«Я для Украины без твоей „славы“ что надо сделаю»

Продолжение. Начало: Надежда только на исключения. Встреча в киевском метро

Был теплый день, и война — как будто ее нет. Какие объекты атаковали самолеты, виновники тревоги, — одному Богу известно. Андрей и Оксана (так звали его новую знакомую) шли по центру Киева.

— Я спортом занималась как подорванная, — рассказывала девушка, — выжимала из себя всё. И человеком себя чувствовала. Забываешь про себя, выкладываешься, организм существует на пределе… Это хорошо мозги на место ставит. Потом йогой стала заниматься… Тело — это такой путь постижения мира.

В этот момент Андрей вспомнил свои ощущения от «Илиады», которую в свое время читал, не так много в ней понимая. Ему запомнилась большая атлетичность героев, совпадение в них силы духа и тела. «И ведь того же в каком-то смысле добивалась советская культура!» — думал он, вспоминая многочисленные скульптуры советского времени, картины Дейнеки. Следующий его вопрос был постоянным: а почему же великая Античность остыла, прекратилась? Почему она не могла существовать вечно, распространяясь далее на территорию той же самой «Украины»?! И ведь начала распространяться — в Крым зашла! Этот вопрос оставался для него главной загадкой.

— Для сестры, которая на костылях, придумала массу упражнений — никогда не хотела делать. И сколько я ей ни говорила, сколько ни орала — ничего. У меня своя война…

— А когда-то слепцы прозревали, лежачие поднимались, потому что — верили. И вокруг нас все это происходит, потому что ненавидеть — не только врага, а жизнь как таковую — проще, чем искать эту веру и тем более — верить.

По другой стороне улицы разбитным шагом шли молодые люди. Андрей обратил внимание, что на своих костылях передвигался не намного медленнее их.

— У меня брат с русскими воюет, — сказала Оксана, — как с цепи сорвался. Раздолбай такой был, даже добрый. А тут — как подменили. Глаза остановившиеся… Сейчас повысили в звании.

Андрея, хотя идет уже четвертый год войны, передернуло от того, что все это говорится по-русски.

— У меня тоже много бывших друзей там, — он увидел, что Оксане понравилось слово «бывших», — и не все, кстати, рады, что взбесились. Иногда напишет кто-то в «телеграм»: «Андрюх, ты можешь объяснить, нахрена это все нам — свастики эти?..» А я отвечаю: «Есть миллион людей, который хорошо знает, нахрена, и он направляет тех, кто не знает». В глубине души хочется, конечно, чтобы бежали такие парни или сдавались в плен — там всяко лучше.

— Да, — ответила Оксана.

И почему-то это «да» было для Андрея как гром. Жизнь разделилась на «до» и «после» этого слова. Он был очень одинок в мрачном Киеве, и это «да» словно разбило его одиночество.

Нахрапистые молодые люди переходили улицу и направлялись к Андрею и Оксане.

— Слава Украине! — хором.

— Здравствуйте, — ответил им молодой человек.

— Ты неправильно ответил, — рявкнул бугай в черной куртке.

— У меня брат знаешь где служит? — ответила Оксана.

— А что не отвечаешь тогда?

— Я для Украины без твоей «славы» что надо сделаю.

— В СБУ их надо! — подсказывал пацаненок — юный участник банды.

Андрей обратился к парню с условно-интеллигентным видом, которого принял за старшего.

— Слышь, ариец: ты же в силу веришь, так? Давай померяемся. Я на костылях, драться со мной нечестно, а вот давай я и твой бугай встанем на кулаки. Вы нам — на спины. И — кто больше отожмется?

Банда переглянулась. «Интеллигент» подал знак, и бугай встал в планку. Ему на спину, хихикая, сел пацаненок. На Андрея сел сам «интеллигент».

Начали соревнование. Бугай вел себя замкнуто, а Андрей опускался вниз с каким-то диким криком, стараясь выбросить всю усталость. Он давно научился так кричать, упражняясь. После десяти отжиманий соперникам уже было тяжело. Бугай еле возвращался в исходное положение. Андрей же поднимался тяжело, но уверенно, распределяя силы.

— Дыхание не теряй! — крикнула ему Оксана.

Он быстро понял, что чем больше он берет воздуха на вдохе, тем легче и тем дольше он продержится. Мышцы уставали, он поднимался усилием всего тела. Бугай захрипел.

— Давай!!! — заорал на него «интеллигент».

— Не могу, — прохрипел нацик и шлепнулся.

Андрею оставалось отжаться один раз. Забыв, что он — это он, и словно смотря на себя уже со стороны, молодой человек медленно опустился и поднялся с сидящим на ним «интеллигентом». Опускаясь в этот раз, он издал такой крик, что все подумали: сейчас выхаркнет сердце. Бандит слез, усмехнулся, и подал инвалиду костыли. Помолчав, а потом посмотрев на «соратников», он сказал серьезным тоном:

— Учитесь, пацаны!

Оксана взяла Андрея под руку.