Когда Приднестровье превратится в пустыню? Интервью

Осень в Приднестровье выдалась очень сухая, как и необычайно жаркое лето. С августа в республике почти не было осадков, в результате чего не взошли озимые рапса. Земля в Приднестровье совершенно не имеет запаса влаги. Аграрии сознательно идут на риск, сеют озимую пшеницу в совершенно сухую землю, надеясь, что в ближайшее время пойдут дожди.

Чтобы разобраться в ситуации с засухой и понять, что происходит в сельском хозяйстве региона, корреспондент ИА Красная Весна обратился за комментарием к приднестровскому биологу Антонине Леонидовне Романович.

ИА Красная Весна: Здравствуйте, Антонина Леонидовна. Известно, что Днестр — самая крупная река в Приднестровье и Молдавии. Сейчас мы наблюдаем, как в регионе все острее и острее возникает проблема засухи. Начали пересыхать реки, особенно страдают мелкие реки. Например, в прошлом году река Ботна вообще исчезла, а Днестр можно было перейти пешком. Для сохранения рек обычно высаживают леса, лесопосадки, зеленые насаждения вдоль русла реки, это так?

Антонина Романович: Да, так должно быть.

ИА Красная Весна: А в республике есть проблемы с лесом в поймах рек?

Антонина Романович: В республике с этим все далеко не так, как должно быть. Для того чтобы река оставалась рекой, желательно, чтобы по ее берегам рос лес. И этот лес должен быть свойственным именно данной территории.

Изначально у нас по берегам Днестра росли дубовые леса. В прошлом столетии посчитали, что дуб — это ценная порода древесины. Его начали активно вырубать, а взамен посадили тополь, потому что он быстро растет, и он быстро заменил опустевшие площади.

ИА Красная Весна: А чем тополя не подходят, они же тоже южные деревья?

Антонина Романович: В смене пород деревьев есть большой минус. Тополь растет быстро, но он также быстро погибает. Появляются суховершинные деревья, они стареют, падают. И лес постепенно увядает.

Если мы заменяем местные породы деревьев на деревья, несвойственные для данной территории, то мы вынуждены будем постоянно искусственно поддерживать лес, прочищать его, постоянно высаживать заново те культуры, которые мы внесли.

Это можно сравнить с человеком, который подсел на какой-то допинг. Не ведет здоровый образ жизни, начал питаться какими-то средствами поддержки своего здоровья. И вот он вынужден всю жизнь этим заниматься.

Так и у нас вышло — вырубили те культуры, которые для нас свойственны, понасажали эти тополя. Это было в те времена, когда, возможно, планировали, что будут чистить, будут восполнять. Но время прошло, и об этих планах, судя по всему, уже забыли. Люди не думают о том, что мы оставим потомкам.

ИА Красная Весна: А что происходит с лесопосадками и лесополосами?

Антонина Романович: Лесополосы бывают нескольких типов: полезащитные, пастбищезащитные, водорегулирующие, прибалочные и приовражные, прирусловые, приканальные и другие.

Для Приднестровья более важные полезащитные лесополосы, потому что у нас аграрная страна. Но, тем не менее, в Слободзейском районе сейчас протяженность полезащитных насаждений 511 километров, а необходимо еще 887 километров насаждений. То есть даже половины нет от того, что надо.

Лесополосы должны состоять из деревьев в несколько рядов, и между этими деревьями должны еще дополнительно расти кустарники. Это нужно, чтобы лесополосы хорошо удерживали ветра и уменьшали эрозию почвы.

Часто лесополосами ошибочно называют придорожные линейные насаждения. Что мы сейчас наблюдаем, когда едем по автотрассам вдоль полей? Мы видим одиноко стоящие деревья. Это не лесополосы, а зеленые насаждения, которые входят в дорожный, а не в лесной фонд.

Как правило, у нас высажены грецкие орехи, которые наполовину высохли, растут через раз, ни о каких кустарниках между деревьями речи нет, и плюс это деревья в один ряд. Лесополосы сильно угнетены, качество их в разы хуже от того, что должны быть. Лесополосы постоянно выгорают, и там даже те остатки, которые сохранились, они уже не выполняют свои функции.

