Что взять из советского опыта? Интервью главы военно-патриотического клуба
Одной из сильных сторон Советского Союза, 100-летний юбилей которого будет 30 декабря, было отношение к детям. Это было по факту признано нашими основными конкурентами, американцами, которые после поражения в космической гонке прислали в СССР несколько делегаций ученых, изучавших советский опыт воспитания и образования молодежи. Нам сейчас тем более важно понять, чем мы в нынешней усложняющейся международной обстановке можем воспользоваться, чтобы укрепить нашу страну.
Эти вопросы ИА Красная Весна адресует председателю правления московского областного центра военно-патриотического воспитания «Граница», члену штаба всероссийского военно-патриотического движения «Юнармия» городского округа Мытищи, председателю комиссии по патриотическому воспитанию при общественной палате городского округа Мытищи Вадиму Синицыну.
Больше интервью — в сюжете ИА Красная Весна: 100-летие со дня образования СССР
ИА Красная Весна: Скоро исполнится 100 лет со дня образования СССР. Больше 30 лет, как его нет. Вы имеете, во-первых, собственный опыт жизни там. Плюс, Вы смотрите на всё это с профессиональной точки зрения, потому что Вы много занимаетесь именно воспитанием молодежи. Как Вы оцениваете, как переосмысливаете тот опыт? Как обстояли дела с воспитанием в СССР? В раннем СССР? Как это было, когда Вы были уже очевидцем происходящего?
Вадим Синицын: Так получилось, что я из Советского Союза ушел в армию. Давал присягу Советскому Союзу, а вернулся уже в Российскую Федерацию. То есть в совершенно другой политический строй, общество.
Оценки и раннему Советскому Союзу, и позднему (я при позднем родился — 71-й год) — это чисто детские, юношеские воспоминания. Но так как у меня высшее педагогическое образование, в рамках него мы изучали опыт и имперской царской России, раннего революционного и послереволюционного периода, советского, и периода современной России.
Отличие советского опыта и современного российского — как небо и земля. Потому что воспитание в Советском Союзе целиком и полностью было построено на идеологии. В идеологии любовь к своей Родине и Коммунистической партии были переплетены. Любя Родину, ты любил партию.
Любовь к тому, что исповедовал твой народ, прививалась с ранних лет. Воспитательный процесс был построен системно. Потому что, начиная с детского садика, все готовились стать октябрятами, поступая в школу. Был выстроен идеологический социальный лифт.
Став октябренком, ты помогаешь старшим. Стараешься быть примером для своих товарищей. И стремишься дорасти до пионера. Став пионером, ты принимаешь торжественную клятву. Выполняешь более сложную нагрузку. У тебя возрастает степень ответственности, и ты готовишься стать комсомольцем.
Комсомольцем было стать непросто, не у всех это с первого раза получалось. Я лично смог стать комсомольцем только в техникуме. В школе у меня стать комсомольцем не получилось. Недостаточно был ответственный.
ИА Красная Весна: Но Вы стремились?
Синицын: Хотелось. По поводу того, что стремился или не стремился. Как у всякого подростка, у меня были стремления в осознании себя в этом мире. Пубертатный возраст тоже сказывался — мне хотелось свободы. Но когда мне ее давали, она меня пугала. Это обычное явление.
Помню, что с детства ощущал в себе лидерские качества. Приезжал в пионерский лагерь — и мне очень хотелось стать командиром отряда. Там же выборные должности были. Но становился кто-то более заслуженный, а я с завистью на них смотрел. Я пытался проявить какие-то лидерские качества.
Однажды как-то сложилось, что командиром отряда стал один человек, а меня выбрали заместителем. Я так растерялся! Сначала даже не знал, что делать. Но так как ответственность ложилась на командира, а от меня нужна была только помощь, старался помогать, но не нес всю ответственность. А в другой раз выбрали командиром меня, но получилось так, что я отказался — не потянул эту работу. То есть очень хотелось, но степень ответственности меня пугала.
Потом я, конечно, всё это проанализировал. Мне до глубины души было обидно, почему я не тяну. Мне хватило мужества отказаться, но я потом очень долго работал над собой и нашел формулу: если ты хочешь быть лидером, кем-то руководить, ты должен быть в этом первым. Грамотным, знающим, а потом уже управлять этим процессом.
Руководить — это не просто быть главным, а это проявлять знания и умения, которые должны быть выше среднего звена. У тебя знаний должно быть больше, чем у твоего коллеги в том коллективе, где ты работаешь.
ИА Красная Весна: Система так была выстроена?
Синицын: Да, это была система. Ребенок растет — смотрит на окружающих. Я смотрел на старших товарищей. Видел хорошие примеры, видел плохие примеры — плохих руководителей и хороших руководителей. В основном стремился — у меня несколько специальностей — в каждой стремился к перфекционизму. К высшему идеалу. Наблюдал и брал для себя что-то самое лучшее.
