Троцкизм. Концепция «революционного поражения»

Сегодня со стороны левой оппозиции раздаются призывы к поражению России под предлогом того, что «классовая борьба всегда важнее отражения агрессии чужого империализма». Этот лозунг имеет давнюю историю. Концепция «революционного поражения» была создана еще в 30-е годы XX века оппозицией, объединившейся вокруг Троцкого. Посмотрим же, как и с чьей помощью создавался троцкизм.

Троцкизм как явление зародился во Франции.

В 1920 году французские социалисты на конгрессе в Туре вышли из II (Социалистического) Интернационала и вступили в Коминтерн. Так образовалась Французская компартия (ФКП).

Однако находясь под влиянием социал-демократии, анархо-синдикализма, а также культурных течений типа сюрреализма, далеко не все лидеры, вставшие под знамена Коминтерна, разделили его методы и цели. Часть из них была не готова к последовательному строительству партии ленинского типа с ее дисциплиной и самоотречением. Другим не нравилась «несамостоятельность» ФКП, ее зависимость от СССР. У третьих были завышенные личные амбиции. Всё это привело к тому, что диссиденты компартии, при покровительстве западных элит, влились в различные антикоммунистические проекты. Известным примером такого перерождения стала деятельность Бориса Суварина.

Будучи секретарем Коминтерна и первым лицом ФКП, он разделял идеи Троцкого и критиковал «механистический, бюрократический и безответственный централизм» РКП (б) (т. е. принцип демократического централизма) и «большевизацию» Французской компартии. После того как Суварин издал «Новый курс» Троцкого с критикой СССР, его выводят из секретариата Коминтерна и исключают из партии.

Если Троцкий признавал в СССР хотя и деформированное, но «рабочее государство», то Суварин настаивает — это «государственный капитализм», который проводит «империалистическую» политику.

В 1935 году Суварин публикует текст под названием «Сталин. Очерки истории большевизма», обличающий сталинскую «тиранию». Эту работу, которую автор почему-то назвал биографией, впоследствии использовали в информационной войне несколько поколений антисоветчиков.

В том же году Суварина ставят во главе французского филиала Международного Института социальной истории со штаб-квартирой в Амстердаме. Это заведение финансируется голландской страховой компанией La Centrale, а после войны Фондом Форда. Институт занимается сбором информации о «преступлениях сталинизма». Он также организует коллектив под названием «Друзья правды об СССР», публикует антисоветские брошюры. Карьера Суварина идет в гору.

Вот что пишет о предвоенной деятельности Суварина французский историк, профессор Сорбонны Анни Лакруа-Риз: «Суварин, провозглашенный троцкистом антисталинист, был нанят в качестве пропагандиста банком Вормс. Он становится одним из редакторов журнала „Новые тетради“, основанного в 1937 году для раскола Всеобщей конфедерации труда. Издание принадлежит банку, руководит им генеральный директор банка Жак Барно, будущий главный представитель по франко-германским экономическим отношениям (1941–1943). Журнал поет хвалу Европе под опекой Германии… Суварин сотрудничал с представителями правительства Виши из крайне правого блока (Action Française), его использовали не только как специалиста по СССР, но и в крестовом походе против испанской республики, окруженной странами оси Рим–Берлин».

К диссидентам Французской компартии, перешедшим на сторону троцкизма, относятся и основатели «Коммунистической лиги» и IV Интернационала. Бывшие анархо-синдикалисты Альфред Росмер и Раймон Молинье и сюрреалисты Жерар Розенталь и Пьер Навилль какое-то время были самыми близкими соратниками Троцкого. Они посетили его сразу же после высылки из СССР в 1929 году, поддерживали его связи с официальной прессой, обеспечивали безопасность и финансирование.

Европейский троцкизм развивается на особенной почве, пропитанной идеями анархизма, сюрреализма, фрейдизма. Отцы троцкистского движения, называвшие себя «рабочим авангардом», по происхождению и статусу в основном принадлежали к буржуазной интеллигенции, увлекавшейся сюрреализмом. Связи троцкистов и сюрреалистов очевидны. Не случайно главный представитель сюрреализма Андре Бретон в 1938 году посещает Троцкого в Мексике, где они пишут совместный манифест «За революционное и независимое искусство». Создавая теорию освобождения желания, сюрреалисты еще в 20-е годы готовили освобождение нравов и наступление «новой эры».

Главное для сюрреализма — свобода и иррациональность, глубокое погружение в подсознание, индивидуализм вплоть до нарциссизма. Это свойство стало причиной неспособности троцкистов к созданию устойчивых работоспособных общностей. Оно же породило содержащееся в троцкизме огромной силы разрушительное начало.

