Памяти Парижской бойни. Как «высококультурная» Франция усмиряла Алжир

Если посмотреть на историко-политическую карту Африки, то можно обнаружить, что государственным языком довольно большого числа стран является французский язык. Это, в частности, Сенегал, Гвинея, Кот-д’Ивуар, Мали, Бенин, Нигер, Чад, Конго, Марокко. Явление это — наследие колониальной зависимости перечисленных стран от Франции. Формирование обширнейшего массива французских колониальных владений на африканском континенте было положено в 1830 году завоеванием Алжира.

После обретения Алжиром независимости в 1962 году и до настоящего времени между двумя странами — Францией и ее бывшей колонией — сохраняются напряженные отношения, выражающиеся, например, в выборе Алжиром в качестве государственного языка арабского, а не французского, как в других бывших французских колониях в Африке.

Причина такого непрекращающегося напряжения — в остроте национально-освободительной борьбы алжирского народа в середине XX века и в жестокости метрополии при ее подавлении. Если говорить шире, то колониальное и неоколониальное поведение Европы сильно затрудняет диалог между коллективным Севером и коллективным Югом.

Сегодня вспомним лишь об одном эпизоде, унесшем жизни сотен алжирцев. Ровно 62 года назад, 17 октября 1961 года произошла печально знаменитая Парижская бойня.

Предыстория события

В годы Второй мировой войны в колониальном Алжире среди местной патриотической интеллигенции нарастало стремление к независимости. При этом требования были довольно умеренными — на уровне автономии. 8 мая 1945 года, в день окончания войны в Европе, в алжирском городе Сетиф состоялась демонстрация. Молодой алжирец Бузид Сааль был застрелен полицейским только за то, что он нес в руке алжирский флаг. В ответ среди местного населения начались волнения, распространившиеся и на окружающие поселки.

Французская колониальная армия усмирила беспорядки с особой жестокостью, применяя против мирных невооруженных жителей артиллерию, танки и авиацию. Массовые убийства населения продолжались несколько месяцев. По оценке французского юриста Жака Верже, было убито минимум десять тысяч алжирцев. В то же время, по данным американского посольства, жертв «Сетифской резни» было не меньше 45 тысяч человек. Трупы не хоронили, а бросали в пропасти в горах Кабилии.

Через девять лет, в 1954 году, вновь разгорелась борьба алжирского народа против метрополии, на этот раз вооруженная. Возглавлял борьбу вновь созданный Фронт национального освобождения (ФНО). Борьба эта отличалась исключительным ожесточением с обеих сторон и вошла в историю под названием «Алжирская война». Длилась она восемь лет (1954 — 1962 гг.) и унесла жизни, по разным сведениям, от 300 тысяч до 1 млн человек.

В самой же послевоенной Франции в это время шел длительный и тяжелый процесс противоборства различных политических сил — от ультраправых (фактически, фашистов) до социалистов и коммунистов. «Алжирский фактор» в этом противостоянии подчас играл ключевую роль: ультраправые были категорически против утраты Алжира и считали это предательством национальных интересов Франции; в то же время их более умеренные оппоненты понимали, что колониальные владения удержать не удастся.

Шарль де Голль, возглавивший правительство Франции в 1958 году, был убежденным деколонизатором, однако он был вынужден учитывать и настроения «правого» электората. Осенью 1958 правительство де Голля объявило пятилетний план экономического развития Алжира («план Константины», по названию города Константина в Алжире) и в качестве уступки ультраправым пообещало крупное военное наступление на алжирских партизан.

Наступление действительно началось в феврале 1959 года. В течение всего 1959 года была проведена серия военных операций, в результате которых были уничтожены базовые лагеря партизан. В операциях французы использовали высокомобильные подразделения парашютистов, а также Иностранный легион. К концу 1959 года ФНО был фактически разгромлен.

Однако параллельно с военным противостоянием повстанцев и регулярной армии Франции шли переговоры между воюющими сторонами. Важным фактором также явилась решимость де Голля довести дело с независимостью Алжира до конца.

В сентябре 1959 года правительство Шарля де Голля признало право Алжира на самоопределение через референдум. Этот шаг вызвал бешеную реакцию «правых», устроивших две попытки правительственного переворота. Была создана так называемая Секретная вооруженная организация OAS (Organisation de l’armée secrète) — ультраправая подпольная националистическая организация, главным средством которой был террор. Члены OAS действовали как на территории Франции, так и на территории Алжира. Первоначально организация ставила своей задачей не допустить обретения независимости Алжиром, а позднее превратилась в откровенно фашистскую организацию — в апреле 1961 года было принято решение о свержении республиканского строя во Франции и установлении военно-фашистской диктатуры.

Реализовать поставленную цель руководители OAS пытались через серию убийств и взрывов. В частности, был совершена диверсия в экспрессе «Страсбург — Париж» близ Витри-ле-Франсуа 18 июня 1961 года, в результате которой погибло 28 человек и более 100 человек получили ранения.

