Готова ли Россия к новым биологическим угрозам? Интервью с вирусологом
Военная спецоперация России по демилитаризации и денацификации Украины обнажила факты существования множества биологических лабораторий США на Украине, которые занимались разработкой особо опасных инфекций.
В каком состоянии находится современная российская вирусология и готова ли она ответить на новые биологические вызовы, которые стоят перед страной после начала СВО? Что такое современное биологическое оружие? И как работает Агентство по уменьшению оборонной угрозы США (DTRA) в России?
ИА Красная Весна пообщалось с Александром Чепурновым, профессором вирусологии, руководителем лаборатории особо опасных инфекций ФИЦ ФТМ — Федерального исследовательского центра фундаментальной и трансляционной медицины СО РАН. Он в 1983 году создал и возглавил лабораторию биологической безопасности, позднее отдел особо опасных вирусных инфекций центра вирусологии «Вектор».
ИА Красная Весна: Готова ли Россия к новым биологическим угрозам?
Александр Чепурнов: Нет, мы не готовы, мы тотально не готовы к биологической войне. В период относительного благополучия и взаимных уверений о неприменимости биологических средств ведения войны утрачены кадры, имевшие представление об этом. А некоторые и вовсе оказались по ту сторону границы. У нас на уровне инстанций принятия решений и координации исследований ученых разного профиля и постановки задач нет понимания, что такое современная биологическая война.
Разгромлена наука в этом направлении. Она была у нас передовой в советское время, и до начала 90-х. Если в 90-х годах у нас и у США было по одной научно-исследовательской военной и гражданской организации в области вирусологии и бактериологии, то сейчас у нас практически нет ничего в гражданской составляющей (про военных не знаю), а в США количество и масштаб научных биологических центров увеличились в десятки раз. Кроме того, у них своя сеть биологических лабораторий по всему миру. У нас же и Центр прикладной микробиологии, и вирусологический Центр, перейдя под юрисдикцию Роспотребнадзора, фактически остановили свою научную деятельность.
В Европе в последние десятилетия тоже появились новые лаборатории, и Китай построил несколько лабораторий с максимальным уровнем защиты, где может проводить передовые научные эксперименты.
Отмечу, что гигантизм не имеет в этих делах большого значения. В этом смысле и очень маленькой лаборатории достаточно для большой научной работы.
ИА Красная Весна: Что такое современное биологическое оружие и вообще современная биологическая война?
Чепурнов: Есть не вполне точное для сегодняшнего дня понимание, что такое современное биологическое оружие. Многие думают, что это некий биологический агент, который используется во время войны для поражения живой силы противника. Это верно для предшествующего времени, до начала 20-го века. Сейчас биологическое оружие используют не только для поражения армий врага.
Чтобы понимать, что такое современное биологическое оружие, рассмотрим этапы его развития. Первым этапом будем считать время до 30-х годов 20-го века. Тогда применялись довольно незатейливые приемы против противника, но зато они могли сломить врага: использовали трупы убитых людей для порчи источников питьевой воды, предпринимали попытки подбросить продукты, зараженные чумой или холерой. Собственно, с тех пор мы с опаской относимся к чуме или холере.
Второй этап — это такое явление, как отряд 731-й Квантунской армии в годы Второй мировой войны, а также те заделы Японии в разработке биологического оружия, которые были сделаны в 30-х годах XX века. Здесь японские военные исследователи продвинулись намного дальше, причем они смогли подвести под свои разработки соответствующую научную базу.
В годы Второй мировой войны они использовали в качестве подопытных не животных, а людей: интернированных граждан Китая, пленных русских, американцев. В своих исследованиях они даже дошли до применения керамических бомб, которые были начинены носителями различных патогенов, вызывающих заболевания. Это вши, инфицированные бактерией «риккетсия Провачека», которая является возбудителем сыпного тифа. И, разумеется, блохи, инфицированные чумой. Предпринимали реальные попытки вызвать эпидемии, сбрасывая такие «изделия», в том числе и на территорию СССР.
