Новый раунд большой игры. Игроки, стратегии и фигуры. Часть XIII
Продолжение. Начало в № 263–285, 474, 475
Власти Пакистана на публикацию карты «этнического» раздела Афганистана, опубликованную The News, отреагировали мгновенно. Официальный представитель МИД Пакистана, пуштун Азиз Хан категорически заявил: «Афганистан не будет разделен. Несмотря на существующие между ними разногласия, по этому вопросу все афганцы придерживаются единого мнения. О „балканизации“ страны не может быть и речи». Столь же решительно выступил против публикации The News и один из ключевых создателей «Талибана»*, пуштун и экс-глава МВД Пакистана, генерал Насрулла Бабар: «Никто из афганцев не поддержит эту идею».
Почему многие в Пакистане идею разделения решительно отвергают, совершенно понятно. Во-первых, в «отделяемые» от пуштунов территории входит, по разным оценкам, от 75 до 85% совокупного экономического потенциала Афганистана, включая важнейшие пахотные земли, энергоресурсы и месторождения полезных ископаемых.
Во-вторых, ― и это почти все в Пакистане понимают ― отделяемые от пуштунов провинции почти неизбежно очень скоро окажутся под прямым или как минимум косвенным контролем Таджикистана, Узбекистана, Туркмении (то есть отчасти и России), а также Китая и Ирана. А это ― худшее из того, чего Пакистан мог бы себе пожелать.
В-третьих, и это, возможно, самое главное, ― независимый афганский Пуштунистан рядом с «почти независимой» пуштунской Северо-Западной провинцией Пакистана ― это слишком большое искушение для пуштунов, мечтающих о едином (и великом!) Пуштунистане, что неизбежно приведет к мощной военно-политической дестабилизации Пакистана.
Однако подчеркнем, что идея «разделения» Афганистана нашла в Пакистане немало активных и убежденных сторонников. Например, экс-глава МИД Пакистана (отметим, также пуштун) Сартадж Азиз заявил: «Мирный Афганистан может быть только конфедерацией. Сегодня это реальность, с которой нельзя не считаться: таджики и узбеки не хотят, чтобы ими кто-то правил… Сейчас самое важное не спорить о том, какой должна быть степень автономии, а создать функциональное правительство, которое затем предоставит автономию провинциям».
А главред The News Шахин Себхаи отвечал своим оппонентам, рассуждая о том, что Исламабаду выгоднее ― чтобы Афганистан был конфедерацией или распался на несколько частей: «Неужели лучше иметь недружественный нам Кабул, который будет представлять всю страну, чем иметь недружественной только ее северную часть, в то время как южная, где проживают пуштуны, будет вполне лояльной? Причем дружественное правительство на юге не только создаст условия для мира, но и обеспечит безопасность торговых путей в Центральной Азии».
Тем не менее сторонники централизованного единого Афганистана в Пакистане оказались в явном большинстве. А сторонников его раздела начали всё громче обвинять в том, что они «подкуплены» Ираном или Россией. Однако в середине ноября 2001 года американский журнал US News and World Report сообщил, что неназванные «американские официальные лица» не исключают варианта, при котором Афганистан будет «слабой федерацией ― со слабым центральным правительством и передачей широких полномочий региональным и племенным лидерам».
Эта утечка сильно возбудила все местные сообщества и в Пакистане, и в Афганистане: все поняли, что США, в случае провала плана «единого Афганистана», уже готовятся его делить. И начались бурные обсуждения вопроса о том, как именно его намерены делить. В пакистанской прессе предлагались два таких варианта: раздел территории страны на «пуштунские территории» и остальное («страну меньшинств»), либо превращение Афганистана в своего рода «Соединенные штаты», в которых провинциям (четырем или даже шести) будет предоставлена достаточно широкая автономия.
При этом все без исключения афганские «игроки» справедливо предполагали, что последнее слово в этом вопросе останется за главным оккупантом, США, и лишь пытались (осторожно или грубо), «продавить» полезное им решение. Так оно на деле и произошло. Американцы даже не особо тщательно «прочесали» доступные им территории на предмет выявления и подавления вероятных террористов, а затем решили оставить все как есть.