Известный историк, специалист по левым движениям Марк Лазар пишет: «Особенность троцкизма, которая часто заставляет вас улыбаться: как только появляются два троцкиста, объявляется раскол!»

Не только со своими недругами, но и между собой декадентствующие интеллектуалы, деятельные авантюристы и профессиональные революционеры с большими амбициями не могли найти общего языка. В истории троцкизма бросается в глаза обилие расколов, предательств и свар.

Противоборствующие стороны ищут поддержки у Троцкого, прибегая для этого к тайным доносам. Вот что пишет Троцкому Пьер Навиль о Раймоне Молинье: «Он не рабочий и не интеллектуал, но авантюрист и бизнесмен… неспособный к политике». Молинье вызывает презрение у сына женевского банкира из-за недостатка образования и работы коллектором (Молинье владеет предприятием по изъятию долгов). Этот факт вызывает в свою очередь брезгливость у Троцкого, который, однако, прячет ее до поры до времени, пользуясь услугами Молинье.

Самого основателя IV Интернационала Пьера Навиля Троцкий называет «маленьким буржуа». «Политическая бесплодность этого человека доказана полностью,  — писал Троцкий. — Ждать от него революционной инициативы можно так же, как от козла молока. По складу это консервативный, недоверчивый и политически робкий буржуа, испорченный случайной прививкой марксистской теории». Другим участникам троцкистского движения даются не менее уничижительные и резкие прозвища.

Мог ли при этом Троцкий с его отстраненностью, холодностью и презрением к людям — а именно такие характеристики давали ему соратники, современники и даже члены семьи — стать высшим арбитром в своей среде?

Воспоминания о Троцком оставил, например, бывший революционер и его соратник Г. А. Зив: «В психологии Троцкого не было вообще элементов, относящихся к жестокости и гуманности. Там у него было пустое место.

Чувство симпатии к людям, не в смысле удовлетворенности поведением, а как самостоятельное чувство, воодушевление, было незнакомо ему. Для него люди были просто единицами — десятками, тысячами, сотнями тысяч, посредством которых удовлетворялась его «воля к власти».

Не менее жесткую оценку Троцкому дает У. Черчилль: «Троцкий был амбициозен, и амбициозен в самом обычном смысле этого слова. Никакой коллективизм в мире не мог отнять у него чувство эгоизма, который стал в нем болезнью, и болезнью роковой. Он не только должен разрушить государство, он должен управлять тем, что от него останется. Он ненавидел любую систему управления, если она не предусматривала его в качестве командира или по крайней мере первого заместителя».

Личные особенности Троцкого, помноженные на индивидуалистичность среды, заведомо не давали никаких шансов на создание работоспособного политического субъекта. Посмотрим же, как развивались события в реальности.

В 1930 году Росмер и Навиль создают «Коммунистическую лигу» и начинают выпускать газету «Правда» (La Verité). Они выступают против Французской компартии и ее газеты «Юманите». Лига поначалу объединяет около пятидесяти человек, включая пятерых руководителей. Но даже внутри этой небольшой группы происходят ссоры.

Первая троцкистская Международная конференция состоялась в 1930 году в Париже. Она выявила еще одну пагубную черту этого движения — идеализм, оторванность от реальности. Троцкий строил грандиозные планы по объединению «левой оппозиции». Однако, несмотря на присутствие нескольких иностранных делегаций, конференция уложилась в 24 часа, делегаты рассказали о ситуации и… повестка закончилась.

Исследователь троцкистского движения Фредерик Шарпье рассказывает, что Троцкий надеялся привлечь к своей программе миллионы людей, но уже первые шаги показали, насколько он ошибался.

Объединяя около ста человек, французский троцкизм поделился на две группы — условно «интеллектуальную» (Росмер, Розенталь, Навиль) и «активистскую» (Молинье). Плодовитые интеллектуалы писали статьи. «Даже если в революционной прессе мы не встречаем крупных писателей, троцкисты были настоящими графоманами», — пишет Шарпье. Сторонники активизма проводят акции. При этом Молинье был практически сразу отстранен от руководства Лигой как чужеродный элемент.

В 1933 году Троцкий прибывает во Францию. Противодействие попытке правого переворота 1934 г. в очередной раз дает ему иллюзию начала революции. Принимая во внимание слабость своих сил, Троцкий разрабатывает тактику «энтризма» — скрытного проникновения в чужую партийную структуру для перехвата власти. Эта тактика станет визитной карточкой троцкистского движения.