Парижская бойня 1961 года

Однако особо значимым явлением в этой череде событий стала так называемая Парижская бойня. Мирная демонстрация 17 октября 1961 года, в которой участвовало более 30 тысяч парижан (алжирцев и французов), была выражением протеста против введения комендантского часа в Алжире. Организатором демонстрации выступил ФНО.

Глава департамента полиции Парижа Морис Папон отдал личное распоряжение полицейским подразделениям предельно жестко обращаться с демонстрантами. Он знал, что его приказ будет исполнен точно и безжалостно, ведь он специально заблаговременно набирал нужные ему кадры. Как свидетельствует историк Жан-Люк Эйнауди, проводивший специальное расследование по «Парижскому погрому», кадровый офицерский состав городской полиции Парижа, подобранный Папоном, почти сплошь состоял из бывших сотрудников-силовиков правительства Виши в годы Второй мировой войны, открыто сотрудничавших с гестапо. Эти же «специалисты» способствовали отправке десятков тысяч французских евреев в фашистские концентрационные лагеря, откуда практически никто не вернулся.

Благодаря расследованию Эйнауди стало известно, что полицейские чины, уволенные с должностей после изгнания немцев в 1944 году из Парижа за сотрудничество с гитлеровским режимом, вскоре почти в полном составе были вновь приняты на работу. И что самое примечательное — многие из них состояли в различных ультраправых организациях.

Также в полицейские подразделения Парижа Морис Папон набирал ветеранов войны в Индокитае, которую Франция вела в 1946–1954 гг. против освободительных сил Вьетнама в безуспешной попытке удержать свою самую богатую колонию.

Так что господин Папон был вполне уверен в своих «кадрах», когда отдавал приказ о максимально жестком обращении с демонстрантами. Многие участники демонстрации были избиты до полусмерти прямо на набережной Сены, после чего их сбрасывали в реку. Других демонстрантов арестовывали и отвозили на автобусах во двор главного офиса полицейского департамента Парижа, где их убивали. Погром продолжался в течение всего дня до самой ночи.

Известно, что убийцы-полицейские для сохранения в тайне своих имен предусмотрительно убрали опознавательные номера со своей униформы. Также стало известно, что Папон поручил офицерам одного из полицейских подразделений устроить провокацию в ходе шествия демонстрации, чтобы иметь повод начать массовые экзекуции.

Примечательной является фигура самого шефа полиции Парижа Мориса Папона. Его назначили на эту должность за три с половиной года до рассматриваемого события — в марте 1958 года. До этого он служил префектом полиции в провинции Константина (с одноименным центром) в Алжире. Волнения среди местного населения Папон подавлял с особой жестокостью и с применением пыток. Уже тогда он стал известен тем, что призывал топить алжирцев в Сене.

Официальные власти Франции долгие годы замалчивали трагедию этого страшного дня 17 октября 1961 года. Эксперты считают, что от рук полицейских в тот день погибло не менее 200 человек, хотя вполне возможно, что намного больше. Среди горожан были свидетели зверств полиции, однако службы безопасности их оперативно выявили, задержали и провели соответствующую «работу» — предупредили о судебном преследовании в случае разглашения.

Франция усвоила уроки прошлого?

Через сорок лет после трагедии, 17 октября 2001 года мэр Парижа Бертран Деланоэ стал инициатором установления памятной доски на мосту Сен-Мишель в память о жертвах побоища.

История Мориса Папона имеет завершение спустя четыре десятилетия. Жан-Люк Эйнауди (тот самый историк) подал против него иск в 1999 году и доказал его вину в преступлениях против человечности в годы сотрудничества Папона с правительством Виши, в частности его прямое участие в депортации евреев в концлагеря. По решению суда Папон три года провел в тюрьме, в 2002 году был выпущен по состоянию здоровья в возрасте 91 года. На свободе прожил еще пять лет.

События более чем 60-летней давности продолжают излучать информационные волны, которые доходят до нашего времени. Относительно недавно, 17 октября 2021 года президент Франции Эммануэль Макрон впервые назвал то давнее событие «преступлением, которое нельзя простить». Однако при этом он умудрился оскорбить Алжир и обидно задеть Турцию. В частности, Макрон заявил, что колониальное прошлое было для Алжира чуть ли не благом, так как в этот период складывалась алжирская нация, а до прихода французов никакой нации в Алжире не было. В той же самой речи Макрон напомнил, что, по его мнению, в истории Алжира был также период колониального гнета со стороны Турции, но этого никто не помнит, а помнят только колониализм Франции. Естественно, столь вольная трактовка истории встретила резкую реакцию со стороны официальных лиц Алжира и Турции.

Таким образом, на примере конкретного события мы вновь убеждаемся, что история нас не отпускает, она пропитывает всю нашу жизнь. Более того, именно она, и ничто другое, порождает современность и будущность.

Мрачная наглядность рассмотренного исторического эпизода отчетливо высвечивает истоки радикализма и ультраправого «крена» в европейских якобы демократических режимах. Удивительно живуча в Европе готовность «утопить в Сене» и «сбросить в ущелье» всех неугодных и несогласных.