77 лет назад под Сталинградом был разрушен миф о непобедимости Зла
Ровно 77 лет назад, 2 февраля 1943 года, Красная Армия довершила разгром немецко-фашистских войск в Сталинграде, завершилось ключевое сражение Великой Отечественной войны — Сталинградская битва, начавшаяся 17 июля 1942 года. Это событие невозможно переоценить. И с военно-политической, и с общечеловеческой точек зрения разгром немецко-фашистских захватчиков под Сталинградом открыл путь к победе над нацистским зверем, победа которого сулила миру пришествие Антихриста.
Сегодня, когда Россия на международной арене уже чуть ли не в одиночку делает всё возможное, с учетом больших противоречий внутри государственного аппарата, чтобы предотвратить вторжение абсолютного Зла в разных обличьях в мир, та победа духа советского народа под Сталинградом имеет важнейшее значение. Несмотря на это, внутри страны часто можно слышать, как раз за разом воспроизодят мифологию о великом подвиге предков, которая создана для осквернения этого подвига.
Об общечеловеческом значении сохранения живой памяти о Сталинградской битве, аспектах неклассических войн, ведущихся против этой памяти в беседе с корреспондентом ИА Красная Весна рассказал доцент исторического факультета СПбГУ, доктор исторических наук, протодиакон Владимир Василик.
ИА Красная Весна: Владимир Владимирович, здравствуйте! Снова мы живем в такое время, когда пытаются, так скажем, решить русский вопрос. Опять нацистская гадина поднимает голову, и почему-то опять через Польшу, как ни странно. В данном случае вопрос: чем, на Ваш взгляд, сейчас является эта дата — победного окончания Сталинградской битвы — для России, для мира?
Владимир Василик: Я могу сказать следующее: да, безусловно, сейчас пытаются в очередной раз решить русский вопрос, точно так же, как 77 лет тому назад пытались решить еврейский вопрос. Что называется Endloesung — русских здесь не стояло, русские вообще не должны существовать. То, что нацистская гадина пытается вновь вползти через Польшу — это не случайно. Просто Польша — это самые короткие ворота в Россию.
Вспомним пушкинскую «Годовщину Бородина»:
Ступайте ж к нам: вас Русь зовет!
Но знайте, прошеные гости!
Уж Польша вас не поведет:
Через ее шагнете кости!..»
Сбылось — и в день Бородина
Вновь наши вторглись знамена
В проломы падшей вновь Варшавы;
И Польша, как бегущий полк,
Во прах бросает стяг кровавый —
И бунт раздавленный умолк.
Думаю, что в 1812, и в 1831, и в 1914 году, и в 1941 русский вопрос тоже пытались решить через Польшу или через территорию Польши. Известно, чем это для решателей русского вопроса закончилось.
Для одного — островом Святой Елены, для другого — самоубийством в бункере. Для заокеанских решателей это может закончиться тем же самым или чем-то худшим. Свидетельство тому — Сталинград, Сталинградская битва, которая явила такую силу духа русского человека, такую волю к сопротивлению в, казалось бы, самых безнадежных обстоятельствах, такую волю к победе.
Вспоминает Глеб Коляда, впоследствии будущий священник, участник Сталинградской битвы: «Сталинградская битва — страшное изнеможение, горящая нефть, немецкие налеты, артобстрелы. В батальоне осталось 200 активных штыков. Пришло пополнение на 800 человек, за несколько дней растаяло и оно, и снова у нас 200 штыков. И, тем не менее, мы гордились, что из 99 дивизии, Власовской (когда-то этой дивизией командовал генерал Власов — прим. ИА Красная Весна). Вот я подбираю его листовку в степи, что война проиграна, она ведется за интересы англо-американских капиталистов, Сталин нас продал, поэтому замиряемся с немцами. Превратим войну империалистическую в войну гражданскую. После этого мы уже не хвалились, что мы — власовцы. Но русский человек пережил даже и это. Даже и предательство некоторых отщепенцев. Такая воля к победе, такое единомыслие, такое единодушие».