Возможно, потому, что осознали трагическую сложность и, так сказать, «безысходную тупиковость» афганской ситуации, которую как-либо «подлатать» в обозримой перспективе просто невозможно. Возможно, напротив, потому, что американцы ничего в афганской ситуации не понимали, ― понимали лишь, что любая прочная политическая организация афганской территории создавала риски появления на ней сильной политической субъектности, причем эта субъектность почти «по определению» оказалась бы антиамериканской.
В частности, о том, насколько американцы ситуацию не понимали, свидетельствует ответ крупного американского дипломата на замечание о невозможности политического объединения афганских таджиков и узбеков (они сунниты) под эгидой иранских шиитов: «Я консультировался. Различий между суннизмом и шиизмом в богословском плане не больше, чем между католиками и англиканами».
Так или иначе США на том этапе больше не «заморачивались» в Афганистане (напомним, как и обещал президент Буш) реальным политическим конструированием. Они активизировали созыв новой Лойя Джирги для разработки «демократической» конституции страны и поставили во главе этого процесса своего надежного человека ― элитного пуштуна Хамида Карзая.
Который, отметим, начал свою самостоятельную политическую карьеру с того, что на него в сентябре 2002 года было совершено покушение, в котором предположительно оказались замешаны члены его охраны. После чего Карзай доверял личную безопасность только американцам и, более того, постоянно находился в Кабуле, где безопасность обеспечивали силы международного оккупационного контингента.
В декабре 2003 года Лойя Джирга одобрила новую конституцию страны, вводящую президентскую форму правления. Карзай выдвинул свою кандидатуру на голосование и потому был вынужден выезжать в провинции для предвыборной агитации. В начале 2004 года он пережил еще одно покушение: был обстрелян, хотя и безуспешно, его вертолет.
Сначала кандидатов на пост президента было множество.
Только от пуштунов среди них оказались, кроме самого Карзая, и 87-летний Мохаммад Захир-шах ― живущий в Риме бывший король Афганистана, свергнутый своим братом Мохаммадом Даудом в 1973 году, и уже знакомый нам Джалалуддин Хаккани, глава террористической «Сети Хаккани»*, лидер антисоветских моджахедов и друг ЦРУ, и 67-летний Пир Гилани ― духовный лидер пуштунов, активный боец против СССР, также не чуждый ЦРУ, и еще один лидер антисоветских моджахедов Юнус Халис, первым пригласивший в Афганистан Усаму бен Ладена.
Еще больше претендентов на президентский пост оказалось среди «непуштунов» из Северного альянса. В том числе и формально действующий президент признанной ООН Исламской республики Таджикистан таджик Бурхануддин Раббани, и бывший шеф разведки при Ахмад-шахе Масуде таджик Мохаммад Фахим-хан, и бывший глава МВД и минобороны Северного альянса таджик Юнус Кануни, и крупный полевой командир, контролировавший Мазари-Шариф, узбек Рашид Дустум, и еще один полевой командир, контролировавший Герат, таджик Исмаил-хан, и бывший глава МИД Северного альянса, наполовину таджик, наполовину пуштун Абдулла Абдулла, и, наконец, хазареец и шиит, контролировавший провинцию Бамиан, Абдулкарим Халили.
Тем не менее Хамид Карзай сумел всех их переиграть. Он, во-первых, заручился поддержкой бывшего короля Захир-шаха, который был очень влиятелен и популярен не только у старейшин племен (и не одних пуштунов), но и в тех немолодых поколениях, которые еще помнили «мирную» эпоху его правления.
Он, во-вторых, сумел политически ослабить всех конкурентов из Северного альянса, а наиболее авторитетного из них, губернатора Герата Исмаил-хана, дискредитировал обвинениями в тайных связях с Ираном и сместил с должности. Он, наконец, объявил своим кандидатом в вице-президенты таджика Зия Масуда, брата убитого террористами в 2001 году (подчеркнем, за два дня до вторжения в Афганистан войск международной коалиции!) лидера Северного альянса, знаменитого «панджшерского льва» Ахмад Шаха Масуда.