То есть сама система именно поступательно была выстроена. Потом, когда советская идеология была убрана, разрушена — ее просто не стало — была поставлена многоидеологическая платформа. То есть любая идеология может приниматься в государстве, кроме государственной.
Пустое место было заполнено западной идеологией потребительства. Я даже думаю, что это не случайно вышло, а целенаправленно было сделано. Потребителем управлять проще. Ему что ни дашь — он ради того, чтобы это получить, начнет выполнять те требования, которые от него хотят.
А идеология Советского Союза — идеология творца, идеология созидателя, она была уже не нужна, потому что творец и созидатель — он жертвователь. Он жертвует во имя своих идеалов. Где-то временем, где-то деньгами, где-то здоровьем, где-то еще чем-то. Он творит и создает. Он работает на процессы, на общество.
Советская идеология — она еще о чем? О том, что личное было не превыше общественного, общественное было выше личного. В современной России это пока нам только предстоит. Если получится. Если всё будет правильно. Сейчас вот выстоим…
Мы уже подошли к той пропасти идеологической, когда мы осознали, что дальше либо мы туда упадем и нас как нации не будет. Нет, даже не нации, а цивилизации, потому что мы — многонациональное государство. Мне нравится, как Владимир Владимирович Путин как-то в одной из речей сказал, что у нас как раз «цивилизация». То есть наша цивилизация пропадет.
Потому что, на самом деле, Советский Союз, советская идеология — это был великий эксперимент. На то время — передовой социальный эксперимент. В чем-то он удался, но Запад это мало устраивало, потому что перспективы развития социального эксперимента, его успехи настолько подрывали почву под идеологией и под существованием западного капиталистического мира, что он просто должен был бороться за свое собственное выживание.
Поэтому они начали разрушать этот эксперимент изнутри. Они стали отдельно работать с каждым из более или менее значащих лиц, которые могли принимать решения, развращать их, склонять на свою сторону. Самые низменные качества в них взращивать теми или иными способами. Соответственно добились результата.
У нас накануне подписания соглашения в Беловежской пуще проходил референдум. Основная же масса, 78%, проголосовали за сохранение Советского Союза. Но эти 78% не были услышаны. Всё сделали наоборот. Референдум-то проходил потому, что, может быть, хотели социальный срез посмотреть, как народ настроен.
Народ высказал свое мнение, что они хотели бы остаться в Советском Союзе. Потому что в Советском Союзе, как в государстве, были выстроены достаточно стабильные социальные лифты. Можно было на десятилетия предсказать, чем ты будешь заниматься, какую профессию ты выберешь и чего ты достигнешь. Собственно говоря, ты мог просчитать всю свою жизнь.
А когда эта модель была разрушена, мы стали жить одним днем. Даже полуднем. В один день жизнь могла поменяться несколько раз. Сегодня ты выходил из дома — имел работу, к обеду уже не имеешь, а к вечеру тебя уже посадили в тюрьму. Ты уже прошел несколько стадий социальной лестницы. Ты мог скатиться. Либо ты вышел из тюрьмы и к вечеру уже мог быть одним из руководителей большой корпорации. Нравственные традиционные ценности были отброшены. Всё определялось только личной выгодой.
ИА Красная Весна: Вот Вы сказали, что это был грандиозный эксперимент. В том числе и в области воспитания. Я Вам задаю этот вопрос, потому что Вы профессионал в этой сфере. С Вашей точки зрения, что из советского опыта можно взять сейчас, в нынешних условиях? Что Вы сами берете, используете в своей работе?
Синицын: Творчество, созидание я беру. Я использую в развитии личности своих воспитанников как раз творческий процесс. То, что у нас сейчас взяли за основу, — Болонскую систему обучения, заучивание, натаскивание и тому подобное — не дает хороших результатов. Сам Запад от этой системы уже отказался. Мы взяли это и просто скопировали.
Опять-таки — это рыночная экономика. С помощью взяток или еще чего установили эту систему. Наш президент видит, что происходит, до него доходят обращения. Результаты стали видны: у нас молодежь стала тупеть.
Когда наметилась только критика Болонской системы, все эти люди, которые рвали на себе за нее тельняшки, «переобулись» и стали уже бороться с Болонской системой. Как они стали бороться? Так же, как внедряли, так они с ней борются: ничего не понимая, ничего не анализируя и не ожидая никаких результатов.
Самое печальное, когда чиновник, находясь на своем месте, не ждет никаких результатов, а просто переживает сегодняшний день (это парадигма российской потребительской идеологии). Он потребляет, он не созидает и не воспроизводит. Он просто пытается выполнить намеченные функции, не стремясь ни к чему лучшему или высшему. Если бы было стремление, то мы давно бы шли впереди планеты всей.