В доме Якова Павлова сражались представители 58 национальностей, живших в дружбе и ладу в Советском Союзе. Вот это мужество, воля к победе, единомыслие, братство, удивительная взаимопомощь и удивительная вера в победу — вот что явил русский человек в эти страшные дни Сталинградской битвы.
И Ольга Берггольц не случайно написала о той клятве, которой обменялись два брата: Сталинград и Ленинград. Не случайно она написала 19 ноября 1942 года:
«И пробил час. Удар обрушен первый,
от Сталинграда пятится злодей.
И ахнул мир, узнав, что значит верность,
что значит ярость верящих людей.
…Прекрасна и сурова наша радость.
О, Сталинград, в час гнева твоего
Прими земной поклон от Ленинграда,
От воинства и гражданства его!»
И конечно, это был день гнева — и человеческого, и Божьего, когда двумя фланговыми ударами Советские войска сомкнули кольцо окружения вокруг 330-тысячной группировки Паулюса, и из них только 90 тысяч человек удостоились советского плена.
Когда уренгойские мальчики, всякие там «Коленьки из Уренгоя» жалеют бедных немцев, попавших в плен при Сталинграде, советую им перечитать Александра Верта «Россия в войне»: «Я оказался во дворе дома Красной Армии в Сталинграде и увидел немца, спустившего штаны и согнувшегося над выгребной ямой. Он смотрел на нас с идиотической улыбкой. Рядом в подвале лежали его товарищи: кто-то еще живой, кто-то — умерший. Вот это зрелище, зрелище немца над выгребной ямой, неубранных трупов и трупов полуживых напомнило мне хвастливые речи Гитлера, разгром Польши, бомбардировки Англии, 22 июня 41 года, зверства немцев в России, и я за этим увидел знамение суровой божественной справедливости. Некого и нечего тут жалеть. Однако, тем не менее, советские люди всё-таки этих немцев пожалели».
Слухи, по которым из 90 тысяч осталось в живых всего 6 тысяч, ни на чем не основаны. Да, конечно, около 28 тысяч военнопленных умерло, но от последствий того голода, который они испытали в кольце. И по вине фельдмаршала Паулюса и его генералов, которые не принимали гуманные предложения о капитуляции, а морили своих же солдат голодом.
Но, как только пленные попали в распоряжение соответственных органов НКВД и обнаружилась чудовищная среди них смертность, немедленно дан был приказ перевести их на усиленный паек, тем паче, что страна голодала. Вот и то, что было спасено около двух третей немецких военнопленных — это лишний раз показывает совесть и милосердие русского человека.
Как известно, в целом в немецком плену из трех миллионов с лишним попавших в плен в 1941 году погибло два миллиона, то есть две трети, и попадали они в плен в более-менее нормальном состоянии. Их намеренно вымаривали в концлагерях под открытым небом, куда им бросали кости, а потом поливали пулеметами. Так что в данном случае не над чем здесь плакать и нечему здесь сочувствовать.
А если закруглить проблему плена, то совсем недавно я услышал интересные воспоминания о Конраде Лоренце, известном биологе, который попал в плен во время Сталинградской битвы, но не в Сталинграде, а на Кавказе. Он вспоминает, как конвоир его отпустил за кипятком совершенно без всякого конвоя, а потом он встретил у фонтана солдата, который предложил его побрить, а потом тот побрил его на «алаверды», а потом сопроводил его за кипятком, чтобы того не «замели». Лоренц понял, что Россия непобедима, потому что народ с таким доверием к человеку, с умением видеть и в пленном человека, такой совести и с таким милосердием, такой народ — непобедим.