Однако этот этап оказался тупиковым в плане развития эпидемических вспышек. В то же время стоит отметить, что есть версия, согласно которой клещевой энцефалит распространялся в СССР не только естественным расширением ареала инфицированных клещей, но и разбрасыванием бьющихся емкостей с инфицированными клещами при движении транспорта. В начале 30-х гг. вспышки этой болезни наблюдались среди военнослужащих, расквартированных на Дальнем Востоке. В 70-х годах он добрался до Енисея, в 80-х захватил Урал, сейчас он встречается на территории Российской Федерации повсеместно и уже перебрался в Европу.
После капитуляции Японии большая часть руководителей этого отряда попала в США, особенно его интеллектуальная составляющая. Там уже пришли к пониманию, что это оружие является достаточно серьезным, поэтому занялись изучением возможности использования других патогенов, а также способом их доставки и т. д. Так, важный вывод, который сделали исследователи США, заключался в том, что доставлять патогены лучше с помощью аэрозолей. И с этого момента начинается третий этап развития биологического оружия.
В США начались серьезные аэрозольные работы, которые проходили всю вторую половину прошлого века. К 1960 году сложилось понимание существенных преимуществ сухих рецептур для аэрозолирования над жидкими. Для этих целей был дооборудован Дагвейский полигон, где были смонтированы сотни распылителей и пробоотборников, которые позволяли исследовать различные рецептуры, содержащие бактериальные и вирусные возбудители. То есть появилось новое направление, очень серьезное, которое называется рецептуростроением и от которого значительно зависит эффективность создаваемого биологического оружия.
Заразность и патогенность инфекционного агента, используемого в качестве биологического оружия, подчас зависит от того, в какой отдел дыхательного тракта он доставляется. Так, рецептура, способствующая доставке и адсорбции вируса гриппа в носоглотке мышей, вызывает болезнь, а рецептура меньшей дисперсности достигает дальней части трахеи и альвеол, и заражение приводит к гибели животных. На рецептуру также возложена защита возбудителя от физических факторов окружающей среды при витании в аэрозоле и самого процесса перевода в аэрозольное состояние.
В общем, это большая и важная наука, которая должна быть досконально изучена, если мы говорим про защиту страны от потенциальной биологической угрозы. А у нас в стране рецептурщиков практически уже и не осталось.
Еще одно направление, появившееся в этот же период, — милитаризация (или на англоязычный манер вэпонизация) возбудителя. Речь идет об изменении свойств возбудителя болезни в сторону усиления боевых характеристик. Например, для преодоления иммунитета после вакцинации или способности к антибиотикоустойчивости.
Это может быть сделано как направленной селекцией, так и с помощью молекулярной инженерии. Именно получение разведданных об интенсификации исследований в этом направлении в Англии и США подтолкнуло маршала Огаркова — заместителя, а позднее начальника Генерального штаба советской армии, предложить руководству СССР резко интенсифицировать развитие биотехнологий в стране и создать ряд центров. Созданное тогда главное управление микробиологической промышленности позволило за десятилетие парировать отставание в этой области.
Отвлекусь на ремарку, что ядерное оружие, которое имеется в нашей стране, — это именно оружие сдерживания. И оно действительно дало нам возможность в течение более чем 75 лет не подвергаться никаким нападениям. И здесь важно понимать, что изучение биологического оружия нужно не только для того, чтобы парировать нависающие биологические угрозы над нашей страной, но и для того, чтобы контругроза сдерживала желающих его использовать.
США проводят всесторонние исследования с широчайшим спектром возбудителей, как давно известных, так и недавно обнаруженных: африканских вирусов Эбола, Марбург, Ласса и южноамериканских Мачупо, Хунин и др. При этом интерес вызывают не только возбудители, которые как перечисленные имеют летальность от 60 до 90 процентов или даже 100 процентов, как у вируса герпеса обезьян (герпес Б), но и гриппоподобный нейротропный вирус Венесуэльского энцефаломиелита лошадей.