Хотя президентские выборы были намечены на июнь 2004 года, они были отложены «из-за эскалации напряженности в стране». В марте командование американского контингента провело, с участием войск афганской армии, крупную антитеррористическую операцию в приграничных с Пакистаном провинциях, которая оказалась практически безрезультатной.
Одновременно в Герате вспыхнули столкновения между правительственными войсками и милицией Исмаил-хана, а отряды генерала Рашида Дустума захватили провинцию Фарьяб и вступили в бои с войсками губернатора провинции Балх Атто Мухаммади Нура. В августе Исмаил-хан успешно противостоял в Шинданде регулярным афганским соединениям, присланным из Кабула.
Тем не менее первые выборы в Афганистане в октябре 2004 года, по официальным данным, стали действительно массовыми ― на них зарегистрировались более 10,5 млн граждан (почти 100% имеющих право голоса), причем в голосовании впервые приняло участие большинство беженцев ― около 740 тыс. пуштунов в Пакистане и около 600 тыс. хазарейцев в Иране. Охрану избирательных участков обеспечивали не только афганская полиция и национальная армия, но и Международные силы безопасности ИСАФ, а также оккупационные силы.
Победил на этих выборах Хамид Карзай, получивший 55,4% голосов, причем на его инаугурации 7 декабря 2004 года рядом с Карзаем ― очень знаковая деталь ― находился бывший (последний) король Афганистана Мухаммад Захир-шах. И правительство Карзая сразу назвало свои приоритетные задачи: ограничение произвола региональных военачальников, строительство эффективной системы национальной безопасности и продолжение реконструкции.
Правительство Хамида Карзая
Первым шагом правительства Хамида Карзая стала программа РДР (Разоружение, Демобилизация, Реинтеграция) бывших моджахедов, ориентированная на усиление позиций центральной власти на местах. К июлю 2005 года оказалось расформировано свыше 250 подразделений, демобилизовано около 63 тыс. боевиков, сдано на склады свыше 30 тыс. единиц тяжелого и легкого вооружения. Но при этом в стране продолжали действовать более 1000 вооруженных отрядов и банд, насчитывавших, по разным оценкам, от 60 до 100 тыс. участников.
В июне 2005 года Карзай издал указ о начале 2-го этапа программы «Разоружение незаконных вооруженных групп», с ориентировочным сроком завершения к концу 2005 года. Но к сентябрю численность добровольной Афганской национальной армии (АНА), в которой предполагалось 5 региональных командований и несколько корпусов, отдельных бригад и батальонов, составила всего 30 тыс. человек ― на фоне минимум сотни тыс. боевиков вооруженной оппозиции и 20 тыс. контингента международных коалиционных сил.
В этих условиях вряд ли стоило удивляться тому, что на трижды откладывавшихся парламентских выборах, всё же прошедших в сентябре 2005 года, победили независимые кандидаты и оппозиционеры, создавшие новые собственные политические партии, в названия которых обязательно включалось слово «Афганистан». Это были партии «Новый Афганистан» Юнуса Кануни, «Исламское общество Афганистана» (Раббани, Исмаил-хан и Нур), «Национальное движение Афганистана» Ахмада Вали Масуда, «Национальное исламское движение Афганистана» Рашида Дустума, «Партия исламского единства народа Афганистана» Мухаммада Мохаккека.
На выборах избирались 249 депутатов нижней палаты и 102 депутата верхней палаты, сената (старейшины). При этом оказалось, что около 60% состава нижней палаты ― это полевые командиры моджахедов, ранее воевавшие против СССР. Которые получили депутатские мандаты в основном (они ведь антисоветские!) благодаря массированной финансовой и военной помощи США. Председателем сената (верхней палаты) в декабре был избран близкий союзник и давний друг Хамида Карзая, пуштун Себгатулла Моджаддиди, председателем нижней палаты ― оппозиционер, таджик Юнус Кануни.
Очевидно, такая структура афганской власти никак не могла стабилизировать общество и страну. Планы у моджахедов, союзников США по антиталибской* коалиции, были свои собственные. Каждый из этих афганских полевых командиров, изгоняя талибов** из своей провинции, сразу «столбил» свой надел, или участок отвоеванной территории. А далее, просто по факту своего территориального контроля, требовал у президента Хамида Карзая назначения губернатором этой территории.