Значительная часть троцкистов вступает в Социалистический интернационал и занимает там влиятельные позиции. Жерар Розенталь, Пьер Навиль и Раймон Молинье практически входят в руководство Социнтерна. Давид Руссе, член троцкистской Лиги с 1931 г., проникает в движение «Молодые социалисты Сены», становится ее секретарем и образует внутри объединения «антифашистскую милицию» — предтечу антифа.

К 1935 году французским левым становится ясно, что для борьбы с консолидирующимися правыми необходимо объединение всех антифашистских сил — Народный фронт. Ради его образования Коминтерн пошел на сотрудничество с социалистами, условием которого было устранение троцкистских кадров из Социнтерна. Руководство Социнтерна исключает троцкистов.

Однако Раймону Молинье удается перетянуть наиболее радикализированную часть социалистической молодежи в «Группы революционного действия» (GAR). Молинье начинает издавать журнал «Коммуна». В 1936 году он создает «Комитет за IV Интернационал» и Международную коммунистическую партию (PCI).

Троцкий и Навиль воспринимают эти действия как попытку перехвата власти. Припомнив прошлые грехи Молинье, Троцкий окончательно изгоняет нарушителя дисциплины.

«Называя себя воплощением „авангарда“, которому предстоит сыграть решающую роль в революции, троцкисты расходятся, обзывают друг друга как сантехники и теряют время на низкие вульгарные интриги, распространяя ядовитые слухи и сплетни… А между тем горит Испания, фашизм распространяется (по Европе)», — пишет исследователь троцкизма Шарпье.

Наблюдая, как часть активистов уходит за Раймоном Молинье, Троцкий придумывает комбинацию. Он поручает Пьеру Навилю основать Международную рабочую партию (POI, она же МРП), которая должна объединить оба течения. Партийным органом становится журнал «Рабочая борьба».

«Коммуна» Молинье перестает существовать. «Борьба классов» (Навиля) и «Правда» (бывший орган Коммунистической лиги) объединяются. После объединения МРП насчитывает около тысячи сторонников, правда, рабочих в «рабочей партии» почти нет.

Завершив данную операцию, Троцкий окончательно с позором изгоняет Молинье. «Крестьяне называют таких персонажей коровами, обильно дающими молоко, но взбрыкивающими и опрокидывающими ведро. Многие задают себе вопрос, учитывая количество ведер, перевернутых Молинье, не будет ли итог его деятельности скорее негативным» (Жерар Розенталь «Адвокат Троцкого»), — пишет он о бывшем стороннике с использованием зоологической метафоры.

Кстати, одно время Молинье приносил Троцкому по 5000 франков в месяц из фондов своего коллекторского агентства.

Однако еще более щедрым спонсором движения до и после войны был банк семьи Навилей в Женеве.

Если в предвоенные годы навилисты сосредоточились на разоблачении «преступлений сталинизма», то Молинье продолжает линию «активизма». Он пытается оседлать всеобщую забастовку 1936 года и основать на заводах Советы, не подчиняющиеся Коминтерну. 3 декабря 1936 года Молинье организует провокацию перед советским посольством, участники которой обличают «преступления Сталина» и выкрикивают: «Да здравствует Троцкий!» По мнению исследователя троцкизма Фредерика Шарпье, Молинье «изобретает новую тактику, которая окажет влияние на многих троцкистов в 60-е годы. Он прежде всего левак».

Анархо-синдикалисты и троцкисты выступают против политики Компартии и Всеобщей конфедерации труда, подрывают единство Народного фронта и отталкивают умеренных граждан от левой повестки, обеспечивая правый поворот.

Коммунисты через свою газету «Юманите» даже были вынуждены в 1936 году обратиться к рабочим с призывом не поддерживать «непродуманные действия» радикалов и провокаторов. «Юманите» публикует статью с заголовком «Коммунистическая партия — это порядок!»

Один из лидеров Всеобщей конфедерации труда Бенуа Фрашон пытается убедить рабочих, что «забастовка это не единственное средство», а «дальнейшее расширение забастовочной борьбы, продолжение блокировки предприятий нанесло бы ущерб их интересам».

В том же духе выступал тогда и лидер Французской компартии Морис Торез. Он говорил о том, что в данной ситуации «речь не идет о том, чтобы рабочие взяли в свои руки заводы или установили прямой контроль над производством».

