80 лет Майнильскому инциденту. Несколько слов об антисоветских «доказательствах» современных пропагандистов, или разбор одного исторического документа

26 ноября 1939 года на границе СССР и Финляндии произошел Майнильский инцидент. По советской версии, с финской стороны раздались артиллерийские выстрелы, и четверо советских военнослужащих были убиты в районе деревни Майнила.

Споры, кто стрелял, финны или НКВД, между историками идут до сих пор. Финская сторона, разумеется, настаивает на том, что этот инцидент был провокацией чекистов. Ей вторят отечественные антисоветчики.

Прямых доказательств вины СССР нет. Никто из историков не нашел в архивах никаких документов, говорящих об этом. Всё сводится к каким-то косвенным доказательствам.

Одним из антисоветских пропагандистов, занимавшихся этой темой, является известный петербургский историк и краевед, председатель историко-краеведческого объединения «Карелия» Евгений Балашов, автор многих десятков книг и статей. Отступая в сторону, хочется немного рассказать о творчестве и деятельности этого почитателя финского героизма.

Среди его творений стоит отметить книгу «Шюцкор. Феномен финского патриотизма», посвященную финской военизированной организации, сформированной сразу после обретения Финляндией независимости. Эта структура стала основой финской белой гвардии и прославилась радикальным национализмом и русофобией.

Балашов приуменьшает участие шюцкоровцев в белом терроре, оправдывая его ненавистью «к бесчинствующим на территории Финляндии красногвардейцам». Он приуменьшает и размеры самого белого террора, значительно занижая число его жертв.

Вскользь упоминая о расправах над красными финнами, Балашов делает упор на рассказах о маниакальных пьяницах-красногвардейцах. При этом занятно выглядит контраст в следующей истории.

24 апреля 1918 года подпольщики-шюцкоровцы подняли восстание в Выборге, который контролировали красные. Выступление не удалось, и шюцкоровцы сдались. Красные их не расстреляли, а посадили в Выборгский замок.

Когда белые 29 апреля захватили город, начались массовые расстрелы красных финнов и русских горожан. Балашов рассказывает, что освобожденные члены шюцкора разошлись по домам, а массовыми расстрелами якобы занимались вошедшие в город немцы и финские егеря.

В своей книге Балашов с симпатией показывает шюцкор этакой патриотической организацией, занимавшейся военной подготовкой, спортом и воспитанием молодежи. Ее бравые члены устраивали марши по улицам Хельсинки и участвовали в Олимпийских играх.

По словам Балашова, шюцкор нельзя называть фашистской организацией и винить в использовании свастики. Свастика появилась на знаменах, наградах и знаках отличия организации за два года до того, как Гитлер утвердил ее в качестве партийного символа немецких нацистов. По словам историка, она просто была позаимствована «с южно-карельского женского костюма», всё остальное — это досадное совпадение.

В этом году Майнильскому инциденту исполнилось 80 лет, и Балашов не мог не отметиться в освещении этой темы в определенном ключе. 23 ноября он вместе с приятелем провел перформанс на месте Майнильского инцидента.

Акция заключалась в вывешивании баннера возле Выборгского шоссе и в установке пирамидального сооружения из дерева и полиэтилена. На баннере было написано «МАЙНИЛА 26.11.1939 CASUS BELLI» и изображено артиллерийское орудие.

Пирамидальная конструкция, по словам Балашова, символизировала памятник, некогда существовавший неподалеку. Он был поставлен в честь битвы, произошедшей при деревне Йоутселькя в 1555 году. Тогда в этих местах шведско-финская армия разбила значительно превосходившие силы русского войска, посланного Иваном Грозным.

Сражение при Йоутселькя стало символом стойкости и мужества для финнов, и в 1931 году они установили в деревне памятник в виде пирамиды. В 1944 году эти земли окончательно перешли к СССР, и в 1973 году этот памятник был уничтожен из патриотических соображений.

Как настоящий антисоветчик, Балашов с негодованием вспоминает уничтожение советскими бюрократами памяти о героизме противников России. Годовщина Майнильского инцидента для него — это хороший повод напомнить о поражении российского оружия в далеком XVI веке.

Перформанс, организованный Балашовым с напарником, не совсем удался. Сняв видео и сфотографировавшись на фоне баннера, горе-акционисты уехали в Петербург. А баннер и деревянно-полиэтиленовая конструкция просуществовали не более получаса, после чего были демонтированы бдительными гражданами.

26 ноября, в день восьмидесятой годовщины Майнильского инцидента, на своей странице в социальной сети «ВКонтакте» Балашов опубликовал пост. В нем он дал ссылку на свою статью на сайте журнала «Дилетант», издаваемого сотрудниками «Эха Москвы».

