«Казаки-разбойники» с ОМОНом или субботний полдень в центре столицы
Глухая стена из пустых автобусов, отсекающих тротуар Тверской улицы от проезжей части, закрытые подземные переходы, каждые 20 метров — парные патрули ОМОНовцев на пешеходной зоне, армейские радиостанции в переулках, пропускные пункты, где у прохожих выборочно досматривают сумки и проверяют документы — это субботний полдень в центре столицы. Здание мэрии, которое гордо возвышалось в центре этого действа, будто готовилось к осаде.
Впрочем, так оно и было.
К несанкционированному митингу оппозиции, назначенному на 14 часов около здания мэрии, правоохранительные органы готовились основательно.
Никакого «жесткого разгона», как писали некоторые СМИ, не было и в помине. Кто постарше помнит, что такое жесткие разгоны демонстраций по событиям весны-осени 1993 года. Кто помладше, могут посмотреть на действия французской полиции при разгоне «желтых жилетов». 27 июля в Москве ничего подобного не было. «Космонавты», как их любит называть либеральная оппозиция, действовали уверенно, но достаточно мягко. Задержаний было много, но жесткостью они не отличались. Судя по действиям правоохранителей, перед ними стояла задача выдавливать манифестантов с Тверской, а не разгонять.
Медийных лидеров протеста правоохранители задержали заблаговременно, еще по дороге к месту, где должен был состояться несанкционированный митинг.
Читайте также: «Допускай». Фоторепортаж с несогласованного митинга оппозиции
И все же в какой-то момент ситуация стала выходить из-под контроля. Протестующих, видимо, оказалось больше, чем ожидалось, поэтому людской поток пошел по противоположной от мэрии стороне Тверской. А эту часть улицы полиция не подготовила, манифестанты стали выходить на проезжую часть. Лишь около памятника Юрию Долгорукому их удалось оттеснить от Тверской в переулки. Начались стычки митингующих с полицией. В ход пошли дубинки. Крепость-мэрия устояла.
Возможно, столичные власти предполагали, что протестующие, после того, как их лишили лидеров, оттеснили от запланированного места сбора и разделили на небольшие части, разойдутся по домам. И какая-то часть манифестантов, действительно, покинула центр. Однако оставшихся хватило на то, чтобы отступить во дворы и переулки, а затем вновь собраться в несколько крупных групп. Перекрытие Садового кольца, марш по Лубянке к Старой площади и Кремлю наделали большой переполох и в СМИ, и в штабе правоохранителей.
Результатом дня стало задержание 1074 человек, паралич части центра города во второй половине дня субботы и общее недоумение.
При этом на «массовые беспорядки» субботние события никак не тянули. Полиция и демонстранты пока не разделены враждебностью. Отойди на 100–150 метров от «точки кипения» — росгвардейцы спокойно объяснят, как пройти к ближайшему метро, с ними можно поговорить о погоде, обсудить пришедших на акцию девушек, услышать их мнение о действиях митингующих.
Читайте также: В столице пахнет «болотом»
Казалось, что над столицей повисло негласное правило: выйди из зоны прямой видимости противостояния демонстрантов и полиции, и ты вне игры.
Что касается протестующих, то складывалось стойкое ощущение, что людям, вышедшим 27 июля к мэрии, по большей части, глубоко наплевать на незарегистрированных кандидатов в Мосгордуму, их призывы, голодовки, аресты и задержания. Конечно, на прямой вопрос журналистов почти каждый бодро рапортовал, что он вышел на улицу, чтобы поддержать право стать кандидатом в депутаты… А вот дальше начинались проблемы. Далеко не все протестанты помнили хотя бы одну фамилию из рвущихся в депутаты оппозиционеров. Телевизионщикам то и дело приходилось эти фамилии подсказывать. Было заметно, что и журналистам, и протестующим смертельно скучно бесконечно повторять пустоту оппозиционных мантр, но положение, как говорится, обязывало.
