«Большой Никифор». За что на Таймыре уважали землепроходца Бегичева
Никифор Алексеевич Бегичев (19 февраля 1874 — 18 мая 1927 года) — путешественник и исследователь Российской Арктики, открыл два северных острова, названных позднее его именем, внес большой вклад в изучение полезных ископаемых арктического климатического пояса.
В 2024 году на родине исследователя, в Волгоградской области, отмечают 150 лет со дня его рождения. В течение февраля в регионе проходят мероприятия в честь прославленного земляка.
Литературный вечер памяти провели на малой родине путешественника в селе Царев. Природный парк «Волго-Ахтубинская пойма», где функционирует посвященная Бегичеву эколого-краеведческая тропа, организовал конкурсы рисунков и рассказов о Бегичеве среди детей и молодежи региона.
А 29 февраля в Волгоградской областной научной библиотеке в рамках проекта «Краеведческий четверг» сотрудники природного парка «Волго-Ахтубинская пойма» поведают волгоградцами не только о вкладе Бегичева в покорение северных широт Евразии, но и о других малоизвестных фактах его биографии.
Рассказать о нем мы попросили члена Союза журналистов России, руководителя проекта «Последний землепроходец» Виктора Паршева.
ИА Красная Весна: Виктор Владимирович, на протяжении ряда лет вы занимаетесь исследованием биографии Никифора Бегичева, много усилий прилагаете для того, чтобы его имя не было забыто и заняло достойное место среди других значимых фигур российской и мировой истории. Расскажите, пожалуйста, подробнее о проекте «Последний землепроходец».
Виктор Паршев: Это проект, в рамках которого творческая группа энтузиастов собирала материал о жизненном пути Никифора Бегичева. Нам удалось получить копии писем матросов с бронепалубного крейсера «Изумруд». Корабля, команда которого не сдалась японцам во время Цусимского сражения: крейсер ушел под Владивосток. В письмах матросы упоминали интересные факты о Бегичеве.
Установленные связи с музеем при Балтийском заводе (сейчас музей перестал действовать) позволили познакомиться со свидетельствами земляков Бегичева, ушедших вместе с ним служить на флот. Очень интересная информация содержится в дневнике самого Бегичева. Результатом работы нашего проекта стали публикации в региональных периодических изданиях и краеведческом альманахе «Александр Невский».
ИА Красная Весна: Вы говорили, что имя Бегичева было широко известно в начале ХХ века, и не только в России.
Виктор Паршев: В двадцатые — тридцатые годы прошлого века имя этого человека гремело по всему Северу, писала о нем и мировая пресса. В этих публикациях он больше был похож на героев Джека Лондона: бесшабашных авантюристов и искателей приключений.
Но в реальности этот человек был совсем другим. Никифор Алексеевич Бегичев — «последний землепроходец», «полярный одиночка», «хозяин Таймыра» и «северный самородок», как называли его современники.
И хотя Бегичева, георгиевского кавалера, дважды награжденного Большой золотой медалью Российской академии наук, открывателя новых островов в Арктике, одного из пионеров исследования и освоения Таймыра и называли «северным самородком», он все же уроженец южных краев — нашего степного Заволжья, села Царев Ленинского района Волгоградской области, в то время уездного городка Астраханской губернии.
Родился он 7 (19 по н. с.) февраля 1874 года в семье огородника Алексея Кондратьевича Бегичева, четвертым из шестерых детей. Сызмальства помогал отцу на огороде, нанимался к зажиточным селянам на покос, а когда подрос, стал уходить со старшими братьями на путину в дельту Волги и на Каспий. Там-то он и «заболел» морем.
Когда пришло время призыва на воинскую службу, напросился во флот, и его, крепкого и статного парня, туда и направили.
Как вспоминал ныне покойный известный волгоградский писатель Лев Кривошеенко, дед которого Григорий Сергеевич Бурлаков в тот день тоже оказался в четверке флотских призывников, в радости от свершившегося те прошли на руках метров триста до ближайшего шинка.