Кроме того, они являются территорией, по которой могут мигрировать дикие виды животных. Они могут соединять эти лесополосы между собой, какие-то большие участки лесов, для того, чтобы дикие животные могли переходить из одного леса в другой. У лесополос огромное количество функций.

ИА Красная Весна: А какая роль у государства в вопросе сохранности лесополос?

Антонина Романович: Деревья сами по себе — это живые организмы, они стареют, они умирают, их надо возобновлять. Лесополосы — они же не естественные, они искусственные. А то, что человек создал искусственно, он должен поддерживать.

У нас их не поддерживают, за ними надо ухаживать. Вот как у кого-то на огороде есть дерево, его там подрезают, окучивают, то же самое нужно делать и с лесополосами. Должны быть бригады, которые чистят эти лесополосы, ухаживают, вырубают уже сухие деревья, где-то подсаживают новые молодые.

ИА Красная Весна: Значит, эти мероприятия не проводятся на государственном уровне?

Антонина Романович: У нас эти работы не проводятся от слова совсем. Когда у человека какая-то очень дальнесрочная перспектива, большинство о ней не думает. Они думают про «здесь и сейчас». Вот аграрии от того, что они поливают земли, здесь и сейчас имеют прибыль. И они ее чувствуют.

Ты говоришь аграрию, что ему надо следить за лесополосой для того, чтобы его поле не выветривалось, чтобы не шла эрозия почв, для того, чтобы был более благоприятный температурный режим, потому что эти лесополосы, они удерживают прохладу и влагу возле себя.

Но выгоду здесь и сейчас аграрии от этого не получают. Поэтому смысл им в это вкладываться? То же самое с государством. Здесь и сейчас государство выгоду от этих лесополос не получает.

ИА Красная Весна: А как общественность реагирует на бедственное положение лесополос и лесопосадок?

Антонина Романович: У нас в городе растут деревья, какие-то зеленые насаждения. Когда их вырубают, городские жители поднимают шум, потому что они видят это перед глазами.

А как много людей поднимают шум насчет того, что лесополоса возле Тирасполя высыхает? Молчат.

Никто не говорит, потому что люди это редко видят, на их жизнь, на качество жизни это не влияет. Даже эстетически особо не влияет. Засохли деревья, ну и что? Люди думают: «У меня под окном растет красивый куст роз, я буду на него любоваться».

ИА Красная Весна: Мы рассмотрели зеленые насаждения вдоль дорог, но и вдоль полей растет орешник, очень редко встречаются полноценные посадки.

Антонина Романович: Да, это вот тоже некоторые путают. Есть орешники, которые идут вдоль полей — это разделительная полоса, не полезащитная. Орех плохо выполняет именно защитные функции.

А вот акация, дуб, клен — это именно полноценные лесополосы. Но от них там уже мало что осталось, потому что их не поддерживают. А где есть, там вырубают под ирригацию — это вообще кошмар. Вырубают лесополосы, чтобы полить часть поля.

ИА Красная Весна: Давайте вернемся к лесопосадкам, кто в республике отвечает за лесопосадки?

Антонина Романович: Должно отвечать министерство сельского хозяйства и природных ресурсов, у нас еще есть экологическая служба. Но фактически сейчас никто этим не занимается.

ИА Красная Весна: А у нас есть вузы, колледжи, которые готовят специалистов по обслуживанию, по развитию леса и лесополос?

Антонина Романович: Когда-то у нас в Приднестровском государственном университете на естественно-географическом факультете (ЕГФ) была специальность «Лесное дело».

Там были очень маленькие группы, по 4-5 человек на заочном отделении. Но, насколько я знаю, уже в течение нескольких лет эти группы не набираются. Специалистов в данной области не готовят. Да и основной преподаватель, Онуфриенко Николай Ефремович, который готовил таких специалистов, к сожалению, умер несколько лет назад.

ИА Красная Весна: По местному телевидению в Приднестровье как-то показывали, что осуществляются групповые выезды людей для высадки деревьев возле погибающих маленьких речек, они же проращивают дубы для дальнейшей высадки у речек и в заповедниках. Это в частном порядке люди самоорганизовались или это государственная программа?

Антонина Романович: Нет, это в частном порядке, это не государственная программа. И там тоже есть свои трудности, связанные с местным населением. Приехали, высадили деревья. Местным это не понравилось, потому что они выпасают там своих коз и коров, они взяли и просто вырубили эти деревья.

