Многоэтажная медицина, или О современной медицинской этике

В материалах нашей газеты еще с самого начала ее издания поднимался вопрос о профессии врача и этике (например, в статьях М. Дмитриева, а позже в материалах и других авторов, пишущих по медицинской тематике). И этот вопрос занял за последние полгода важную позицию в нашей странно изменившейся жизни.

Во время так называемой пандемии коронавирусной инфекции врачебное и научное медицинское сообщество (как зарубежное, так и отечественное) повело себя довольно странно. То оно наотрез отказывалось обсуждать гипотезу об искусственном происхождении коронавируса, то предлагало проводить испытание вакцин от SARS-CoV-2 сразу на людях, минуя стадию испытания на животных. Больным назначалось небезупречное лечение.

Каким же раньше было это врачебное сообщество? Например, в Советском Союзе?

В статье Михаила Дмитриева «Врач: профессия и этика. Часть I» (опубликованной в газете «Суть Времени» № 55 в ноябре 2013 года) было сказано следующее: «В СССР при реальном социальном равенстве врачи были элитой советского общества, свято берегли профессиональную честь и любили свою профессию. Это был «монолит профессионалов разных специальностей» (и, добавим, разных поколений), объединенных в служении одной цели — «охране и приумножению здоровья граждан советского государства».

Как врач с большим стажем, выскажу предположение, что в позднем СССР такой монолит уже дал серьезную трещину. Хотя нечто похожее на монолит еще сохранялось довольно долго. Почему же этот монолит разрушился?

Ответить на вопрос я хочу с помощью описания того образа мыслей, который свойственен отдельным лучшим, на мой взгляд, представителям медицинского сообщества.

Несколько лет назад я как врач был приглашен на экскурсию в один из современных медицинских центров. Центр этот был скопирован с какого-то из зарубежных медицинских учреждений, и, скорее всего, скопирован один к одному. Когда одна моя знакомая захотела туда устроиться работать в отдел кадров, ей сказали, что все специалисты центра, в том числе и этого отдела, проходят обязательное обучение за рубежом. Интересен здесь не отказ сам по себе, а то, что еще дали понять, что «со свиным рылом» в их «калашный ряд» не лезут. Они же за рубежом обучаются, причем все!

Тем не менее врач-ученый, который проводил экскурсию, был начисто лишен подобного рода апломба, по крайней мере, внешне. Экскурсовод встретил нас очень доброжелательно, провел в свой кабинет, выдал чистую красивую форму из стопроцентного хлопка и стал показывать новый медицинский центр. По всему было видно, что и само учреждение ему очень нравится, и работать в этом центре также очень нравится. Он как бы говорил нам: «Моя мечта осуществилась, я наконец-то стал заниматься самой настоящей, а не абы какой медициной! Это счастье!»

И, действительно, центр впечатлял! Вокруг него был разбит красивый парк с бассейнами и рыбками, а санитарки центра возили тележки с красиво упакованными моющими средствами и санитайзерами. Эти тележки мне сразу напомнили тележку из советского фильма «Рафферти» об американском профсоюзном лидере. Там один из героев фильма заказал себе в номер алкоголь. Портье привез ему тележку, сплошь уставленную бутылками с алкоголем с яркими этикетками, и предложил выбрать. «Оставьте всё», — сказал профсоюзный босс. Я это вспомнил потому, что в то время, когда проходила экскурсия, в обычных поликлиниках с потолков сыпалась штукатурка. Потолки были подчас высокие, а штукатурка толстая, и оторвавшийся кусок мог запросто нанести серьезную черепно-мозговую травму врачу или пациенту.

Ведя по длинным коридорам центра, экскурсовод сообщил нам, что здесь все и всегда друг с другом здороваются при встрече, независимо от того, знакомы они или нет. И действительно, с нами постоянно все здоровались, и мы тоже — как это обычно было принято в деревнях.

Началась экскурсия аж с подвального помещения центра. Там расположены системы очистки воды и канализация. Центр работает в автономном режиме: он забирает воду, сам ее очищает, использованную воду тоже потом очищает и, возможно, даже использует вторично, точно не помню.

Меня весьма удивило, что лечащий, а не санитарный врач может так интересоваться вопросами водоснабжения и канализации — он нам не только показывал все это, но достаточно подробно рассказывал. Но постепенно я стал понимать, почему он это делает: он хочет нам показать само совершенство, воплощение «рая» в одном отдельно взятом медицинском центре.

Я всё это так подробно рассказываю потому, что хочу показать, что этот врач-ученый действительно относится к центру, как к «храму», храму медицины, храму Асклепия. А он, получается, «жрец» этого «храма». Он не работает, он служит. И служит не за деньги, а по любви, хотя и платят там, скорее всего, тоже немало.

