизационное усилие. Однако Гитлер и его приспешники очень долго, по сути, до 1943 года не шли на кардинальное наращивание мобилизационного напряжения. А когда они на это пошли, выстроенная ими система очень долго разгонялась, и разогналась лишь тогда, когда общая стратегическая обстановка и возросшая военная мощь Советского Союза и других держав антигитлеровской коалиции уже не оставили Германии ни единого шанса.