ИА Красная Весна: Государство разве не охраняет лесополосы?

Антонина Романович: По документам должно охранять. А по факту это не реализуется.

ИА Красная Весна: В 90-е лесопосадки активно вырубались на дрова по всему бывшему Советскому Союзу. А в Приднестровье как пережили это время?

Антонина Романович: У нас ситуация была попроще, даже если сравнивать с той же Молдавией. Потому что у нас газ есть от России, и у нас отопление стоит более-менее не так дорого. Поэтому до таких крайностей, чтобы народ шел в лес или вырубал лесопосадки, массово не доходило.

В республике у людей есть возможность ходить в лесопосадки и собирать хворост. Жители могут без проблем написать заявление, им дают разрешение, они собирают этот хворост.

Но не вырубают. Таких вот случаев, чтобы прям вырубали для себя, чтобы согреться, как правило, нет. Если кто-то занимается незаконной вырубкой, за это штрафуют и уголовно преследуют, как правило, это вырубается для того, чтобы продавать древесину в Молдавию.

ИА Красная Весна: В ЕС решили вывести из эксплуатации около 4% сельскохозяйственных земель под луга и леса ради обеспечения биоразнообразия. А у нас это не практикуется?

Антонина Романович: Нет. У нас обратная история. У нас наоборот думают о том, где бы взять еще земли, чтобы посадить новые участки.

Вот у нас очень ценятся плавни. Это те места, которые Днестр в период паводков должен заливать. И по идее это необходимо для биоразнообразия. Потому что во время паводков, когда эти территории заливаются, туда заходит рыба, она там нерестится, размножается и уходит обратно в Днестр.

Но что у нас делают? Эти территории используют для сельхознужд. Дамбуют Днестр, вырубают деревья и засаживают эту территорию какой-то сельхозкультурой. О каком сохранении биоразнообразия может идти речь?

ИА Красная Весна: Если в республике продолжится такое нехозяйственное отношение к лесу, лесополосам, к чему это может привести?

Антонина Романович: Точно можно сказать, что, во-первых, это будет приводить к большей эрозии земель, потому что лесополосы защищают от выветривания.

Во-вторых, это уменьшает биоразнообразие, потому что эти лесополосы являются соединяющими коридорами между лесными массивами, по которым по идее должны перемещаться дикие животные.

В-третьих, они удерживают влагу, то есть без них влага будет быстрее испаряться и уноситься ветрами в какой-то другой регион от нас. Лес работает как аккумулятор влаги, он притягивает к себе влагу. Если леса нет, то влага уходит из этого региона.

ИА Красная Весна: Есть технология такая, что вместо посадок делают специальные искусственные щиты, которые как бы задерживают снег. Что вы об этом думаете?

Антонина Романович: А какой смысл? Чтобы добиться быстрого результата здесь и сейчас? Я не вижу логического объяснения этому. Это как если взять человеку вырезать желудок и кормить его перемолотой пищей. Чтобы проблем с желудком не было.

ИА Красная Весна: Зачем аграрии вырубают лесопосадки?

Антонина Романович: Сейчас у нас реализовывается программа орошения, и аграрии за свой счет закупают огромные оросительные установки — «поливалки». Этим установкам как-то надо попадать на поля, потом их надо как-то разворачивать, а лесополосы им мешают, не дают развернуться. Здесь логистика не продумана, лесополоса мешает, а давайте мы ее вырубим, потому что «поливалка» не помещается.

В Приднестровье нет права на частную собственность на землю. Аграрии временно пользуются этой землей. Мне кажется, что это тоже откладывает определенный след.

Как человек думает? Мне дали в аренду эту землю, я могу ею попользоваться, выжать сейчас из нее все соки, получить максимальную выгоду, а потом, когда она уже будет истощена, я отдам ее кому-нибудь другому. Мне кажется, это тоже влияет на ход мыслей землепользователей.

ИА Красная Весна: Я правильно понимаю, чтобы не разбирать-собирать оросительные установки для перемещения, аграрии просто вырубают лесополосы?

Антонина Романович: Да.

ИА Красная Весна: В республике действует госпрограмма, за 6 лет площадь орошаемых земель увеличилась в 4 раза. Сейчас уже стало около 32 тысяч гектаров поливных площадей.