Матросские университеты Бегичева и его земляков начинались в Кронштадте. Стойко выдержав первый, самый тяжелый этап морской службы — пору новобранчества, — Никифор весной следующего года вместе со своими новыми товарищами принял присягу и стал матросом второй статьи. Началась матросская практика.
В мае 1897 года Бегичев был зачислен на крейсерский полуброненосный фрегат первого ранга «Герцог Эдинбургский» — один из лучших учебных кораблей Балтийского военного флота.
А уже в августе того же года крейсер оставил Кронштадт и вышел в далекое заграничное плавание. И это был не просто учебный поход, а серьезная демонстрация российского флага в водах мирового океана.
Через девять месяцев от начала похода, оставив позади тысячи морских миль и жестокие шторма, «Герцог Эдинбургский» вернулся к родным причалам.
Вскоре состоялся царский смотр. Бегичев успешно выдержал экзамен и, как он сам вспоминал, «вышел, по первому разряду»: из матросов второй статьи был произведен в квартирмейстеры второй статьи, то есть в унтер-офицеры.
Состоялись новые назначения. Бегичев получил направление на царскую яхту «Штандарт», которая в то время стояла в Копенгагене. Такое назначение молодому унтер-офицеру было не по душе, и он от него, по собственному выражению, «кое-как отказался».
В следующие два года Никифор Бегичев, теперь в качестве боцманмата, то есть помощника боцмана, еще дважды ходил в дальние морские походы к Антильским островам на фрегате «Герцог Эдинбургский».
Особо примечателен поход 1898 года, когда командир корабля получил срочную депешу с приказом идти в Средиземное море, чтобы принять участие в так называемых «критских событиях». В сентябре того года на острове Крит вновь вспыхнули антитурецкие волнения, это и послужило причиной срочной отправки крейсера на остров для присоединения к флоту так называемых «держав-заступниц», занимавшихся «критским вопросом».
В записях Бегичева так описываются эти события:
«Пришли, стали в бухте Суда. Тут же находилась соединенная эскадра из нескольких английских, французских, итальянских и австрийских военных кораблей. Из наших были только броненосец „Александр Второй“, канонерская лодка „Запорожец“ и наш „Герцог Эдинбургский“…Командовал всей эскадрой итальянский адмирал. У нас старшим был адмирал Скрыдлов.
Остров Крит был разделен на три части. Французы занимали город Канею, англичане — Суду, русские — город Ретимнон. В Ретимноне по улицам ходили наши армейские патрули. Турецкие войска, которых на острове насчитывалось около сорока тысяч, находились в центре острова. 1 декабря нам было приказано взять город. Мы вооружили шлюпки и высадили десант. Я был взводным унтер-офицером Гвардейского флотского экипажа… Адмирал Скрыдлов приказал нам занять береговой форт, вооруженный крупповскими орудиями, подаренными туркам германским императором Вильгельмом. Но турки не стали сопротивляться, и мы их начали садить на пароходы и отправлять в Константинополь…».
Третий поход к Антильским островам не был ничем особенно примечателен, потому в своих записях Бегичев лишь вскользь упоминает о нем.
А вот следующий поход, по совершенно новому маршруту, с другой командой и на другом корабле, был поворотным и одним из важнейших этапов в судьбе нашего выдающегося земляка.
Еще в 1810 году охотник и сборщик мамонтовой кости («промышленник» — как тогда называли таких людей) Яков Санников, будучи участником первой официальной русской экспедиции на Новосибирские острова, увидел с северной оконечности острова Котельного доселе неизвестную землю.
Эту землю, предположительно находившуюся примерно в шестидесяти километрах к северу от упомянутого острова, в экспедиции 1886 года видел и сам Эдуард Толль. По его сообщению, контуры четырех гор были прекрасно видны в ясную погоду.
И вот теперь комплексной научной экспедиции под командованием барона Толля предстояло найти манившую не одно поколение исследователей землю.