«В архиве МИД Финляндии хранится довольно объемная папка с расследованиями Майнильского инцидента. Два года тому назад я снял копии с нее и перевел наиболее важные на мой взгляд документы, которые легли в основу данной статьи»,  — написал историк в посте.

Перейдя по ссылке, любопытный читатель сможет ознакомиться с теми документами, которые так важны, с точки зрения Балашова, для формирования представления о вине СССР в Майнильском инциденте. Что же это за документы такие? Что это за козыри, с которых ходит этот обличитель НКВД и Сталина?

Этими документами, обличающими СССР, являются протоколы допросов советских военнослужащих, попавших к финнам в плен во время Великой Отечественной войны. Эти бойцы якобы забыли о своей присяге и разговорились, рассказав намного больше того, что имеет право рассказать о себе любой военнопленный.

Однако это лишь на первый взгляд так. Если внимательно вглядеться в текст документов, то понимаешь, что их текст был сочинен коллективом сотрудников финской разведки и советских военнослужащих-коллаборационистов, овладевших основами фронтовой пропаганды. Возможно, в их сочинении также участвовали русские белоэмигранты, работавшие на финскую разведку, и советские представители финно-угорских народов, перебежавшие на вражескую сторону.

Рассмотрим один из представленных Балашовым документов, от которого особо разит такого рода сочинительством. Он называется «Рассказ военнопленного № 8239 из 2-й роты лагеря военнопленных № 6 о Майнильских выстрелах, основанный на собственных впечатлениях при прохождении военной службы в качестве разведчика артиллерии 68-го стр. полка».

Рассказчик, судя по документу, является жителем Ленинграда или Ленинградской области. По его словам, в сентябре 1939 года он был призван в советскую армию на месячные военные сборы и попал в 68-й стрелковый полк, став артиллерийским разведчиком 76-мм полевой батареи. Полк дислоцировался тогда в 2 км от финской границы в деревне Новый Алакуль, которая находилась в 4 км от деревни Майнила.

17 сентября его батарея переместилась в Майнила и заняла боевые позиции возле границы. Артиллерийские разведчики получили задание наблюдать за приграничными деревнями на финской стороне. И тут в рассказе военнослужащего появляются первые странности.

Во-первых, он упоминает названия финских деревень, за которыми им надо был наблюдать. «Этими приграничными деревнями были: Карвала, Хаапала, Яппиля, Таммиселькя и Мустапохья», — говорится в документе. Представляете, к моменту допроса прошло почти три года, так как документ был отправлен Ставкой финляндской армии в МИД Финляндии 4 июля 1942 года, а военнопленный хорошо помнит трудно запоминаемые названия финских деревень! Какая хорошая у бойца была память!

Во-вторых, вот что написано далее, через пару предложений: «Лозунг „Чужой земли мы не хотим“ выглядел уже устаревшим и в начале второй мировой войны у Сталина появилось намерение расширить территорию страны за счет миролюбивых маленьких прибалтийских государств». Такую грамотную оценку с точки зрения финского пропагандиста дает советский военнопленный. Далее в тексте таких оценок будет еще много. Вот одна из следующих:

«Финский народ не хотел войны и не верил, что могучий сосед с населением в 50 раз превышающим численность Финляндии, нападет на нее. Мы, разведчики, которые наблюдали денно и нощно за финскими приграничными деревнями, в своих ежедневных рапортах не могли сообщить ничего иного, кроме того, что жители их ведут спокойную, тихую и счастливую мирную жизнь».

Как-то комментировать эти пропагандистские строки, будто бы сошедшие с финской агитационной листовки, написанной для советских солдат, я думаю, не надо. Отмечу только познания военнослужащего, касающиеся соотношения численности населения СССР и Финляндии.

Далее военнопленный продолжает грамотно, с точки зрения финского пропагандиста, излагать концепцию, которой якобы придерживалось советское руководство. Очевидно, что такую целостную трактовку ему в голову вложили отнюдь не советские газеты и политруки:

«Присоединение к Советскому Союзу некоторых частей польского государства возбудило аппетиты большевиков и коммунистов. Красная Армия праздновала „блестящую победу“, которая досталась благодаря разгрому немцами польской армии. Надо было ковать железо пока горячо и начинать без промедления войну против Финляндии. Но начинать войну самим было как-то неудобно, надо было придумать какой-нибудь фантастичный конфликт или провокацию на границе, чтобы снять с себя ответственность в глазах собственного народа, а также перед „братьями по классу“ соседнего государства».