Перед угрозой фашистского вторжения ФКП заняла патриотическую позицию, за что троцкисты по сей день обвиняют ее в сотрудничестве с правительством. Напомним, что правительство Народного фронта было сформировано коалицией коммунистов и социалистов. За два года (1936–1937) оно провело 133 реформы, включая сокращение рабочей недели до 40 часов, введение обязательных трудовых договоров, внедрение программы государственных работ, частичную национализацию военной промышленности и железных дорог, продление обязательного образования до 14 лет и многое другое.

Однако в 1938 году под давлением правых и радикальных левых, правительство Народного фронта вынуждено было уйти в отставку. К власти пришел Эдуард Даладье. Результатами его политики стали Мюнхенский сговор, отмена всех социальных реформ в течение одного года и последующая капитуляция Франции.

Так на чьей стороне выступали атакующие Народный фронт троцкисты?

Схожая тактика была повторена в 1947 году при организации забастовки на заводе Рено, когда анархо-синдикалисты перехватили протестное движение и направили его в тупик. Они требовали повышения зарплаты на 10 франков. В результате радикальных акций из правительства были изгнаны министры-коммунисты.

Добавим, что схожую провокационную разрушительность леваков мы наблюдаем и сегодня на примере движения «желтых жилетов».

Но вернемся к истории. 3 сентября 1938 года официальная троцкистская группа Навиля основывает IV Интернационал. МРП (Международная рабочая партия) становится его французской секцией. Собрание проходит тайно, в доме Альфреда Росмера, где присутствует всего двадцать человек.

Оставшийся в стороне от спора «навилистов» и «молиньеристов» Марсо Пивер создает еще одно образование — «Социалистическую партию рабочих и крестьян» (PSOP), которой удается объединить членов обеих троцкистских группировок. Они начинают выпускать журнал «Рабочая борьба» под редакцией Давида Корнера (Барта). Что касается самого Корнера, то он вступил в Коммунистическую лигу в 1936 году и участвовал в работе секции, которой руководили бывшие члены МРП Навиля.

Среди молодежи, влившейся в троцкистские ряды во время энтризма в организацию «Молодых социалистов», значительную роль в распространении троцкизма в профсоюзном движении сыграет Пьер Буссель (псевдоним Ламбер). Вышедший из «Молодых социалистов-автономистов», в 1938 Буссель становится членом партии Молинье. Именно в этом качестве он и совершает акцию «энтризма» во Всеобщую конфедерацию труда.

Пока троцкисты занимались внутренними расколами, борьбой с СССР и провокациями против ФКП, приближалась война. По теории троцкистов, новая война должна была создать революционную ситуацию. Троцкисты со дня на день ожидали прихода мировой революции и упрекали «сталинистов» в том, что они занимаются национальным строительством вместо того, чтобы исполнять «интернациональный долг» и помогать рабочему классу в Европе и Китае. Троцкий особенно сильно надеялся на цивилизованный немецкий рабочий класс, который мог бы стать движущей силой мировой революции и повести за собой отсталую Россию.

«Опасность войны и поражения в ней СССР есть реальность. Но и революция есть реальность. Если революция не помешает войне, то война поможет революции. Вторые роды обычно легче первых. В новой войне не придется целых два с половиной года ждать первого восстания. Раз начавшись, революция на этот раз уже не остановится на полдороге. Судьба СССР будет решаться в последнем счете не на карте генеральных штабов, а на карте борьбы классов», — писал Троцкий в 1936 году в своей книге «Преданная революция».

Он развивал эту идею и в более поздних статьях, написанных уже после начала Второй мировой войны: «Низвергнуть тоталитарный режим сможет лишь могущественный напор немецких рабочих… Победа народных масс над тиранией наци будет одним из величайших потрясений мировой истории и сразу изменит лицо Европы. Волна возбуждения, надежды, энтузиазма не остановится перед герметическими границами СССР», — («Двойная звезда: Гитлер — Сталин», 4 декабря 1939).

История раз за разом опрокидывала эти теоретические построения Троцкого.

Так в каком состоянии находились троцкисты к началу Великой Отечественной войны?

Среди историков троцкизма нет сомнений в том, что троцкисты «были не готовы к войне», а после смерти Троцкого в августе 1940 года и вовсе «растерялись».

Марк Лазар так описывает итог троцкистской возни: «Столкнувшись с фашистской угрозой, перед лицом единства коммунистов и социалистов и массовой мобилизации во Франции и Испании, троцкисты должны были заставить себя услышать. Однако они были слишком слабы и вряд ли могли весить как самостоятельная партия».

Причины провала троцкистов не исчерпываются их слабостью и неспособностью к единству.

Троцкисты обозначили своим главным врагом СССР и все их усилия были направлены именно на эту борьбу.