Так вот, что касается значения Сталинградской битвы — это не только коренной перелом в войне, это полностью развеянный миф о немецкой непобедимости. Это страшный удар, удар духовного плана. Чем сильны были Рейх и Рейхсвер — вооруженные силы Германии? Своей самоуверенностью, своей уверенностью в своей непобедимости, в том, что они — сверхчеловеки. Теперь эти сверхчеловеки дрались из-за куска лошадиной ноги, понуро брели в плен в обносках и с корзинами на ногах, и эти сверхчеловеки молили о куске хлеба у недочеловеков, так сказать.
Удар, действительно, по сознанию был страшнейший. Слово «Сталинград» в немецком языке — слово нарицательное для катастрофы, для краха, для всеобщей погибели. В Германии целый месяц звонили колокола по покойникам и пленным. Если после Москвы немцам стало ясно, что блицкриг провалился, что в несколько месяцев войну не закончить, то после Сталинграда для многих стало ясно, что война проиграна. И Курская битва при всем ее великом значении была лишь завершением коренного перелома, который начался под Москвой, продолжился при Сталинграде и завершился на Курске. Сталинград — это начало конца для сатанинского и бесчеловечного Третьего рейха. Значение ее огромно.
Чем был предвоенный Сталинград? Это не только Сталинградский тракторный завод, не только переход из России лапотной в Россию тракторную, в индустриальную сверхдержаву. Это город удивительной красоты — 64 км вдоль Волги — здания, дома, Дворцы пионеров с мальчиками и девочками, кружащимися в танце.
Мой учитель, Юрий Георгиевич Алексеев, тогда эвакуировался из блокадного Ленинграда. Еще в начале августа 1942 года он застал не разбитый Сталинград и вот эту скульптурную группу. Это город мастеров, это зеленый город тружеников. И вот на эту народную святыню покусились немцы, терзавшие ее бомбами и снарядами, вешавшие на балконах защитников Сталинграда. И то, что произошло в Сталинграде — это достойное возмездие немцам за их злодеяния и исполнение великих мудрых слов Писания: «Да воздастся каждому по делам его».
Этот закон возмездия — он рано или поздно должен обрушиться и на нынешних фашистов, на тех, кто разжигает огонь войны, разжег огонь войны в Донбассе, на тех, кто сжег наших братьев в Одессе, на тех, кто истреблял неповинных мирных жителей в Ираке, Сирии, Ливии, на тех, кто бомбил сербские города и храмы в 1999 году. Всем им воздастся по делам их. Если не в этом веке, то уж в будущем точно.
ИА Красная Весна: Владимир Владимирович, есть ряд мифов о Сталинградской битве, которые умаляют ее масштаб и значение — якобы победа была одержана только благодаря приказу № 227, штрафбатам и заградотрядам, „трупами завалили" — какие, на Ваш взгляд, самые вопиющие? С какой целью атакуется именно эта битва в истории Великой Отечественной войны?
Владимир Василик: Если кому интересно — может прочитать мою статью «Мифы о Сталинградской битве», написанную к 75-летию победы советских войск в сражении. Вкратце скажу следующее — мифы нужны опять-таки для окончательного решения русского вопроса, для того чтобы уничтожить противника, надо его победить еще до войны. А для этого его надо унизить. Его надо лишить его славы, лишить его ценностей. Лишить его того, во что бы он верил, на что бы он опирался. Лишить его исторической памяти.
В свое время Александр Васильевич Суворов воскликнул: «Мы русские! Какой восторг!». И тот, кто знает и читает правду о Сталинградской битве — тот безусловно испытывает восторг от того, что делал Яков Павлов, что делал Александр Родимцев и его соратники по дивизии, что делали наши летчики, что делали наши моряки, что делал Василий Иванович Чуйков, сказавший: «За Волгой земли для нас нет!».
Так вот, врагу важно этого восторга лишить, а для этого — распространять глупости и гадости. Ложь, которая будучи повторенная многократно — становится правдой. Уже в хрущевские времена, на волне разоблачения Сталина с подачи западных агентов стали распространяться мифы о том, что якобы в Сталинграде мы завалили все трупами, что приказ № 227 был кровавым и преступным, что победу в Сталинграде одержали штрафники и больше никто.