Антонина Романович: Да, в 2010 году у нас было всего 3 тысячи гектар поливных земель, грубо говоря, за 13 лет площадь орошаемых земель увеличилась примерно в 11 раз.

ИА Красная Весна: Для этого же и увеличивают площади поливных полей, потому что для сельского хозяйства это хорошо.

Антонина Романович: Хорошо было бы, если климат не так резко менялся, я так считаю. Потому что еще в школьной программе дети проходят, что обильное орошение в условиях сильной жары приводит к накоплению солей в почве, увеличивается минерализация почвы. А это нехорошо.

ИА Красная Весна: А как быть? Без полива урожая не будет.

Антонина Романович: Я считаю, раз в государстве решили принимать такие меры, я понимаю, что климат меняется, надо что-то делать, но параллельно надо как-то это компенсировать на будущее, необходимо работать сразу в нескольких направлениях, думать о том, как это скажется на экологии.

Если провести аналогию, допустим, человек получил зарплату, он же должен на месяц вперед продумать, как он будет эту зарплату тратить, чтобы ему ее хватило. Так же и с водой. Если мы ее сейчас в большом количестве будем тратить, мы должны подумать на перспективу, как это повлияет на весь наш регион.

Я относительно недавно видела карту мира, где показано, в каких регионах наблюдается дефицит воды и угрожает засуха. И вот Молдавия ярко красным цветом выделена, она в зоне риска.

Большинство людей никогда бы не подумали, что наш регион находится вот в этой зоне высокого риска, что у нас мало воды. Ну, казалось бы, у нас есть Днестр, у нас есть подземные воды, многие города и населенные пункты получают из них воду. Но о том, что у нас вода может просто пропасть, никто не думает.

Научные данные говорят о том, что мы должны бить тревогу, мы должны эту воду как-то закрепить в нашем регионе. А чтобы закрепить воду, для этого надо высаживать растения, деревья, которые будут удерживать эту влагу. И высадка деревьев в этих лесополосах, это, с одной стороны, плюс в плане того, что влага будет удерживаться, а с другой стороны, это плюс, потому что меньше будет идти эрозия почвы и выветривание гумуса.

ИА Красная Весна: В Приднестровье есть проблема с эрозией почвы?

Антонина Романович: Если происходит деградация почв и снижается содержание гумуса на 10%, то можно сказать, что это не страшно. Если на 11-20% снижается, то это уже слабая деградация.

Гумус — это плодородный слой почвы. И вот потери гумуса в нашем регионе, по данным нашего республиканского научно-исследовательского института экологии, в некоторых местах составляют 10-15%.

Казалось бы, это немного, это слабая деградация. Но при этом надо учитывать, что это идет в условиях высокой интенсивности земледелия. В отчетах пишут, что у нас соблюдается севооборот, идет качественная обработка почвы, нормированное орошение, но я не уверена, что это всегда так и что это всегда правда.

ИА Красная Весна: В перспективе может возникнуть проблема с плодородием почвы?

Антонина Романович: Плодородный слой земли — это органика, органические соединения, которые находятся в почве. И этот слой должен восполняться.

За счет чего? Если аграрий вносит минеральные удобрения, например, азот, фосфор, калий, это не поможет. Что нужно делать? Надо, чтобы в почве после сбора урожая находились остатки сельскохозяйственных культур. То есть корни, подгнившие или какие-нибудь скошенные остатки растений. Плюс к этому необходимо вносить органические удобрения — для того, чтобы гумус, плодородие почвы не снижались.

Но у нас есть такой интересный документ, который помогает аграриям сэкономить. Согласно документу, аграриям разрешается после сбора урожая сжигать стерню. То есть они не тратятся на топливо для техники, чтобы перепахать остатки корней вместе с гумусом, чтобы плодородие осталось. Они просто поджигают вот эти все остатки, стебли после пшеницы, после подсолнечника, кукурузы и так далее.

И к чему это приводит? К тому, что эти органические вещества в результате горения исчезают. И плодородие снижается. Экономим сейчас на топливе, но плодородие почвы снижается в перспективе.

Даже если мы не будем говорить про то, что плодородие снизится, и мы меньше получим урожая, есть и другая сторона проблемы — сколько животных от этого страдает? Сколько птиц, зайцев, ежей и других зверей страдают от того, что сжигается эта стерня? И об этом никто вслух не говорит, но о том, что орошение увеличилось, говорят на каждом углу.