Как писал бельгийский политик и исследователь Людо Мартенс: «В тридцатые годы Троцкий стал без преувеличения мировым экспертом по антикоммунизму. Даже сегодня правые идеологи штудируют работы Троцкого в поисках оружия против Советского Союза времен Сталина».

Книги и статьи Троцкого переводились западной прессой на десяток языков, а пропаганда гитлеровской Германии использовала его наработки.

Биограф Гитлера Конрад Гейден рассказал в своей книге «Дер Фюрер» о том, что Гитлер в 1930-е годы восхищался автобиографией Троцкого «Моя жизнь»: «Блестяще! — говорил Гитлер своим собеседникам. — Меня эта книга научила многому и вас она может научить».

Пока нацисты готовились к агрессии против Советского Союза, Троцкий призывал к восстанию против Сталина. С его точки зрения, лучшей подготовкой к войне с нацизмом было бы свержение большевиков. «Только восстание советского пролетариата, свержение позорной тирании новых паразитов, может спасти остатки достижений Октября», — писал он. При этом вряд ли Троцкий мог не осознавать, кто именно в реальности тут же воспользуется свержением советского строя.

Антисоветские заявления Троцкого ничем не отличались от тезисов контрреволюционеров, но при этом подавались под соусом радикальной революционности: «Мы обвиняем правящую клику в преобразовании себя в новую аристократию, угнетающую и грабящую массы… Высший слой бюрократии живет примерно того же рода жизнью, как и благополучный буржуа в Соединенных Штатах и других капиталистических странах».

Новый виток информационной войны был развязан после подписания Договора о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 г. Который, напомним, был заключен после подписания западными странами договора с Гитлером о разделе Чехословакии (так называемого Мюнхенского сговора). Троцкий раз за разом повторяет свой тезис о том, что «дело идет не о рабочем государстве вообще, а о выродившемся, загнивающем рабочем государстве». И если Брест-Литовский мир был заключен во имя революции, то договор с Германией 1939 г., по утверждению Троцкого, был подписан «только в интересах правящей кремлевской клики и в ущерб интересам международного пролетариата».

Именно Троцкий одним из первых ввел в оборот концепцию сходства фашистской Германии и СССР (концепцию «двух тоталитаризмов»). Причем гитлеровский тоталитаризм, по мнению Троцкого, был лучше советского, по формуле: «Гитлер = Сталин, но Гитлер лучше». «Политические методы Сталина ничем по существу не отличаются от методов Гитлера. Но в сфере международной политики разница результатов бьет в глаза. Гитлер за короткое время вернул Саарскую область, опрокинул Версальский договор, захватил Австрию и судетских немцев, подчинил своему господству Чехословакию… За те же годы Сталин не знал на международной арене ничего, кроме поражений и унижений (Китай, Чехословакия, Испания). Искать объяснения этой разницы в личных качествах Гитлера и Сталина было бы слишком поверхностно. Гитлер несомненно проницательнее и смелее Сталина», — писал Троцкий в статье «Гитлер и Сталин» в марте 1939 г.

В последних статьях Троцкого его аналитика и вовсе не выдерживает критики, его оценки деятельности Сталина полны желчи и мстительности.

«Сталин не способен воевать; а когда он оказывается вынужден воевать, он не способен дать ничего, кроме поражений», — пишет Троцкий в статье «Капитуляция Сталина», вышедшей также в марте 1939 г.

«В случае вовлечения СССР в мировую войну, с ее неисчислимыми жертвами и лишениями, все обиды и насилия, вся ложь официальной системы вызовут неизбежно глубокую реакцию со стороны народа, который совершил в этом столетии три революции», — надеется Троцкий в декабре 1939 г. в уже упоминавшейся выше статье «Двойная звезда: Гитлер — Сталин».

Таким образом, Троцкий стал главным пропагандистом пораженчества и капитулянства в Европе и СССР. Поразительно, что, желая поражения «сталинизма», Троцкий не говорит о судьбе, уготованной гитлеровцами русским, и готов вступить в любой союз ради своей идефикс.

Как писал Черчилль в мемуарах «Великие современники»: «Троцкий… стремился мобилизовать всех подонков Европы для борьбы с русской армией».

При этом если бы ненависть диссидентов была единственным мотивирующим средством, то троцкизм вряд ли протянул бы так долго. Но антикоммунистические выпады заинтересовали представителей западных элит. И эти элиты предоставили троцкистам опеку, руководство и финансирование.