Здесь стоит обратить внимание на обилие применяемых закавыченных словосочетаний. Их в тексте документа очень много, что необычно в данном случае.

Далее военнопленный рассказывает о приготовлениях советской армии к войне. Кроме всего прочего, он сообщает: «В хорошую солнечную погоду в небе над границей летали десятки наших самолетов, нарушавшие территориальное пространство в районе Кронштадта».

Для непосвященного читателя докладываю, что деревня Майнила, где нёс службу рассказчик, располагалась в 9 км от побережья Финского залива. А наблюдать за «нарушениями территориального пространства» Финляндии в районе Кронштадта можно было только с берега залива. В принципе, можно было бы это делать и с какой-либо очень высокой церковной колокольни, возвышающейся над окрестными лесами и полями, но таковых в Майнила не было.

Кроме того, как издалека понять, чьи самолеты где летают? Ведь нарушением границ с целью разведки занималась и финская авиация. Обратим внимание и на небольшие размеры самолетов той эпохи — летающие над горизонтом точки трудно заметить и отличить от птиц, даже с высоты отсутствовавшей колокольни.

Военнопленный рассказывает далее об эвакуации жителей приграничных финских деревень. «10 октября не было видно дымов, поднимающихся из печных труб, не было видно животных обычно пасущихся на лугах. Только из одной деревни Карвала было уведено более 100 голов крупного рогатого скота»,  — сообщает он затем.

Известно, что 10 октября финляндское правительство объявило об эвакуации приграничных городов. То есть дата, указанная в документе, вполне соответствует истине. Здесь обращает на себя внимание память допрашиваемого на даты событий, которые произошли почти три года назад. Объяснение этому, очевидно, кроется в том, что текст был писан под диктовку финского офицера, владеющего всей необходимой для фальсификаций информацией.

Удивляет и способность разведчиков-артиллеристов подсчитать количество голов скота, уведенного из деревни Карвала, расположенной в 4 км от границы. И даже если наблюдательный пункт советских разведчиков находился на верхушке какого-либо дерева, сделать это было нелегко.

Но далее в тексте уточняется, что рассказчик «не относился и к дозорным открытых позиций, так как сидел внутри наблюдательного пункта». То есть, очевидно, что он наблюдал за происходящим на финской территории не с дерева, а из расположенного на земле окопа или блиндажа.

Стоит заметить также, что по обе стороны границы в тех местах местность, разделенная каньоном реки Сестры, находится на одном уровне, то есть советский берег не возвышался над финским.

Наконец, рассказчик доходит до главного события: «Итак, наступил день мирового преступления — позорной Майнильской провокации 26 ноября 1939 года». Читатель, оцените пропагандистский слог! Создается впечатление, что рассказчик был обработан финскими агитаторами, после чего начал сыпать пропагандистскими клише, либо текст изначально сочинен не советским военнослужащим.

Дальше в тексте документа следует рассказ о самом Майнильском инциденте. Он полностью подтверждает финскую версию произошедшего, что не удивительно. Разведчик-артиллерист сообщает, как вместе с товарищами услышал артиллерийские выстрелы в 16:00, раздавшиеся где-то в тылу.

А потом командир взвода приказал им молчать об этом и хранить государственную тайну. Вот так вот: какой-то командир артиллерийского взвода, оказывается, был посвящен в замысел спецоперации НКВД!

Все дальнейшие подробности, описанные в документе, не представляют интереса, поскольку из приведенных фрагментов очевидно, кем и с какой целью он сочинялся.

Приведя этот и другие документы, историк Балашов всё-таки оговаривает, делая реверанс хоть какому-то соблюдению объективности: «Разумеется, не всем сведениям, содержащимся в представленных документах, можно безусловно доверять».

Но такие его маневры не устраняют того, что эти документы он подает как доказательства, на которые можно опираться в проведении исторического расследования. Очевидно, этому можно дать только два объяснения.

Первое: Балашов осуществляет пропагандистское сопровождение мифа. Второе: Балашов стал заложником своей слепой веры в правоту защищаемой им финской версии, и его взгляд специалиста настолько замылился, что не смог выявить очевидные свидетельства фальсификации.

В любом случае приведенный разбор документа является показательным. Таких «свидетельств» вины советской стороны в Майнильском инциденте за постсоветские годы опубликовано множество.

На примере разобранного документа также видно, кто сочинял эти доказательства и на чем они базируются. Можно с уверенностью сказать, что этой работой занимались финские спецслужбы, работавшие с советскими военнопленными.

Для чего они это делали? На этот вопрос пусть читатель ответит сам.

Читайте также: 80 лет Майнильскому инциденту. Мечта о Великой Финляндии до Урала