Позднее этот ядовитый миф подхватил Солженицын, сказавший в «Архипелаге ГУЛАГе», что кровь штрафников явилась цементом победы в Сталинграде. Потом за это его больно высек в своем открытом письме Василий Иванович Чуйков, заявивший о том, что в его дивизиях не было ни одной штрафной роты. Что в его дивизиях насчитывалось до 50% коммунистов и комсомольцев, что люди воевали за идею и за совесть, что в дивизии Родимцева штрафников не было. Соответственно то, что проповедовал Солженицын — это ложь и бесстыдство.
Отмечу, что в штрафных батальонах служили офицеры, в штрафных ротах — рядовые. Следует опереться на воспоминания Александра Васильевича Пыльцына, который будучи сам командиром штрафной роты в 8-м отдельном штрафном батальоне, рассказал, что штрафники составляли по численности менее 1% всей действующей армии за все время их существования.
И при всем их героизме — ведь люди действительно искупали свою вину кровью — они не могли внести решающего вклада в победу. Хотя бы потому, что на каждый фронт в целом полагалось не больше одного штрафного батальона. Соответственно, говорить о том, что победили штрафники — это смешно. Где они были в доме Павлова? Где они были на трехсотметровой полоске, когда немцы почти прижали защитников Сталинграда к Волге? Там их не было.
Что касается приказа № 227 «Ни шагу назад!». В значительной степени, как ни странно, он был принят под давлением фронтовиков. Во многом он основывался на тех письмах, которые шли наверх и доходили до самого Сталина. Когда в ряде случаев предпринимались необоснованные отступления без приказа командования. Этот приказ, при всей его жесткости, абсолютно необходим.
Тот же Александр Васильевич Пыльцын привел справедливую аналогию. Вот произошла авария — человеку зажало руку колесом вагона. А вагон вот-вот заполыхает. Рядом стоит офицер и хочет эту руку отрубить, но «гуманист» ему мешает, говоря: «Не смей, ты что делаешь! Человек без руки останется». Да он уже остался без руки — руку ему размозжило. Вагон с боеприпасами вот-вот рванет. И если пострадавшего оставить в таком положении, то он погибнет. Вот этого хотят совеременные лжегуманисты — чтобы Россия погибла. Приходилось жертвовать частями, чтобы жила вся Россия. В этом смысл приказа № 227.
Что же касается заградотрядов, то опять-таки в их адрес очень много клеветы. Функция заградотрядов не состояла в том, чтобы стрелять в спину наступающим. Они в этом не нуждались, к тому же давайте посмотрим в лицо реальности.
Кто идет в бой? Вооруженные до зубов мужики, в том числе и тяжелая техника. Если они решат побежать, то они сомнут и перестреляют любые заградотряды, либо перебегут к немцам. Поэтому функция заградотрядов состояла в остановке бегущих с поля боя бойцов, в их проверке и фильтрации. В отправке бойцов, отбившихся от своих частей, по месту назначения и в места формирования новых частей, в фильтрации людей, просачивающихся в тылы, а также в поиске диверсантов и шпионов. То есть это те функции, которыми занимается любая военная полиция в любой нормальной армии. И ничего особенного и зазорного в этих подразделениях не было.
А что касается штрафбатов, то они были и у немцев числом поболее, чем у нас. Причем в Первую мировую войну немцы приковывали штрафников к пулеметам. У нас до этого не доходило никогда. Тем паче, что приказ о штрафбатах вышел летом 1942 года. К Сталинградской битве они толком и сформироваться-то не успели. Поэтому считать, что победа была достигнута ими — это проявлять свое глубокое невежество.
Для тех, кто хочет ознакомиться с проблемой штрафбатов, читайте книгу моего покойного друга и наставника генерал-майора в штрафбате Александра Васильевича Пыльцына «Штрафной удар — от Сталинграда до Берлина», «Искупление через наказание», «Правда о штрафбатах» и другие. В них вы узнаете всю правду.