ИА Красная Весна: Как избежать противоречия: аграрии хотят получить наибольший урожай, увеличить рентабельность своих земель, с одной стороны, а с другой стороны, необходимо не допустить экологические беды и катастрофы? В этом же основная загвоздка. С одной стороны, интересы хозяйства, с другой стороны, экология.

Антонина Романович: Дело в том, что я не аграрий, а биолог, меня интересует экология. Я с одной стороны понимаю, что здесь и сейчас надо обеспечивать продовольственную безопасность страны, особенно в условиях того, что нам ограничивают импорт продовольствия, но мы же не должны забывать об экологии, тем более что это проблема, которая будет влиять в долгосрочной перспективе на весь наш агропромышленный комплекс.

ИА Красная Весна: Получается, нужно найти баланс между требованием экологии и интересами аграриев?

Антонина Романович: Конечно, да. Потому что, если этого баланса не будет, то это в дальнейшем может привести к экологической катастрофе. Вспомним Аральское море, к чему привело орошение в большом масштабе?

Да, у нас, конечно, масштабы еще не настолько большие. Но, тем не менее, меня, если честно, пугают, во-первых, темпы, с которыми растет площадь орошаемых земель. Во-вторых, меня пугает то, как изменяется параллельно климат.

Если бы просто увеличилась орошаемая площадь, это ладно, но параллельно же растут температуры. Мы больше вносим влаги в почву, она быстрее испаряется, и это приводит к тому, что в наших почвах накапливается больше солей.

Помимо этого, когда мы активнее орошаем поля, мы откуда берем воду? Мы ее берем из Днестра.

А Днестр — это не механизм какой-то, это не просто вода в бутылке, это, можно сказать, что-то вроде живого организма. И когда мы истощаем реку, забираем из нее воду, она может дойти до такого состояния, когда она уже не сможет восстановиться.

Потому что та вода, которую сейчас забирают на орошение, это только один из пунктов. Вдобавок мы нарушаем объем естественного стока в Днестре. И то, что пересыхают малые реки, мне кажется, наглядно сигнализирует о том, в каком критическом состоянии находится главная артерия.

ИА Красная Весна: Значит, если влага уходит, то необходимо будет увеличивать полив, что приведет к новым расходам?

Антонина Романович: Да. А если мы влагу не удерживаем, она быстро испаряется и почву минерализует.

ИА Красная Весна: Площадь республики очень маленькая, если ее засадят лесом и лесополосами, это разве спасет ситуацию?

Антонина Романович: Есть такое очень интересное выражение, которое я как-то слышала от выступающего на Римском клубе: мысли глобально, а действуй локально.

У нас республика небольшая, но мы должны действовать локально на этой территории. Делать все, что в наших силах, не чтобы улучшить, но хотя бы поддержать это равновесие, которое еще здесь есть.

Мы должны думать на перспективу. Ни для кого не секрет, что этот год, это лето — одно из самых жарких за всю историю метеорологических наблюдений. Это при том, что еще не начался Эль-Ниньо, его начало прогнозируется этой осенью. И ближайшие 2–3 года температура станет еще выше, значит, поливать будут еще больше, минерализация будет происходить еще быстрее.

Если мы сейчас ничего не предпримем, потом это всё будет сложнее исправлять. Когда человек только-только начинает заболевать, если он сразу же примет какие-то меры, это не значит, что он не будет болеть, это значит, что вероятнее всего он переболеет, но легче. Так и с природой.

Если мы сейчас, когда ускоряются эти глобальные изменения, не примем какие-то меры, то в дальнейшем последствия будут намного жестче на нас сказываться. Причем, если раньше отсутствие этих мер могло сказаться через поколение, через два поколения, то сейчас это, мне кажется, уже будет сказываться на нашем поколении.

Изменения настолько быстро происходят, что нам не надо ждать внуков и правнуков, это скажется уже на нас и на наших детях. Летом на улице днем температура в тени была 35–36 градусов выше нуля в течение нескольких недель. А мы не экватор. Мы вроде как считаемся умеренной зоной. У нас пекло. И сейчас в сентябре, у нас было +31 на улице.

ИА Красная Весна: Спасибо за интересную беседу, Антонина Леонидовна.