Российское правительство, откликаясь на призывы «передовых слоев русского общества», выделило на экспедицию 150 тысяч рублей золотом — очень значительную по тем временам сумму. В числе активнейших сторонников проекта были академики Д. И. Менделеев, А. П. Карпинский, Ф. Б. Шмидт, адмирал С. О. Макаров. А глава Русского географического общества П. Семёнов-Тян-Шанский даже высказывал серьезное беспокойство, что Земля Санникова вот-вот будет открыта («предвосхищена») скандинавами или американцами, «тогда как исследование этой земли есть прямая обязанность России», — и торопил Академию наук, взявшую на себя снаряжение экспедиции.
Экспедиция формировалась из добровольцев, причем отбор был самым строгим. Вместе с командой шхуны она состояла из двадцати человек, среди которых был и боцман крейсерского фрегата «Герцог Эдинбургский» Никифор Бегичев.
Выйдя в июне 1900 года из Санкт-Петербурга, уже в сентябре шхуна «Заря» встала на первую зимовку недалеко от острова Диксон. За короткую арктическую навигацию 1901 года в летние месяцы экспедиция совершила научный поход для обследования Таймыра, а в конце августа шхуна вышла на открытую воду и, пройдя у мыса Челюскин, самой северной точки Евразии, взяла курс на Землю Санникова.
9 сентября, как было отмечено в судовом журнале, «Заря» обнаружила малые глубины. Это свидетельствовало о том, что Земля Санникова близко, однако в тот же день шхуна попала в густой туман и наткнулась на пояс мощных льдов. Пришлось идти вдоль их границы…
Вскоре «Заря» встала на вторую зимовку.
Эдуард Толль не хотел возвращаться домой, не открыв Землю Санникова, потому летом следующего года в группе из четырех исследователей отправился в санно-шлюпочный переход со шхуны на остров Беннетта, ближе всего находившийся к искомой земле.
Было установлено, что через два месяца «Заря» подойдет к острову Беннетта и заберет группу, но из-за тяжелой ледовой обстановки подойти к острову шхуна не смогла. Использовав разные варианты и израсходовав почти все запасы угля, капитан получившей серьезные повреждения шхуны и экспедиция, в соответствии с полученными ранее указаниями Толля, вынуждены были уйти в бухту Тикси…
В феврале 1903 года началась спасательная экспедиция, возглавил которую лейтенант Александр Колчак. По имеющимся свидетельствам, к «нижним чинам» он относился весьма высокомерно, потому отношения между ним и Бегичевым были достаточно напряженными.
Только к середине августа санно-шлюпочная экспедиция смогла достичь острова Беннетта. Спасатели обошли весь остров, но нашли только оставленные группой Толля инструменты и написанное его рукой письмо в Академию наук. Стало ясно, что все члены группы погибли…
Теперь самой экспедиции спасателей предстояло возвращение — не менее трудное, чем путь к местам поиска. Ледяные торосы, шквалистые ветры, скальные нагромождения, опасные трещины и разводья вновь вставали перед ними.
Во время одного из переходов по морскому льду, еще в районе острова Беннетта, Бегичев и спас жизнь будущему «верховному правителю России». Вот как он сам вспоминал об этом:
«Я шел передом, увидел впереди трещину, с разбегу перепрыгнул ее. Колчак тоже разбежался и прыгнул, но попал прямо в середину трещины и скрылся под водой…»
Никифор Бегичев бросился за лейтенантом, вытащил его на лед, а затем, уже бесчувственного, перетащил на берег. Стал приводить его в чувство. Колчак очнулся. С тех пор отношения между Никифором Бегичевым и лейтенантом-гидрографом Колчаком изменились, тот поклялся никогда не забывать своего спасителя.
По возвращении в Санкт-Петербург уже 2 марта 1904 года лейтенант Колчак сделал в Императорском Русском географическом обществе доклад о проведенной экспедиции.