А общество потребления порождает то, что люди делают вид, что они выполняют какие-то функции, какие-то обязанности, а на самом деле они просто либо упиваются собственной властью, либо получают высокие зарплаты. Держатся за места и боятся идти на риск. Боятся брать на себя достаточную ответственность.
То, что воспитывалось в Советском Союзе еще с октябрят (система воспитания — о чем мы начали разговор), сейчас отсутствует и во взрослой жизни. У людей, у чиновников. Все проблемы сейчас в нашем государстве как раз и происходят из-за того, что люди боятся ответственности, боятся принимать решения.
ИА Красная Весна: Что же можно позаимствовать из советского опыта сейчас реально? Вот Вы говорите, что творческий подход исповедуете, но Вы наверняка понимаете, что сейчас это общество антагонистично творчеству? Ребят надо научить выстаивать, понимая, что они сейчас не будут востребованы. Вы, я так понимаю, оптимист. Ожидаете, что что-то поменяется?
Синицын: Конечно, оптимист, иначе не занимался бы тем, чем занимаюсь до сих пор. Военно-патриотический центр «Граница» занимается сохранением и донесением до душ ребят, что мир нельзя удержать силой, а можно постичь пониманием.
Мы всё это делаем как волонтеры, во славу Божию и на благо людей. Инструкторов тут удерживает в первую очередь интерес к самому процессу. Здесь есть возможность самовыражения — творческая составляющая. И, естественно, интерес к тому результату, который может получиться. Когда мы только начинали, у нас были первые ребята, первые мальчишки, результат мы могли только планировать. Но «Граница» существует уже более 16 лет. Те результаты, которые мы закладывали тогда, мы видим сейчас.
То есть на самом деле мы не просчитались, мы приняли правильное решение о том, как учить наших детей. Мы все получили советское образование и старались именно так выстроить воспитательную систему. А в российской системе образования воспитательный процесс был убит. Намеренно.
Перед нами открывалась огромнейшая ниша. Мы должны были своими силами, своим опытом сохранить вот этот сегмент воспитательного процесса, именно воспитания, советского воспитания. Пошагово, от простого к сложному, с введением творческого потенциала.
Нам было проще, потому что нас так воспитывали. Нам надо было просто вспомнить наше детство и попытаться воспроизвести на наших ребятах, которыми мы занимались, тот процесс, который прошли мы. Гораздо сложнее родителям и детям, которые появились в 90-х годах. Сейчас мы активно сталкиваемся с родителями новых ребят, маленькие дети приходят.
Ребята, которые в 90-х годах родились, уже стали родителями и приводят своих детей. И они откровенно — вот одна из мам — говорят: «Что вы от нас хотите? Мы вообще не понимаем, как это — Родину любить. Как любить своего собственного ребенка мы тоже не понимаем! Потому что в 90-х годах мы выживали! Родители вынуждены были находиться на работе, для того чтобы одеть, обуть нас, а мы были предоставлены сами себе. Во дворах, на улице, дома».
Появился Интернет. Надо было выжить в этой информационной среде, не утонуть. Осознать, понять. Ведь сколько народу, на самом деле, сколько молодежи мы потеряли.
Обучение информационной безопасности, сам воспитательный процесс — он не был быстрым. Что могла охватить «Граница»? Ну, 20–30 человек, 80 человек максимум мы охватывали. Но у нас страна большая, многомиллионная. Ну да, существовали какие-то островки в виде таких вот центров. Эти островки сохраняли что-то в себе, как клетка, которая сохраняет в себе память, но весь-то организм — он умирал. Он был заражен болезнью.
Были здоровые клетки. Эти здоровые клетки пытаются как-то начать делиться, то есть создан такой процесс, что вроде идет какое-то понимание, подспорье, наметилось. Но нет еще востребованности, активной помощи. Если и оказывается какая-то помощь, — она больше номинальная и показушная.
Так же как сейчас с мобилизацией. У нас мобилизация вроде как дело простое. Принесли повестки — граждане должны были направиться и выполнить свой гражданский долг перед нашим Отечеством.
Но не всё так просто. Оказывается, у нас за всё это время было всё развалено, все списки потеряны. А идеология тех, кто побежал через Верхний Ларс и в Казахстан, им даже сказать против было нечего. Когда им сказали: «Ребята, куда же вы бежите? А Родину защищать?» Они говорят: «А, почему мы ее должны защищать? Вы нас этому учили? Вы нас учили себя любить». И что?
И вот те, кто проталкивал эту Болонскую систему с ЕГЭ — они развели руками. Они поняли: «Мы действительно их учили себя любить. И что с них теперь спрашивать?» И в бой пошли опять-таки ребята, мужчины того возраста, которые еще застали советскую воспитательную систему, советскую идеологическую систему. Основной костяк мобилизованных и добровольцев — он как раз из этой возрастной категории: сорок пять, сорок лет.