Летучий и быстро распространяющийся, с коротким инкубационным периодом, он использует ольфакторный тракт для продвижения вируса из слизистой носа по нервной ткани в обход гуморального и клеточного иммунитета непосредственно в мозг. С летальностью меньше полпроцента, вирус Венесуэльского энцефаломиелита лошадей представляет собой прекрасный образчик «гуманного биологического оружия». Кстати, большой интерес вызывает и наш, отечественный возбудитель Крымской-Конго лихорадки, которая обладает довольно серьезной болезнетворностью и летальностью. Вся эта гремучая смесь в перспективе может оказаться страшнее ядерного оружия для нас.
Многие моменты этого периода подробно описаны в книге американского исследователя S. Hersh «Chemical and Biological warfare».
И, наконец, настоящий этап. Самораспространяющиеся препараты, этническое оружие и другое. Всё началось с благородной идеи создать самораспространяющиеся вакцины. Изначально речь шла о том, чтобы найти возможность провакцинировать от серьезных болезней диких животных. Классический пример — вымирание горилл вследствие болезни Эбола в Габоне, Заире. Человек вообще никак не мог повлиять на эту вспышку в дикой природе — погибло очень много горилл, высоко восприимчивых к этому возбудителю. Тогда встал вопрос о разработке препарата, который мог бы внутри поголовья дикой фауны распространяться самостоятельно. Для понимания. Сегодня многие представляют себе, как устроена вакцина «Спутник».
В геном аденовируса внесены некоторые изменения и добавлены фрагменты генома коронавируса. Эту конструкцию вводят вакцинируемому, и этот измененный аденовирус проникает в клетки человека. Клетка вырабатывает по введенным в нее инструкциям белки аденовируса и коронавируса и выделяет их в кровь. Иммунная система на эти белки вырабатывает иммунный ответ. При этом используемый вирус сконструирован таким образом, что может лишь один раз проникнуть в клетки и больше не воспроизводится, новые вирусные частицы не образуются. Однако если не задавать этого свойства, то мы и получим самораспространяющуюся вакцину.
Для животной популяции задумка была неплохая. С человеком уже всё сложнее, потому что это уже вмешательство в личную сферу. Зато появились другие интересанты в этой технологии. И мы даже толком не знаем, как далеко это всё зашло. Не знаем, потому что никто серьезно такими вещами у нас не занимается. Чтобы ими заниматься, нужны мощные научные институты, в которых хорошо развита молекулярная биология, есть высококвалифицированные коллективы, которые способны проводить анализ и синтез любого уровня.
Лишь такие коллективы, получив осмысленное задание, смогут контролировать уровень биологической опасности. А не идет ли самораспространяющаяся вакцинация уже сегодня? А не запустили ли к нам уже что-нибудь? И если да, то что, на что это влияет и как это парировать? То есть нужен еще и координирующий центр, анализирующий публичную и агентурную информацию, выдающий задания с финансированием и осмысливающий полученные результаты.
Важно понимать, что самораспространяющиеся конструкции могут нести геномные команды на выработку белков, в том числе и свойственных человеку, но токсичных для того или иного органа. Не обязательно сразу выключая его, но постепенно накапливая патологию, которая будет смотреться естественной или, например, региональной. Не зря же у нас по всей стране много лет собирали и анализировали, и передавали за рубеж образцы крови, ликвора и прочее. Напомню тем, кто старше, и расскажу молодым. В Советском Союзе не разрешалось вывозить за рубеж региональные газеты. Только центральные. Потому, что в открытой региональной печати можно получить информацию о конкретных производствах, а не о ситуации в целом.