Хотя Землю Санникова ее участники так и не обнаружили, но результаты предпринятого были весомы: открыт, исследован и описан ряд неизвестных до того островов и участков побережья, проведены важные научные исследования, составлены морские и сухопутные карты. По итогам экспедиции Бегичев был представлен к награждению и получил Большую золотую медаль Российской академии наук «За поход на шхуне „Заря“».
Что касается так и не найденной Земли Санникова, то современные ученые считают, что она действительно существовала — но не из скал, а из вечной мерзлоты, поверх которой был нанос грунта, — и исчезла, растаяв, подобно нескольким островам в море Лаптевых и других местах. Произошло это, ориентировочно, на рубеже 19 — 20 столетий. А гигантскую отмель, образовавшуюся на месте упомянутого ледника, гидрографы с 1970 года так все же и стали именовать: Земля Санникова.
Наступивший 1904 год принес России первое в череде последующих тяжелое испытание: началась война с Японией.
Перед отъездом к месту боевых действий будущий «верховный правитель России» сочетался законным браком — на свадьбе Бегичев стал поручителем со стороны жениха.
Как и Колчак, отправился на войну и Бегичев.
Активные боевые действия во время русско-японской войны проходили и на суше, и на море. 21 мая 1904 года при выходе из порта миноносец «Бесшумный», на котором боцманом служил Бегичев, подорвался на японской мине. Рискуя жизнью, Бегичев с несколькими матросами стал заделывать пробоину, чем спас корабль и экипаж. За этот подвиг он был награжден Георгиевским крестом.
После войны Никифор вернулся в Царев, но жизнь уездного мещанина его не удовлетворила, и в 1906 году он, влекомый Севером, вновь поехал на Таймыр.
Бегичев исходил вдоль и поперек все побережье Таймыра, открыл два острова в Хатангской губе (ныне Большой и Малый острова Бегичева), промышлял шкурами полярного песца, олениной, моржовой костью, открыл и нанес на карту для Российской академии наук месторождение каменного угля, выходы нефтеносных пород.
В январе 1909 года Бегичев неожиданно для себя оказался почти в центре прогремевшего на всю Россию и за ее пределами «Туруханского дела», когда группа политических ссыльных решила бежать из Туруханского края… А в феврале 1915 года на стан Медвежий Яр из Туруханска к Бегичеву примчался нарочный казак с телеграммой от начальника Гидрографического управления с предложением снарядить санную экспедицию для оказания помощи экипажам затертых во льдах ледокольных пароходов «Вайгач» и «Таймыр».
В навигацию 1914 года эти суда предприняли попытку пройти Северным морским путем из Тихого в Атлантический океан, но встретили непроходимые льды у западного побережья Таймыра и, получив серьезные повреждения, дрейфовали в разных направлениях.
На судах не хватало топлива и продовольствия и, чтобы облегчить ситуацию, было решено отправить часть команды на другое судно — барк «Эклипс», посланный на поиски пропавших экспедиций Георгия Брусилова на «Святой Анне» и Владимира Русанова на «Геркулесе».
Именно о связанных с экспедицией Брусилова обстоятельствах и поисках ее следов и написан знаменитый роман «Два капитана» Вениамина Каверина.
Теперь же Бегичеву и его товарищам предстояло вывезти на материк попавших в бедствие полярных моряков.
Сквозь арктический холод и мрак полярной ночи по неизведанной территории Бегичев и его спутники 47 суток почти безостановочно гнали упряжки с теплой одеждой и продуктами.
На материк удалось вывезти пятьдесят участников полярной экспедиции. Мир заговорил о подвиге Бегичева.
Одним из самых значимых дел своей жизни Никифор Алексеевич считал поиск двух исчезнувших норвежских полярников. Оно связано со знаменитой экспедицией Р. Амундсена, летом 1918 года на шхуне «Мод» попавшей в ледовый плен в районе мыса Челюскина.
В целях сохранения собранных научных материалов на остров Диксон, где находилась единственная тогда в Арктике радиостанция, осенью 1919 года Амундсен отправил штурмана Кнутсена и корабельного плотника Тессема.