Поэтому ответ на вопрос, что брать — лучшее брать. Потому что, конечно, был великий эксперимент. В царской России свои были перегибы, они больше основывались на формализации духовно-нравственного воспитания.
К концу существования царской империи эта формализация привела к тому, что появилось достаточно большое количество атеистов. Не велись беседы и не проводились параллели, а заставляли тупо заучивать Закон Божий. И это рождало отторжение, появлялись новые какие-то идеи, революционные идеи коммунистического общества. Свободы… Это прельщало больше, потому что они больше были направлены на социальную сторону общества, нежели на духовную.
Новое общество предлагало новые веяния. Во время революции, в революционные годы, они настолько были абсурдны, это был тоже великий эксперимент, от совершенно фантастических идей до совершенно утопических. Но, слава Богу, нашлись умные, грамотные люди, которые, пройдя через тяжелейшую братоубийственную гражданскую войну, выработали нормы поведения.
Да, были свои перегибы, идеологические. Но в результате этих экспериментов в советском обществе где-то с 30-х и по 60-е годы выстроилась уже такая система, которая дала большой потенциал и заложила очень многое в общество, чего испугался Запад.
Именно с 60-х годов где-то и пошел развал. Опустился железный занавес. То есть он опустился раньше, но активная работа, мне кажется, началась с 60-х годов по развалу, подрыву. Появились новые молодежные движения, шестидесятники и тому подобное. Вот и закончилось это всё тем, что Советский Союз прекратил существовать.
Общество современное — потребительское, оно дает константу «будь успешен». Будь успешен: имей много денег, будь свободным, старайся ни к чему себя не привязывать и никому не быть ничем обязанным. Все тебе должны быть обязаны, все должны вокруг тебя прыгать и скакать. Это вот константа общества потребления.
Константа созидательного советского общества это — старайся найти себя, свое место в этом мире, старайся быть нужным, старайся быть успешным в том, какую пользу ты принесешь обществу. То есть мы росли в первую очередь с мыслями, какую пользу мы можем принести обществу.
Для нас героями были люди, которые достигли чего-то в созидательном труде, своими собственными силами, знаниями и упорством. А в современном мире героями становятся те, кто обманул больше людей, поимел больше денег и не знает, куда их потратить, собственно говоря.
В царское время кто был героем? У них героями были больше люди военные (потому что там сплошные войны были), и святые были. То есть там все-таки присутствовал религиозный аспект.
ИА Красная Весна: Или и то, и другое — Илья Муромец.
Синицын: Да. А из современной России я бы вообще ничего не взял.
ИА Красная Весна: Ну то есть сейчас уже просто с нуля надо строить?
Синицын: Просто с нуля, потому что сейчас… Может быть, это обидные слова для педагогов, но сейчас все больше ушли в формализм. Вот эти бесконечные требования безопасности: как безопасности процесса обучения, так и безопасности физической.
Но мы-то как-то выросли без всех этих требований. Они были, они тоже существовали — эти требования, но они были более лояльны. И выросло поколение, которое сейчас защищает рубежи нашего Отечества. А вот поколение, которое выросло с соблюдением современных норм безопасности, — всё уехало. Потому что были оторваны корни.
То есть что-то где-то передавили, пережали. Потому что преподавателя сейчас превратили больше в менеджера. А учитель — от слова «учить», передавать знания и опыт. В первую очередь, свой опыт. Делиться своим опытом.
ИА Красная Весна: Воспитывать.
Синицын: Воспитывать. Когда я начинал заниматься «Границей», я ставил, в первую очередь, перед собой цель — научить ребят учиться. Именно через воспитательный процесс научить учиться. Я для себя сделал упор: если я научу учиться, то есть я воспитаю в нем понимание, для чего это нужно и зачем, — то дальше он выстроит всё сам. И у него всё будет хорошо.
Были хорошие результаты, да. Если родители принимали и помогали, и осознавали, для чего это нужно. Когда родители начинали больше думать о своих ежесекундных, ежеминутных потребностях и вмешиваться, пытаться перекраивать процесс под свои какие-то задачи — результат получался их, а не наш. А хорошие результаты — вот они. Они сейчас вот — ребята.
Один наш воспитанник добровольцем вырвался. Его не брали, не брали — а в результате он вырвался. Сейчас он в зоне специальной военной операции. Да и другие наши ребята тоже. Вот кто-то в военном училище сейчас получает специальность.
ИА Красная Весна: То есть непосредственно можно видеть результат уже.
Синицын: Да, да. Никто из наших не побежал.
ИА Красная Весна: Спасибо большое за интервью!
Читайте также: Советский Союз развил идею «Москва — третий Рим». Интервью с историком