И разведзадачей для противника часто были даже образцы почвы с интересующей территории. А тут зарубежные разведслужбы получили всё. И статус здоровья населения, и информацию об уровнях загрязнения, и многое другое, вплоть до характера продукции предприятий. Для примера скажу, что еще в 80-х годах прошлого века (в допэцээрную эпоху) кровь и другие ткани секретоносителей, работавших с патогенами, во всём мире были секретны, так как позволяли определить как минимум спектр исследуемых ими инфекционных агентов.
Вернемся к самораспространяющимся конструкциям. Они могут быть направлены и на ослабление каких-нибудь органов. Также эта технология может быть направлена на появление антител к ферментам человека, то есть на деятельность человеческого организма, например касающуюся гормонов. А с учетом того, что большинство серьезных гемостатических процессов у человека многостадийные, например таким является коагуляционный процесс, который заключается в том, что одно запускает другое, второе — третье, третье — четвертое и т. д., этот процесс имеет порядка шестнадцати последовательных стадий и 32 фактора. Что таким образом можно запускать в популяцию? Как это будет работать?
Ну и набивший оскомину вопрос о возможности этнического оружия. Большинство генетиков говорит «нет». Не буду спорить. Сейчас важнее другое. Мне очевидно, что работы в этом направлении ведутся. И появление в руках «разработчиков» колоссальных баз данных, о которых мы говорили, быстродействующих вычислительных машин и генетических баз данных может дать неожиданный результат.
Поэтому я уже лет 12 говорю, что нам нужен центр, аналогично тому, которым являлся раньше Микробиопром. Нечто такое у нас обязательно должно быть и работать. И, конечно, я здесь не всё излагаю, просто не хочу пугать население. Борьба должна вестись в тишине, но она должна вестись.
Готовность к потенциальному противодействию биологическому оружию должна быть куда сильнее. И это задача и уровень не Роспотребнадзора и Федерального медико-биологического агентства (ФМБА). Ведь нам противостоит Агентство по уменьшению оборонной угрозы (DTRA), располагающее неуемным бюджетом и десятками лабораторий по всему миру и не только. Есть микробиологи в армии США. Есть прямые договора с крупными лабораториями на проведение отдельных исследований. И еще много чего.
Мы должны постоянно давить медийно и дипломатически на США как вдохновителя всех этих затей. И, безусловно, должно быть немедленно покончено с существованием лабораторий по периметру РФ. Ведь они созданы на американские деньги и выполняют американские работы в американских целях. А не программы самих республик. Как решают такие проблемы, нам регулярно подает пример Израиль.
Повторюсь, нам необходимо воссоздать организацию, которая называлась Главное управление микробиологической промышленности и была нацелена именно на противодействие применению современных видов биологического оружия и современных техник его применения. Нам надо много чего и быстро решить, чтобы не оказаться на этой войне голыми.
ИА Красная Весна: Чем занимается DTRA?
Чепурнов: На сайте DTRA есть книга об их деятельности по периметру РФ, которая называется Inherently disrupTive. DTRA-JSTO on the front lines of chemical and biological defense («По своей сути разрушительны. Научно-технологический офис Агентства по уменьшению оборонной угрозы на переднем крае химической и биологической защиты»). Это мониторинг вообще всех угроз на предупреждение, которые являются актуальными для США. У них военных баз очень много. С биологическими угрозами могут столкнуться, например, их экспедиционные корпусы во время выполнения задач. Это предполагает, что они должны действовать на упреждение. И любая территория ими рассматривается как место, от которого может исходить потенциальная угроза. Вот эту идею нам надо заимствовать.
DTRA интересуется многими странами. Есть те, в которые они напрямую зайти не могут, например, они не могут напрямую действовать в нашей стране. Поэтому вокруг России они выстроили целую сеть биологических лабораторий, в которых активно изучают всю нашу приграничную флору и фауну. Впрочем, это ситуация на сегодня.