Информация о том, что издательская и политическая деятельность Троцкого финансировалась американскими медиа-группами и французской буржуазной прессой, была известна Коминтерну. Как отмечал ветеран разведки И. А. Дамаскин: «Уже за первые его статьи в „Дэйли Экспресс“, „Нью-Йорк Геральд Трибюн“, „Нью-Йорк Таймс“ и других он получил 10 тысяч долларов, по тем временам огромную сумму. Вскоре он получил еще 45 тысяч долларов. Теперь можно было не только хорошо и безбедно жить, но и начать выпуск журнала „левой“ оппозиции».

Достаточно посмотреть на длинный список статей и интервью, выходящих в зарубежной прессе, чтобы понять, что Троцкого охотно продвигали и оплачивали. Он был нужен крупному капиталу, стоящему за спиной СМИ. Его статьи выходили, в том числе и в профашистских изданиях, таких, как итальянская Corriere della Sera. Совершенно очевидно, что вся зарубежная пресса была на троцкистской стороне.

Наблюдая склоки и шатания в рядах французских троцкистов, в 1938 году спонсоры высылают во Францию куратора из США. Секретарь IV Интернационала Шерри Манган, журналист, а затем военный журналист изданий Time и Life, сыграет ключевую роль в консолидации и развитии троцкизма во Франции и во всем мире. Он объединяет троцкистские кружки в Аргентине, Чили, на Кубе, в Индии и Британии. Таким образом, «крупная американская буржуазная пресса помогает в консолидации международного троцкизма». Позднее бывший троцкист из Аргентины Либорио Хусто в книге «Лев Троцкий и Уолл стрит» раскроет связи Мангана с американскими спецслужбами.

С поражением Франции в 1940 г. центр троцкизма официально переместился в США.

Французский историк Анни Лакруа-Риз обнаружила в Национальных архивах Франции ряд документов, датированных 1935–1946 гг., раскрывающих механизм использования троцкистского движения в идеологической войне. Предоставленные ей источники «не оставляют никаких сомнений в том, что гитлеровская Германия, а затем США использовали троцкистов против коммунистов как перед войной, так и во время оккупации».

Несколько донесений и аналитических выкладок, обнаруженных Анни Лакруа-Риз, посвящены «финансовой роли Германии в реорганизации троцкистской партии во Франции». Конечно, французов прежде всего волнует то, что троцкисты подрывают обороноспособность Франции: «Предыдущая информация из других источников показывала, что революционные левые поддерживались немецкими фондами… В этой связи отмечается, что немцам, <…> удалось найти расположение у бывшего комиссара, в котором преобладают два чувства: ненависть к Сталину и ненависть к французской буржуазии. С другой стороны, следует отметить, что после присоединения французских социалистов и коммунистов к идее национальной обороны в интересах СССР, гитлеровский рейх больше не может рассчитывать на посев революционного пораженчества во Франции, проводимый троцкистами. (То есть, добавим мы, они его проводили! — Е. Б.) Наконец, нужно добавить, что Германия, несмотря на небольшое число вовлеченных агитаторов, не ошибается в отношении ценности инструмента деморализации, который они будут представлять во время войны».

При этом все понимают, что троцкисты нацелены прежде всего против коммунизма. В документе из Национальных архивов от 26 июля 1935 г. говорится: «Речь идет о подготовке «национальной конференции в мэрии Сен-Дени»… Основная цель конференции — «стимулировать обмен между различными тенденциями: синдикалистами, анархистами, троцкистскими коммунистами… для проведения «кампании в прессе и антикоммунистических собраний».

И, наконец, среди обнаруженных Анни Лакруа-Риз документов есть досье, в котором содержатся стенограммы допроса Гельмута Кнохена комиссаром Верховного суда от 4 января 1947 года. Кнохен был командующим полицией безопасности во Франции до мая 1942 года, когда он был поставлен под руководство Карла Оберга, верховного начальника СС и полиции во Франции. Вот выдержка из показаний Кнохена: «Были созданы подпольные радиостанции, тема этих передач состояла в том, чтобы критиковать эволюцию русского коммунизма и, в частности, Сталина, указывая на то, что он все дальше и дальше отходил от первоначальных доктрин Маркса и Ленина. Короче говоря, это была троцкистская пропаганда, призванная разобщить различные коммунистические организации, вселяя дух сомнения в умы. Барбе, который сам был коммунистом, подготовил текст передач, а также выступил по радио. Конечно, были и другие французские соавторы для этих передач кроме Барбе, но я не знаю их имен».

К началу 1940 года контакты между французскими троцкистами распадаются. А к 1941 году во французском троцкистском движении остается уже менее 100 человек.