Далее этот «жрец» стал показывать нам медицинское оборудование «храма». В одном из кабинетов он включил компьютер. Компьютер стал загружаться, и на мониторе появилась заставка Apple. Заставка, действительно, красивая. Мы стояли лицом к монитору и смотрели, как загружается заставка. Он стоял впереди, а мы стояли у него за спиной. Причем именно не сидели, а стояли. А «жрец» с придыханием говорил: «Смотрите, это не какой-то там Windows, это — Apple». Я все ждал, а что же будет дальше, думал, что все это для чего-то нужно. Но компьютер загрузился, и врач стал нам показывать то, что можно увидеть с помощью медицинской аппаратуры. И тогда я понял, что вот это вот созерцание заставки Apple — есть, по сути своей, некий «молебен» перед работой (перед «службой»). «Молебен», посвященный Apple.

«Жрец» был внимателен к нам и заботлив, он с радостью согласился обследовать одну из экскурсанток. Никакой серьезной патологии у нее не нашли, и он был искренне этому рад.

Но самое интересное было дальше. «Жрец» рассказал нам, что для профилактики инсульта нужно заблаговременно делать операции на сосудах, нужно удалять атеросклеротические бляшки еще на ранних стадиях их появления (чтобы не произошла закупорка сосуда). А далее он спросил меня, когда именно нам надо делать такую операцию, как это определить. Я сказал, что, по всей видимости, операцию надо делать еще при появлении первых симптомов хронической ишемии мозга, например, при легких редких периодических головокружениях. «Нет! Это уже поздно, надо делать тогда, когда нет еще никаких симптомов», — убежденно сказал он. Это меня весьма удивило, о чем я ему и сообщил. Ведь бляшки образуются довольно быстро, и что же это, человек должен постоянно обследоваться и постоянно оперироваться? Я понимал, что современная медицина умеет делать так называемые щадящие операции, которые с точки зрения обывателя и операциями-то не назовешь, это скорее манипуляции, но постоянно обследоваться и оперироваться, согласитесь, как-то уж слишком. Причем учтите, что речь в данном случае шла всего лишь о предупреждении инсульта. А ведь в числе только сосудистых заболеваний есть еще и инфаркт миокарда, и тромбозы периферических артерий. Их тоже нужно постоянно выявлять и оперировать? А кроме сосудов в человеческом организме есть вроде как еще и сердце, легкие, печень, почки и многое другое. С ними как?

Однако я понимал, что поскольку разговор идет с узким специалистом, то говорить с ним о чем-нибудь, кроме сосудов шеи и мозга, вряд ли стоит. Поэтому я спросил его даже не обо всех сосудах, а всего лишь об операциях на сосудах мозгового бассейна. Я спросил его, что же это за жизнь такая, когда она превращается в сплошное обследование и лечение на операционном столе? Он ответил мне, что те, кто этого не хочет, должны вести здоровый образ жизни и заниматься, например, йогой. Он сам ведет такой образ жизни, это дает высокую работоспособность, ему хватает четырех часов сна в сутки.

Все это напомнило мне идеи многоэтажного человечества. На одном из этих этажей (а может быть, пролетов) «оперирующие йоги» (могут быть варианты, не обязательно именно йога, да и не факт, что это имеет к йоге вообще хоть какое-то отношение). На другом этаже (или пролете) постоянно обследующиеся и оперирующиеся состоятельные пациенты. А на следующем этаже (в какой-то там еще комнатке) — все остальные, которым доступ к такой медицине закрыт, — ведь не приставишь же к каждому кучу диагностов и хирургов. А над «йогами»-специалистами, может, и еще кто-то стоит.

Если лучшие представители современного врачебного сообщества рассуждают подобным образом, то реакция их на коронавирусную «пандемию» совсем не удивительна. Нет уже этого монолита профессионалов, «объединенных в служении одной цели», о которых говорит в своей статье Михаил Дмитриев. Или же он есть, да вот только цели этого «монолита» разные (кому-то еще дорого здоровье больного, кому-то важен «научный эксперимент», кому-то дорого место работы, а кому-то важны деньги…), то есть сейчас во многих случаях цели частей «монолита», мягко говоря, странные и несовместимые с этикой врача, дававшего клятву Гиппократа.

И в этой ситуации вызывает большой вопрос способность совокупного медицинского сообщества дать адекватный ответ на мировую угрозу в виде пандемии коронавирусной инфекции.

Об этом современном «монолите» и этих странных целях, об отечественной медицине, разрушающейся из-за реализации таких странных целей, я хотел бы написать отдельно.