27 июля не привело к какой-либо развязке в предвыборном московском кризисе. Власть не проявила обещанную жесткость. Полиция не смогла обеспечить порядок в городе. Рвущиеся к кандидатству оппозиционеры волей-неволей остались в стороне от событий. Они стали лишь предлогом для протестов, о котором сами манифестанты быстро забыли. Протестующие ничего вменяемого не требовали и ничего конкретного не добились.
Мэр столицы не смог предотвратить проведение массовой запрещенной акции в центре Москвы. Событие, вырвавшись из-под контроля, перешло в разряд политических и имело международный резонанс. Что, безусловно, является административным провалом столичного «генерал-губернатора».
Как политик, Собянин в очередной раз не состоялся. Беспомощные заявления в Twitter, что «всех будут мочить» не добавили ему популярности, а тысячная толпа демонстрантов, шествовавших после нескольких часов активной работы полиции по Лубянке в сторону Старой площади и Кремля, сделала из мэра посмешище. А москвичи прочно убедились во мнении, что городской глава не в состоянии удерживать Москву под контролем.
Из-за заявленной официальными источниками численности протестующих в дурацком положении оказалась и Росгвардия. По данным ГУ МВД по г. Москве, на митинг пришло 3,5 тыс. человек, из которых 700 — это журналисты. Справиться с ними не удалось. При этом, если верить официальным цифрам, количество представителей правопорядка было сравнимо с количеством протестующих.
Зачем ГУВД Москвы нужно было явно занижать численность участников протестных акций, навешивая тем самым на все ответственные госструктуры ярлык непрофессионализма, — решительно непонятно.
Проиграна была и медийная составляющая. Либеральные медиа «оттоптались» на представителях правопорядка по полной. А табун околомэровских СМИ, как воду в рот набрал. Ни одного слова контрпропаганды от них не было слышно.
На бобах оказались и «лидеры» протеста. Их задержание до начала митинга не сильно повлияло на развитие событий, которые разворачивались как бы сами по себе. По большому счету, митингующие о них не вспоминали. Требования освобождения Ильи Яшина, Любови Соболь, Дмитрия Гудкова почти не звучали. Лозунг «За Любовь!», придуманный организаторами, у многих протестантов с Соболь не ассоциировался. А власти вряд ли будут разговаривать с лидерами, судьба которых никого не интересует.
Что же касается людей, вышедших 27-го в центр столицы, то несмотря на всю очевидность параллелей с «болотными» протестами на стыке 2011 и 2012 годов, есть нечто, что от взгляда комментаторов ускользает. «Болотная площадь» была «белой и пушистой». И оставалась таковой на протяжении долгого времени. Под столкновения с полицией протестную толпу удалось загнать только к маю, и не без помощи провокационных действий организаторов.
27 июля люди шли под разгон сознательно. Тем самым нынешняя протестная акция сразу же ставит себя за рамки «болота» семилетней давности. Мы имеем дело не с повторением прожитого семь лет назад, а с новым процессом, который проходит в принципиально новых условиях.
И, вероятно, именно поэтому действия полиции, которые гарантировали бы успех в 2012 году, сейчас привели к прямо противоположным результатам. 27 июля властные структуры не смогли продемонстрировать гибкость, умение налаживать контакт и диалог, с одной стороны, и не показали, что готовы идти на жесткий сценарий, с другой. В результате протестный потенциал никуда не делся. То есть протест не нашел выхода и не ушел вглубь под страхом силового подавления. А, значит, он будет развиваться и наращиваться.
Пенсионная реформа, запущенная год назад, разрушила путинский крымский консенсус. Прошедшая московская суббота сняла табу на проведение несанкционированных массовых акций.
На прошлой неделе на улицу вышел достаточно узкий круг людей (по нашим оценкам, 10–15 тыс. человек). Но складывается такое ощущение, что наши власти, как московские, так и федеральные, делают всё, чтобы к этому узкому кругу присоединились широкие массы.