Часть основателей IV Интернационала эмигрирует: Марсо Пивер скрывается в Мексике, Раймонд Молинье, совершив мошенничество, убывает в Лондон, а затем в Бразилию, а Альфред Росмер — в США.

«Социалистическая партия рабочих и крестьян» (PSOP) во время войны практически бездействует.

Бездействует и Барта. «Во время войны группа Барта отказалась от любого вида сопротивления. Он принципиально придерживается позиции: эта война носит „империалистический“ характер и не касается рабочего класса. Он критикует националистическое „отклонение“ некоторых троцкистов», — пишет исследователь троцкизма Шарпье.

Даниэль Герен и еще несколько человек продолжают придерживаться того, что они называют «интернационалистической» позицией, противопоставляя ее «шовинизму» бойцов Сопротивления. Они распространяют листовки среди немецких рабочих и солдат оккупационной армии. Однако их бюллетени выходят редко, а распространение листовок носит эпизодический характер.

Давид Руссе (один из основателей Международной рабочей партии (POI)) и корреспондент американских журналов Fortune и Time, арестован французской полицией в 1943 году за пропаганду среди солдат вермахта и депортирован в Бухенвальд. Освобожденный английскими войсками, после войны он много писал о концентрационных лагерях. При этом, хотя он и сидел в фашистских застенках, но обличает в основном советскую лагерную систему. Он первым ввел термин «ГУЛАГ» в качестве символа «советского тоталитаризма», а в 1949 году опубликовал в Figaro призыв к «бывшим узникам нацистских лагерей» создать комиссию для инспекции советских лагерей. Исследования Руссе не раз разоблачались за клевету.

Пьер Навиль, арестованный в 1940 году и освобожденный в 1941-м, спокойно продолжил обучение философии, а затем стал социологом в Национальном центре научных исследований (CNRS). Семейный банк Навилей щедро финансировал восстановление троцкизма после войны.

Пьер Буссель (Ламбер) во время «странной войны» распространял листовки среди французских солдат, призывая их к «революционному поражению». Он был арестован французской полицией в «нарушение приказа от 1 сентября 1939 года о публикации текстов, наносящих ущерб моральному духу армии и населения». Приговоренный к тюремному заключению, бежал из тюрьмы. Соратники, включая Дэвида Корнера (Барта), обвиняли его в предательстве и в выдаче товарищей.

Во время оккупации Ламбер был исключен из Международной коммунистической партии, а в декабре 1943 вступил в другую троцкистскую группу и продолжал распространять идеи «революционного пораженчества». Он выступал против лозунга французской Компартии, которая, сражаясь за освобождение Франции от фашистов, выдвинула лозунг: «Каждому по бошу!» (бош это немец; вариант советского «Убей немца!»). Ламбер противопоставил этой борьбе идею братания французских рабочих с немецкими солдатами: «В каждом немецком солдате прячется рабочий». Отметим, что на деле с самого начала войны становится очевидным, что любые упования на такое иллюзорное братание с треском провалились.

Лишь отдельные троцкисты участвуют в Сопротивлении, среди них Жерар Розенталь. После войны вместе с Давидом Руссе он также занимается обличением «ГУЛАГа».

Весьма интересен факт спасения из гитлеровских застенков не успевших эмигрировать троцкистов. Так, арестованный в 1940 г. Борис Суварин был освобожден и переправлен в Америку агентом Ми-6, офицером французской армии Анри Ролланом. Авантюрист Молинье также работал на МИ-6. Он был направлен англичанами в Лиссабон, «откуда из-под носа у немцев увел несколько троцкистских боевиков».

Американцы высоко оценили роль, которую играли троцкисты в антикоммунистической пропаганде. К 1945 году американская секция IV Интеранционала наладила постоянный контакт с Францией.

В еще одном обнаруженном Анни Лакруа-Риз досье — о «Международной коммунистической партии» — подтверждается информация о финансировании IV Интернационала и лично Пьера Навиля американцами.

В секретном рапорте N 71 от 8 мая 1945 года говорилось: «Под руководством г-на Навиля (члена семьи швейцарских банкиров Навиля, — Е. Б.) и г-на Грюнберга (румынской национальности, — Е. Б.) троцкистское движение возрождается во Франции. Его возрождению способствовала тактика Коммунистической партии по «поддержке национальной политики буржуазных партий».