Разумеется, всё это происходило не всегда гладко и бесспорно, были и конфликты, причем острейшие. Которые и определили следующую конфигурацию сил и групп в Афганистане на начало 2005 года (рис. 1)
Но дело не только в своеволии полевых командиров, продолжавших контролировать провинции и всё меньше склонных подчиняться Кабулу. Одновременно продолжались террористические вылазки талибов* и «Аль-Каиды»* (или даже достаточно широкие их набеги) из Пакистана на восточные афганские провинции. Все более острой оказывалась проблема беженцев, стремившихся вернуться из-за рубежа, прежде всего из Ирана и Пакистана. В результате о стабильном политическом воссоединении страны оставалось только мечтать; более того, создавалось устойчивое впечатление, что чем чаще об этом в Афганистане говорят, тем меньше к этому стремятся.
Одной из самых острых в стране оказалась проблема быстрого роста наркопроизводства. Она была достаточно болезненной и при талибах*. По оценкам ООН, в 1997 году на подконтрольной «Талибану»* территории на юге производили 96% афганского опиума; остальное ― на территориях Северного альянса, контролируемых Раббани и Дустумом. Эксперты подчеркивают, что талибы* не запрещали наркоторговлю, но установили налог за продажу опия в размере 15–30% от выручки.
При этом во время операции «Несокрушимая сила» значительная часть ирригационных сооружений в стране пострадала в ходе военных действий. Огромные масштабы минирования, в том числе пахотных земель, заметно сократили площади, пригодные для сельского хозяйства. Кроме того, афганцы прекрасно знали, что пшеница, просо, рис являются несравненно более трудоемкими и влагоемкими культурами, чем мак. Именно поэтому ведущей товарной культурой Афганистана стал опийный мак. И не менее хорошо это понимали и оккупационные власти США и Великобритании.
Наркоимперия Афганистан
Если в 2001 году поля мака занимали всего 8 тыс. гектаров, то далее его посевы, под «приглядом» оккупационной администрации, стремительно росли. Основные центры производства наркотика быстро оказались под контролем спецслужб США и Великобритании и стали важнейшим источником их регулярных доходов, использовавшихся для секретных спецопераций. После завершения строительства крупнейшей американской военной базы Кэмп Бондстилл на западе Косова американцы оперативно наладили связи с косовско-албанской наркомафией и существенно потеснили в Европе итальянские и турецкие наркосиндикаты. И превратили связку базы Бондстилл и аэродрома в Слатине в один из основных маршрутов неконтролируемых авиационных поставок в Европу афганского наркотика.
С 2003 года Афганистан ― мировой монополист по производству одного из видов наркотиков, а выращиванием и переработкой мака занимаются более 3,5 млн чел. По данным экспертов Управления ООН по наркотикам и преступности, в 2004 году афганская прибыль от продажи наркотиков составила $2,8 млрд, или около 60% ВВП Афганистана. И площади посевов мака, и масштабы переработки наркосодержащего препарата под контролем сил коалиции неуклонно росли (рис. 2).
Хотя в 2002 году в Афганистане вышел указ о запрете выращивания опийного мака, было создано Национальное агентство по борьбе с наркотиками, и были выделены деньги на компенсации крестьянам, уничтожившим посевы мака, все эти меры результата не принесли. Выделенные на борьбу с наркобизнесом деньги попросту разворовывались чиновниками. Более того, раз компенсации крестьянам за посевы напрямую зависели от гектаров «уничтоженных» маковых полей, в некоторых провинциях крестьяне стали лихорадочно засевать маком новые площади.
А поскольку афганское правительство в реальности не контролировало ситуацию даже в центральных провинциях, а международные силы и вовсе не собирались бороться со столь прибыльным бизнесом (к тому же наркопотоки шли в основном в Россию и в Европу, но не в США и Великобританию), США объявили, что главная их задача на территории Афганистана ― борьба с международным терроризмом. И США на юге страны, а Великобритания на ее севере попросту оседлали наркобизнес и сделали его одной их самых эффективных статей своих доходов от афганской войны.
