Вклад в Победу вносил каждый, но фронтовики — дело особенное. Интервью

Рудольф Николаевич Плахин пошел на фронт добровольцем. Он выучился на шофера, но затем стал командиром зенитного расчета и зимой 1944 года попал в 3-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус. На счету Рудольфа Николаевича участие в операции «Багратион», разгром немцев в Курляндии. Он был в числе советских солдат, освобождавших от нацизма Прибалтику.

Мы поговорили с ветераном о ратном труде зенитчиков, современном отношении к Победе в странах Восточной Европы и дорогих его сердцу наградах.

ИА Красная Весна: Расскажите, пожалуйста, о своем боевом пути. Вы ведь сбили 3 самолета, Вас за это наградили?

Плахин: У меня с самолетами получилось так, я сбил три самолета. О двух самолетах я знал с фронта. Командир взвода объявлял: «Плахин сбил „Мессершмитт 109“». Потом: «Сбил „Юнкерс 87“». А потом я воевал-воевал и уже в сентябре получилось так…

Я был на двух фронтах — на 3-м Белорусском и на 1-м Прибалтийском. Освобождал Белоруссию со столицей Минском, Литву с Вильнюсом. Нашу часть перебросили с 3-го Белорусского на 1-й Прибалтийский. И началось большое окружение немецких войск. Может, ты слышал «Курляндская группировка»? Часть, в которой я воевал, она механизированная. 3-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус. Там ни один солдат у нас не ходил пешком.

Наша задача была вклиниться. И мы вклинивались до Риги. Когда мы вклинились до Риги, из курляндской группировки немцы старались спастись через Рижский залив, Балтийское море. Немцы убегали морем. А когда наша часть вышла к Рижскому заливу Прибалтики, две бригады и 3-я танковая стали контролировать этот участок, через который немцы морем убегали. И остались в окружении.

У них был единственный выход — прорваться по суше. Это было в 18–20 км от Риги. Как раз на нашем участке, где была 7-я бригада, в которой я воевал, они неоднократно старались прорваться. И вот, числа 19 сентября, у меня всё в наградных грамотах записано, был страшный бой. Стреляли все. Немцы вырывались из окружения. Представляешь, что такое? А там их несколько дивизий было. Несколько дивизий — это не просто рота или батальон.

ИА Красная Весна: Вот, Вы говорите «Страшный бой!» Что можно человеку, как я, который не воевал, рассказать, чтобы он смог представить, насколько это страшно? Как это описать?

Плахин: Как описать? Стреляли с обеих сторон. Самолеты летели, бомбили их территорию. Они бомбили нас. Стреляли все орудия, которые были. И танки. Они на этот прорыв пустили всё из окружения. Плюс им навстречу тоже пошли их войска.

Я и говорю, как вот иногда говорят: «Головы поднять нельзя!» А я-то на машине, в кузове установлен на треноге пулемет ДШК. Совершенно открытый. Мне-то надо стрелять — и я стрелял. Стрелял я по всем немецким самолетам, которые только прилетали и улетали. И вдруг я увидел — самолет задымился. Они уже отбомбились, он из числа последних, наверное, был. И я переключился на наземные цели. У нас было так — уничтожать всё, что мешает наступлению. Поэтому, хотя я и с зенитным пулеметом, но, если надо, — где там ДОТ, ДЗОТ, огневая точка, — я по ним стрелял. Я же на расстоянии стрелял, в окопах не сражался.

ИА Красная Весна: Но основная задача, все же, отбиваться от самолетов?

Плахин: Да, моя задача была основная — прикрывать от самолетов наши позиции. В каждой бригаде, а у нас было 3 бригады, была отдельная зенитная пулеметная рота. Нас распределяли по бригаде повзводно.

ИА Красная Весна: Взвод это сколько машин?

Плахин: Взвод — это 4 расчета. В каждом взводе командир, офицер младший — младший лейтенант или лейтенант. И вот получилось так, мне было не до того — я сбил или не я сбил. Никто мне не подсказал. Я переключился на наземные цели потому, что самолеты пролетели, хотя один задымился, но тоже пролетел. И один командир взвода, не мой даже, увидел это и написал на меня наградной лист. Потом часть вышла к Балтийскому морю. Разгромили эту группировку немцев, часть снималась на переформировку, понимаете. Тогда уже было не до того разбираться, кто сбил самолет. Но совершенно другой командир взвода видел, что я стрелял в этом направлении один и на меня наградной лист написал, а мне не сказал. Я намного позже об этом узнал.