«В правительственных кругах считается, что троцкисты в настоящее время финансируются определенными группами в Англии и особенно в Соединенных Штатах. <…> Коммунисты на юге Франции убили троцкистского эмиссара из Швейцарии. На его трупе был найден чек на пятнадцать миллионов, выданный Naville Bank на имя г-на Навиля, выписанный на предъявление в Американском банке Парижа (Chase Bank)». Наконец, в досье отмечалось: «Из надежного источника сообщается, что американцы вмешиваются в финансирование троцкистского Интернационала, особенно во Франции, где эта деятельность продвигается с определенной энергией».

С началом осуществления плана Маршалла Европа оказалась в существенной степени под контролем США. На Францию проливается финансовый дождь. Как пишет Шарпье, «за исключением коммунистов, все остальные получили свою долю». Политические и профсоюзные движения практически переходят под контроль основанного в 1947 году ЦРУ. В министерствах сидят американские специалисты. Некоторые из них участвуют в спецоперациях ЦРУ, а также его предшественника — Управления стратегических служб (OSS) — на территории Франции: в «денацификации» Европы и в методической вербовке всех, кто мог быть полезен в борьбе против СССР, включая военных преступников, «эксфильтрованных» в США.

Проведя переформирование, американцы активируют троцкистскую сеть. В 1949 году ЦРУ решило ответить на проведение коммунистами в Париже Международного конгресса за мир. Црушники обращаются к троцкистам из «Демократического революционного собрания» (RDR) Давиду Руссе и Жоржу Альтману. Троцкисты собирают конференцию под названием «Международный день сопротивления диктатуре и войне». На афишах мероприятия красуются имена Андре Бретона, Симоны де Бувуар, Альбера Камю и других интеллектуалов эпохи. Правда, при этом значительная часть интеллигенции присутствует на Коммунистическом конгрессе: певец Поль Робсон, писатель Говард Фаст, химик Фредерик Жолио-Кюри, актер Чарли Чаплин.

Троцкистское собрание проходит успешно, но заканчивается скандалом. Общественности становится известно, что мероприятие проводилось на американские деньги. Давид Руссе оправдывается тем, что общался с Ирвином Брауном как «антифашистом» и представителем американского профсоюза, который до войны был организатором известных забастовок на заводах Форда и «Дженерал моторс».

Этот Ирвин Браун, агент секретных служб США и, по совместительству, представитель во Франции американского профсоюза Американская федерация труда, в 1947 году не пожалел денег на раскол французской Всеобщей конфедерации труда. Ему удается отколоть от нее группу, назвавшую себя «Рабочей силой».

Большую помощь троцкистской «Рабочей силе» оказало правительство Робера Шумана, который выделил «Рабочей силе» 40 млн франков. Напомним, что Шуман выступал за Мюнхенский сговор, а затем за поражение Франции, после чего был министром в правительстве Петена и одним из основателей коллаборационистского режима Виши. А в 1950 году именно Шуман, с подачи американцев, желавших реинтеграции Германии в европейское пространство, огласил идею создания единой Европы (так называемая декларация Шумана).

В американских архивах имеются неопровержимые сведения о том, что именно Ирвинг Браун поручил Давиду Руссе организовать конференцию. ЦРУ выступила спонсором «Демократического революционного собрания» Руссе. Пять миллионов франков, т. е. 16 000 долларов были взяты из бюджета плана Маршалла по приказанию Франка Виснера, отвечающего за секретные операции в ЦРУ, и переданы через Ирвина Брауна Давиду Руссе.

Напомним, Франк Виснер лично участвовал в эвакуации сотен военных преступников в США и их использовании в различных «специальных операциях» во время холодной войны. Он же, как мы видим, занимался вербовкой троцкистов.

Подводя итоги деятельности троцкистов в околовоенный период, можно с уверенностью сказать, что их иллюзии о мировой революции лопнули как мыльный пузырь, а концепция «революционного поражения» оказалась инструментом пропаганды капитуляции перед фашизмом и оправданием коллаборационизма.

В дальнейшем троцкисты сыграют важную роль в расколе профсоюзов, в уничтожении компартий, в продвижении ЛГБТ и в общей деградации левого движения. Они начинают определять образовательную и семейную политику, занимают ведущие роли в СМИ, политике и культуре. Однако их по-прежнему вряд ли можно назвать самостоятельной политической силой.

Иллюзии троцкистов о мировой революции потерпели сокрушительное поражение. При этом сетевая структура, постоянно меняющая статусы и названия, практика тайной деятельности и связи с крупными западными финансовыми кругами сделали из троцкистов чрезвычайно удобный и весьма активно используемый вплоть до сегодняшнего дня инструмент для работы против СССР и России.