Еще раз подчеркиваю, при том, что Александр Васильевич стремился восстановить на основе документов и воспоминаний подлинную правду о штрафбатах, он был категорически против тезиса, что именно штрафники добыли для нас победу. И это при том, что он сам был в качестве офицера постоянного состава 8-го штрафбата, трижды ранен и шесть раз награжден.
ИА Красная Весна: Сегодня на государственном уровне осуществляется этакая «ресоветизация на экспорт». На международной арене государство защищает подвиги и память предков, а внутри страны в школах воспитываются такие вот феномены Коли из Нового Уренгоя. Как это сочетается, что это за шизофрения? Как могут появляться непотребные фильмы о великом подвиге предков, наподобие бондарчуковского фильма «Сталинград» 2013 года?
Владимир Василик: Происходит борьба либеральных и патриотических сил. Борьба разных кланов. Примерно то же происходило в конце 1920-х — начале 1930-х годов в Советской России, когда троцкисты пытались втянуть Россию в мировую революцию, когда пытались ее просто сжечь в огне мировой революции. И когда товарищ Сталин провозгласил еретические, с точки зрения марксизма, [идеи] построения социализма в отдельно взятой стране. Тогда он столкнулся с упорнейшим, бешеным сопротивлением части старой ленинской гвардии. И это сопротивление приходилось ликвидировать самым жестким образом, весьма затратным для страны. Но, тем не менее, в конечном счете оно было сломлено.
Так вот тот же самый либеральный коллективный троцкизм, тем паче, что современный либерализм в значительной степени настоен на троцкизме — на идее о том, что у пролетариата нет Отечества, на всемирном бомжевании и призыве слиться во всемирном экстазе со всеми западными либералами, со всеми ЛГБТ-шниками, со всеми неофашистами. Тем паче, что Гитлер ценил Троцкого.
Президент России Владимир Путин понял, что ныне лежит на весах и что совершается. Что речь идет и о самом бытии Российской державы, и о его личном бытии. Как бывший офицер, как сын красноармейца Владимира Спиридоновича Путина и как сын блокадницы, он, естественно, не может симпатизировать всему этому либеральному сволочизму, всей этой свистопляске вокруг Великой Отечественной войны.
Сейчас, когда обозначилось, что никто нас на Западе не ждет, что нашу так называемую элиту на Западе ждет либо Бруклинская тюрьма, либо пуля в затылок, либо электростул, то для элиты пришло время позаботиться о своей безопасности. Поэтому часть ее, и, по-видимому, решающая часть «дала добро» президенту на совершение и внешних, и внутриполитических действий по защите суверенитета Российской Федерации. В том числе, суверенитета духовного. В том числе, нашей памяти о Великой Отечественной войне.
Соответственно сему моменту либеральное охвостье упирается. Либералы не хотят расставаться ни с властью, ни с деньгами, ни со своим доминированием в интеллектуальной и духовной сферах. Эти люди, которые не могут не гадить — у них такая гнилая натура. Она не может не пакостить, не плевать на народные святыни. И поэтому они, конечно, они в ярости. Конечно, они будут устраивать провокации, будут выпихивать уренгойских мальчиков со «слезинкой ребенка» по поводу нацистских палачей. В некоторых случаях на такие провокации очень даже надо обращать внимание, в некоторых случаях — даже и не надо. А надо делать свое дело — просвещать и поднимать русский народ. Возможно, на новую Отечественную войну. А для этого, понятно, надо расчищать тылы от всякой скверны и мерзости, от всех продуктов жизнедеятельности либерального клана, который смеет плевать на нашу Великую Отечественную войну, на священную память о ней.
Недаром сказал поэт: «Я не напрасно беспокоюсь, Чтоб не забылась та война: Ведь эта память — наша совесть. Она, как сила, нам нужна». Поэтому мы должны и хранить эту совесть, и передавать последующим поколениям.