ИА Красная Весна: О наградах ведь не думали? Главное же сбить врага, а награды — не так важно?

Плахин: Да, и не только я. Все не думали о наградах. Главное, думали — жив остался.

ИА Красная Весна: Вот Вы освобождали Прибалтику, Вильнюс и Ригу. Как вы относитесь к тому, что сейчас там творится?

Плахин: Да. Был освободитель, а теперь оккупант. Обидно. Я Вильнюс освобождал. Потом мы же дослуживали, после войны. И я больше двух лет дослуживал там. Там были и поляки, и литовцы и все были весьма довольны и благодарны, что мы их освободили. Они нас рады были на руках носить.

Позже, когда я служил, у меня были хорошие знакомые поляки. Отношения были отличные.

ИА Красная Весна: Вот все время говорят, что были хорошие отношения. А что случилось с народами? Почему те же поляки, простые люди, забыли это? Их же отцы по-другому к этому относились.

Плахин: Это их надо спросить.

ИА Красная Весна: А возможно, чтобы они сейчас вспомнили, кто их освобождал и от чего, и стали к нам лучше относиться?

Плахин: Конечно, я общался с простыми людьми. Это же не простые поляки сейчас хотят все, а власти. А все их власти — в НАТО, какие куплены американцами, какие запуганы. Все дуют в дудку Америки. Это всё исходит оттуда.

ИА Красная Весна: Но ведь памятники сносят не политики. Вот памятник Коневу в Чехии в прошлом году.

Плахин: Против власти-то не пойдут. Подчиненные, наверно, боятся за кресло. Потому они все выполняют. Сейчас они используют все гадости, чтобы только нам сделать хуже. Но русский народ привык ко всему.

ИА Красная Весна: Вы же проводите уроки школьникам. Если случится на нашем веку что-то подобное 22 июня — они пойдут, как тогда, в военкоматы?

Плахин: Это сложный вопрос. Я жил в такое время, когда с детства воспитывали любить Родину. А сейчас воспитывают любить доллары. Раньше были октябрята, потом, если ты был достоин, тебе вручали пионерский галстук. Потом комсомол. Вот так нас воспитывали. В старших классах еще были ГТО (подготовка и сдача спортивных нормативов «Готов к труду и обороне». — Прим. ИА Красная Весна). Всё это воспитание шло в том направлении, которое надо было.

Мне многие изменения сейчас не нравятся. Перемены названий улиц, городов. Ну что это такое — битва была Сталинградская, а город — Волгоград.

ИА Красная Весна: Вы ведь служили в 3-м Сталинградском корпусе.

Плахин: Да. Корпус, который принимал участие в окружении немцев под Сталинградом. Сейчас надену парадный китель — у меня есть там два значка части. Я не большой любитель значков, и у меня нет лишних, только те, которые заслужены.

ИА Красная Весна: А самый дорогой из них какой?

Плахин: Значок фронтовика. В войне участвовала вся страна, все вносили свой вклад в Победу. Я с уважением отношусь ко всем — к хирургам, которые работали в госпиталях, ко всем тыловикам. Победа зависела и от колхозников, и даже школьников, которые колоски собирали. Все были участники войны. Но фронтовик — я считаю, что это что-то особенное. Я не считаю, что это должно давать какую-то привилегию, что у других их должно быть меньше. Нет, я всех их уважаю, но быть фронтовиком — это особое дело.

ИА Красная Весна: У вас большая семья?

Плахин: Дочка, сын, есть внуки и внучки. И даже есть две правнучки. Не видел их несколько месяцев, они меня берегут. Дочка была у меня очень часто, но ковид нас немножко разлучил. Конечно, из-за ковида у нас посещения сократились. Будем надеяться: фрицев победили и ковид победим! Я так настроен.

ИА Красная Весна: Спасибо вам огромное! Здоровья и с Днем Победы!

Плахин: С Днем Победы!