Наркобизнес всё плотнее сращивался с властью и подконтрольными местным полевым командира боевиками, а одновременно росли прибыли афганских и международных наркокартелей. Так, одним из самых могущественных наркобаронов в южной провинции Кандагар оказался брат президента Хамида Карзая, Абдул Каюм Карзай, а власть и органы МВД были охвачены коррупцией и буквально пропитаны наркомафией.
На севере Афганистана в конце октября 2003 года погранотряд России вступил в перестрелку с 14 контрабандистами, которые пытались переправить в Таджикистан 900 кг наркотиков. Вскоре выяснилось, что хозяином наркотиков был сын Нуритдина Рахмонова, брата президента Таджикистана Эмомали Рахмонова. Итог разбирательства ― требование Таджикистана вывести из страны группу пограничных войск ФСБ РФ, которая охраняла границу Афганистана. Что и было сделано к осени 2005 года.
К 2006–2007 году, по данным ООН, в Афганистане активно работали около четырехсот нарколабораторий (из них 80 ― на северной границе с Туркменией, Узбекистаном и Таджикистаном). Они исправно снабжались средствами для переработки наркосодержащего сырья в готовые наркотики (прекурсорами) из Пакистана, Таиланда, Гонконга и Индии, в том числе ангидридом уксусной кислоты. Росли одновременно и уровень чистоты наркотика, и организованность и агрессивность операций по незаконному обороту наркотиков.
В 2007 году США проводили массированные операции ликвидации наркопосевов с воздуха с помощью химических гербицидов, общий объем уничтоженных наркопосевов достиг 19 тыс. гектаров. Но уничтожение посевов не привело к значимому снижению культивирования наркокультур в большинстве провинций.
А в 2009 году Управление ООН по наркотикам и преступности обнародовало отчет о том, где производится, куда и как именно и в каких количествах направляется этот наркотик (рис. 3).
По сути, объем поставок наркотиков снижался только в годы очень сильных засух, а также, как в 2010 году, при масштабных эпидемиях грибка, уничтожавшего посевы мака. В частности, в 2010 году производство наркотиков в стране упало почти наполовину, цена на них поднялась более чем на 160%. Но затем оно снова неуклонно росло, и в 2017 году Афганистан побил собственные рекорды, произведя около 9 тыс. тонн наркотика.
Как мы видим на схеме, десятки тонн афганского наркозелья идут транзитом и через территории наших южных соседей в Европу, и через российскую территорию, и немалая часть оседает у нас в России как в виде неуклонного роста потребления наркотиков, так и в виде растущих прибылей наркомафии.
Нельзя сказать, что во всем мире эти процессы в Афганистане ― от политической нестабильности и отсутствия безопасности, до невиданной коррупции и всесилия наркомафии, ― не видели или старались не замечать. В январе-феврале 2006 года в Лондоне прошла широкая международная конференция, на которой 70 стран-участниц одобрили выделение Афганистану на пятилетний план развития так называемого Афганского пакета помощи в $10,5 млрд. Пятилетний план включал:
- разоружение всех незаконных формирований и завершение строительства национальной армии;
- сокращение площади заминированных территорий на 70%;
- создание эффективной системы судопроизводства;
- усиление борьбы с наркотрафиком и коррупцией;
- расширение структуры образования;
- решение социальных вопросов и борьба с бедностью;
- модернизация транспортной и энергетической инфраструктуры.
Ни один из пунктов этого широкого и многообещающего плана к 2011 году выполнен не был; более того, по признанию подавляющего большинства экспертов, фактически к его реализации в Афганистане (пожалуй, за исключением разминирования территории) так и не приступали.
Тем не менее 20 августа 2009 года, в соответствии с конституцией страны, состоялись очередные президентские выборы. Кроме Хамида Карзая, основными претендентами на президентский пост на выборах стали бывший министр финансов Ашраф Гани Ахмадзай и бывший глава МИД Абдулла Абдулла. По результатам этих выборов Хамид Карзай был переизбран на новый срок. Причем глава миссии ООН в Афганистане Кай Эйде тогда же публично признал, что «выборы прошли с многочисленными грубыми нарушениями».
(Продолжение следует.)
* — Организация, деятельность которой запрещена в РФ.
** — Организация, деятельность которой запрещена в РФ.
