Катастрофа для всего мира. Историк о событиях августа 1991 года

28 лет назад произошло событие, которое получило название «августовский путч». Итогом стали роспуск ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению), который ставил своей целью отстранение Ельцина от власти, а также срыв подписания нового союзного договора, резкое усиление парада суверенитетов с последующим развалом Советского Союза. Свою оценку тех событий дал кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского гуманитарного университета МЧС России Михаил Эмильевич Жаркой.

Корр.: Здравствуйте, Михаил Эмильевич. Как вы оцениваете августовские события в Москве 1991 года? Чего хотели члены ГКЧП?

Михаил Жаркой: Прежде всего, я принципиально возражаю против понятия «путч». Есть юридические понятия «путч», «измена Родине», «восстание», «государственный переворот» и т. д. На тот момент действовал Уголовный кодекс РСФСР и статья 64, которая была применена при возбуждении уголовного дела против участников событий 19–21 августа. Она, конечно, не выдерживает никакой критики практикой её применения.

Второй момент, на который надо обратить внимание, «путч» — это всегда захват власти. В данном случае руководителями комитета по чрезвычайному положению в стране выступали сами представители высшей власти — это вице-президент, председатель Комитета министров, руководители ключевых министерств и ведомств, председатели Комитета государственной безопасности, Министерства обороны, Министерства внутренних дел и т. д. Поэтому этим людям захватывать власть незачем.

Третье положение, которого я придерживаюсь. Надо оценивать с правовой точки зрения позиции противостоящих сторон. Что хотели члены ГКЧП? Любой ценой восстановить на всей территории Советского Союза конституционную законность, и это прослеживается красной нитью через все заявления членов ГКЧП, через обращения к советскому народу, через обращения в ООН.

Второй момент — это правовая основа действий членов ГКЧП. Правовой основой для ГКЧП явились результаты референдума по вопросу сохранения Союза Советских Социалистических Республик. Тогда порядка 88% респондентов дали положительный ответ, поэтому ГКЧП опиралась на результаты данного референдума.

Корр.: Кто противостоял ГКЧП? Что стало «прологом» к августовским событиям?

Михаил Жаркой: Противостоящей силой было руководство РСФСР. После 12 июня 1990 года Россия своим односторонним сепаративным актом о так называемом «Государственном суверенитете РСФСР» спровоцировала парад суверенитетов. И всё шло к развалу Советского Союза, и даже Огаревский процесс, который должен был начаться в августе 1991 года, предусматривал создание обновленного Союза, то есть Союза Суверенных Республик.

Суверенитет — это уже конфедерация, то есть это временный союз государств. Поэтому я тогда оценивал и сейчас оцениваю действия ГКЧП как легитимные. Есть теория «чрезвычайного положения в государстве». Ее автором является германский юрист Шмит. Согласно теории «чрезвычайного положения», государство является хозяином своего слова, действует правило — хочу дал, хочу взял обратно свое слово. Государство законодатель: оно установило закон — оно же его отменило.

Корр.: Тут встает вопрос об искренности действий участников процесса, входивших в состав ГКЧП. Хотели ли они действительно сохранения СССР, или это была игра?

Михаил Жаркой: Искренность министра внутренних дел Бориса Карловича Пуго подтвердилась его самоубийством. Искренность маршала Ахромеева, который не был членом ГКЧП, но был активным участником тех событий, проявилась в его предсмертной записке, где он пишет, что он не может продолжать жить, когда рушится всё то, чему он служил.

Корр.: А почему тогда ГКЧП не выполнил своих прямых задач?

Михаил Жаркой: Вот эти члены ГКЧП — старики. Они действовали административными методами. Они продолжали верить в силу административного решения. Не учли той ситуации, что два ведущих города, Москва и Ленинград, в течение 6 лет пребывали в условиях той вакханалии, которая была создана перестроечной истерией Горбачева, которая сказалась на соединениях Вооруженных сил, которые в этот момент находились в Москве и Ленинграде.

Корр.: Было моральное разложение в армии?

Михаил Жаркой: На мой взгляд — однозначно.

Корр.: Как лично вы оцениваете итоги тех событий?

Михаил Жаркой: Я считаю, что в августе 1991 года произошла геополитическая катастрофа не только для всего постсоветского пространства, но и для всего мира, политики, права и для психологии общества.

Корр.: Как вы считаете, есть ли предпосылки к повторению тех событий, которые произошли в августе 1991 года, в наше время? Можно ли считать московскую митинговую активность прологом к грядущему возможному повторению августовских событий?

Михаил Жаркой: Я противник всей этой митинговщины. Действия сил правопорядка оцениваю как правильные. Государство имеет право бороться с теми течениями, которые хотят его разрушать. А вот те, которые ходят и митингуют, они не знают, что такое 90-е годы. Когда в кармане имеешь гаджеты, когда не пухнешь от голода, когда не ходишь по помойкам в поисках пищи, не сдаешь бутылки — не знаешь всего этого. Когда офицеры забыли, что такое самосожжение, как было в Санкт-Петербурге в начале 90-х перед Смольным. Вот те, кто этого не знает — они идут туда митинговать.

Корр.: Любой переворот невозможен без поддержки части элиты. Сейчас такое возможно?

Михаил Жаркой: Я сейчас не вижу никакой элиты, которая могла бы сплотиться в потенциальную оппозицию, чтобы сменить действующую власть.

Корр.: 22 августа — День Российского флага. Как вы относитесь к этому дню? Что для вас он значит?

Михаил Жаркой: Государственный флаг, согласно Конституции, должен был быть утвержден федеральным законом. Но это произошло почти через 10 лет после замены флага. До этого триколор был утвержден указом президента. Кроме того, можно с большим уважением относиться к истории флага в имперский период, но политическая история 20-го века дала ему совершенно другие окраски. Это был символ войск КОНР (Комитета освобождения народов России — прим. ИА Красная Весна), который состоял из антинародных деятелей, воевавших против Советского Союза, против Красной Армии.

Корр.: Как ваши знакомые отмечают день современного флага России?

Михаил Жаркой: Среди моих знакомых таких людей нет.

Корр.: Спасибо вам за интервью.