Посланные на Диксоне так и не появились, тогда норвежское правительство в 1920 году обратилось к России с просьбой помочь найти их соотечественников, затерявшихся в просторах тундры. Поиски были поручены Бегичеву.
Искать пропавших предстояло на огромном протяжении от мыса Вильда до Диксона среди многочисленных извилин береговой линии, бухт, заливов, лагун.
В поисках принимали участие и русские, и норвежцы, но именно Бегичеву удалось в августе 1921 года обнаружить останки одного из пропавших. Как выяснилось позже, это были останки штурмана шхуны «Мод» Кнудсена.
А весной 1922 года, уже в экспедиции геолога Николая Урванцева, русский землепроходец в устье реки Пясины сумел найти корреспонденцию и личные вещи пропавших норвежцев. Позже, на небольшом удалении от радиостанции на Диксоне, Бегичев нашел скелет человека и остатки одежды. Экспертиза установила, что останки принадлежат норвежскому моряку Петеру Тессему. Он погиб, не дойдя всего четырех километров до цели!
Теперь на этом месте находится памятник отважному полярнику, а норвежское правительство наградило русского землепроходца Бегичева именными золотыми часами.
А земной путь одного из самых прославленных российских землепроходцев Никифора Алексеевича Бегичева завершился 18 мая 1927 года — он умер во время одной из промысловых экспедиций. На Таймыре и по сей день ходят легенды об этом человеке — Улахан Анцыфоре (Большом Никифоре), как называли его северные народы.
28 июня 1964 года в поселке Диксон был открыт памятник Бегичеву — самый северный памятник на планете. Рыбаки с мыса Входного доставили сюда на собачьих упряжках гроб с останками полярного землепроходца и замуровали в постамент памятника.
ИА Красная Весна: Что вас больше всего впечатлило в его биографии?
Виктор Паршев: Наверное, отношение к нему северных народов. Когда он формировал арктические спасательные экспедиции, нужно было много оленьих упряжек. По воспоминаниям современников, местные жители говорили, что если бы Бегичеву понадобилось не две сотни, а тысяча оленей, то они бы дали ему и тысячу. Настолько высок был его авторитет на Севере, особенно среди местных народов.
ИА Красная Весна: А это прозвище Улахан Анцыфор, Большой Никифор, ему дали за внешность или личностные качества?
Виктор Паршев: Вы знаете: и то, и другое. Да, он был достаточно крепкий, высокий, но самое главное, он, действительно, обладал и сильным характером. Например, он много ходил по тундре один. Исследования выходов нефтеносных пород и каменного угля, он часто проводил, уходя к морю в одиночку. В своих походах он вел подробный дневник, в который им были внесены ценные научные сведения, интереснейшая фактура. При том, что образование у него — всего четыре класса.
ИА Красная Весна: Есть ли памятники Бегичеву в Волгоградской области?
Виктор Паршев: В селе Царев есть посвященная Бегичеву экспозиция в школьном музее. Есть там улица имени Бегичева, а на местном клубе, дореволюционном здании, есть памятная табличка. Конечно, внимания этому человеку совершенно недостаточно.
Человек такого масштаба, человек интереснейший! Рассказ о нем достоит отражения в фильме. И даже не документальном — материала достаточно для полноценного художественного фильма.
Вот Колчак — фигура более чем неоднозначная, и о нем снимают фильм с явной симпатией к нему. А он в Сибири творил ужас что. Просто истреблял местное население. А запустить в страну иностранные войска — это же вообще последнее дело. Между тем, заслуги таких русских исследователей как Семен Дежнёв, братья Лаптевы и других никогда не могут быть подвергнуты сомнениям. И я считаю достойное место среди этих фигур нашей истории должен занять и Бегичев.
Хочется верить, что памятник славному сыну Отечества Никифору Бегичеву будет не только на далеком Севере, но и на его родине.