А еще пятнадцать лет назад DTRA вполне вольготно себя чувствовали в России, да и цели заявлялись вполне себе благородные. Сотрудники службы часто приезжали на «Вектор», обсуждали совместные проекты. Правда, следует заметить, что активизация сотрудничества произошла после приезда к нам делегации иранских чиновников, обсуждавших возможность совместных работ и обучения их студентов секретам мастерства. Надо отдать должное США — умеют не жалеть денег и подбирать аргументы для того, чтобы оттеснить конкурентов.
Занимается DTRA и радиационными, химическими, информационными угрозами. Есть отделение, которое занимается мониторингом нестандартных угроз, катастроф и т. д.
Знаете, есть такой нюанс. Они перечисляют у себя партнеров, неправительственные организации, с которыми они сотрудничают. Среди них Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), Международное эпизоотическое бюро (МЭБ). У нас в России есть региональное бюро ВОЗ, региональное бюро МЭБ, есть научно-исследовательские институты, есть ведомства, сотрудничающие лаборатории. Они передают информацию туда. То есть по линии ВОЗ DTRA совершенно спокойно может получить любую информацию про нашу страну.
ИА Красная Весна: DTRA может получить доступ в том числе и к нашей закрытой информации?
Чепурнов: Да. Они получают ее через своих партнеров, которые непосредственно с этой информацией работают. Это USAID (деятельность признана нежелательной в РФ), это некоммерческая организация EcoHealthAlliance, которым приписывают разные махинации с коронавирусами, поиск коронавирусов и, в конце концов, этот известный проект DEFUSE, в результате которого возник SARS‑CoV‑2 и началась пандемия.
Сейчас приготовьтесь — будет интересно. Я могу совершенно точно сказать, что большое значение имеет секвенирование полноразмерных геномов, чтобы, например, определить наличие синтетических вставок в геном, определить его географическое происхождение. Есть базы соответствующие. Эти базы, кстати, тоже иностранные. Есть несколько видов секвенирования. У нас используют так называемое NGS-секвенирование следующего поколения (Next Generation Sequecing; NGS) — оно всё иностранное. В России — это точно американская Illumina либо британская Oxford Nanopore Technologies — это нанопоровое секвенирование. В общем, это все платформы, которые были разработаны на Западе. Хороший разбор по этому направлению. Надо отметить, что китайцы это хорошо понимают и разработали свой аналог Illumina.
ИА Красная Весна: Отечественных платформ нет?
Чепурнов: Таких платформ нет. Сейчас в связи с санкциями представитель Illumina, а это компания «Альбиоген», будет продавать ячейки под свои приборы только для нужд здравоохранения. Теперь внимательно — это Роспотребнадзор, который выполняет мониторинговые работы, это немножко минздравовские институты, в частности НИИ гриппа, у которых на базе есть сотрудничающий центр ВОЗ. То есть они будут поставлять в Россию только в те учреждения, которые будут собирать информацию. А для академической науки, институтов Минобороны России — это всё будет недоступно.
Возможность оперативно определить и прочитать вирусный геном — это очень важно. Потому что классическая вирусология — это хорошо, но вирус не всегда может выделяться. Есть вирусы, которые циркулируют в летучих мышах, и определить их можно только путем секвенирования. А синтетические вставки — их вообще по-другому никак не увидишь, кроме как секвенированием, даже если вирус выделился. Нельзя вот так по его свойствам взять и сказать, что он искусственный.
Я думаю, что они в первую очередь будут оповещать ВОЗ о том, что здесь происходит. И как вы помните, во время пандемии наши чиновники, в том числе из Роспотребнадзора, максимально старались выполнять их рекомендации. То есть принудительная вакцинация, бустеризация. Может быть, если бы не спецоперация, то и детей бы заставили принудительно вакцинироваться, как это делается в Западной Европе и в США. Даже для младенцев есть эти вакцины — это очень страшная вещь.
(Продолжение следует.)
