Итальянцы уже зигуют — следующие немцы

Сергей Кургинян в передаче «Разговор с мудрецом» на радио «Звезда» от 26 января 2024 года

Анна Шафран: Сергей Ервандович, наши враги не дремлют, и на этой неделе начались большие масштабные учения НАТО, Steadfast Defender — 2024 называются — «Стойкий защитник — 2024». Девяносто тысяч личного состава, 31 страна принимает участие и, как заметил зам. министра иностранных дел России Александр Грушко, проведение учений такого масштаба знаменует собой окончательное и бесповоротное возвращение НАТО к схемам обеспечения холодной войны, когда процесс военного планирования, ресурсы и инфраструктура затачиваются на конфронтацию с Россией. Понятно, что здесь параллельно еще решается наверняка и задача разогревания панических настроений среди своего собственного населения — там в Европе нужно как-то оправдываться за неуспехи на украинском направлении и чем-то прикрываться.

Предлагаю сегодня об этом поговорить. К чему ведут наши западные «непартнеры»? Здесь же можно вспомнить тему заключения двусторонних договоров о гарантиях безопасности между Украиной и каждой отдельно взятой западноевропейской страной, то есть когда речь идет уже не только о НАТО, но и о двустороннем сотрудничестве. Явно они что-то новое готовят — что?

Сергей Кургинян: То, что учения таких масштабов действительно не проводились со времен холодной войны и что это в значительной степени возвращение к этой самой холодной войне — очевидно. Но тут ведь главный вопрос, мне кажется, не в этом. А в том, что эти все учения — они какие цели-то преследуют? Они могут быть чисто фиктивными, так сказать: «Мы вас пугаем, мы говорим, как мы сильно к чему-то готовы». Они могут иметь более-менее функциональный характер.

Если они имеют функциональный характер, то они разминают тему возможности включения сил НАТО в конфликт России и Украины, и это было бы крайне печально.

Но у меня нет ощущения на сегодня, что наших западных… противников, что наших врагов в принципе не устраивает то, что происходит на Украине. Говорится очень часто о том, что их не устраивает, что провалился контрнаступ, но это очевидно. Что у них проблемы со снабжением украинской армии — это тоже очевидно. Но всё это проблемы, которые вообще возникли в результате того, что этот самый коллективный Запад (НАТО и все прочее) — ни к чему такому, что началось между Россией и Украиной, были не готовы. Они принципиально это всё не рассматривали.

В этом смысле, как мне кажется, то, что происходит в виде вот этих учений, этого «Стойкого защитника» — есть проверка себя на вшивость, проверка возможностей собственной армии и всего НАТО в целом: оно-то к чему-нибудь, кроме ядерной войны, готово или нет?

Анна Шафран: А у них сомнения?

Сергей Кургинян: Да, у них сомнения. Мне кажется, что у них сомнения. Британская армия разваливается. Они не могут набрать достаточное число людей, они очень сильно зависли по гонке технологий, они очень сильно расслабились в связи с тем, что произошло поражение Советского Союза в холодной войне, ну, а значит России, потому что советские, русские — это всё синонимы.

Рассмотрим в этой связи некоторые вопросы, например, того, что происходит с их военной компонентой, вот этими знаменитыми «Томагавками». «Томагавки» были созданы очень давно для ядерной войны, а потом были оснащены какой-то обычной начинкой, взрывчаткой. И в этом смысле они представляют собой такие здоровенные более-менее управляемые бомбы — и не более того. С помощью этих бомб они гордо разбирались с маленькими странами, они их бомбили сверху. Страны ужасались, говорили, что «Томагавки» теперь «поистребляют всё население» и так далее.

Так это происходило до 2003 года, до войны в Ираке, когда они долбанули «Томагавками» в большом количестве — и вскоре выяснилось, что их уже не хватает.

Теперь события на Украине говорят о том, что подобного рода ракет — если война дальше будет развиваться в том же ключе — хватает на десять дней. Ну может быть, на месяц, — но не более. В этой связи хотелось обратить внимание на то, как именно руководители НАТО готовят население Европы. Они говорят: «Вы не можете надеяться только на армию и бизнес, у вас у всех должны быть фонарики на батарейках, у вас всех должны быть другие вещи, которые позволят вам выстоять в первые тридцать часов после начала войны». То есть они их готовят не просто к войне, а к тому, что, прошу прощения, в другие времена называлось тотальной войной.

Значит, у них самая главная проблема — это проблема собственного населения. Не в смысле того, будет ли это население лояльным по отношению к войне, а в смысле — у него мотивация-то какая? Есть порох в пороховницах? А где, собственно, он есть? В Англии они не могут набрать достаточное число военного персонала даже для своих кораблей. Во Франции кризис военной мотивации столь же очевиден. Может ли подняться Германия — неясно. И в этом смысле, когда Зеленский им говорит: «Раз Украину подняли, а вы все там, то вы нам давайте оружие, потому что в противном случае у вас вообще защитников нет», — так в этом же есть какой-то смысл. И они хотят проверить себя: а они-то что могут?

Дальше. Вот Вы говорите совершенно справедливо, что тридцать стран — в этом есть какая-то внешняя могучесть, такой пузырь: «Тридцать стран идут вместе — огромная коалиция». А тридцать стран — это не только «мы вместе о-го-го». Это бардак. Причем большой. Управляется эта машина плохо, никаких действительных тридцати стран нет, есть серьезные вооруженные силы Соединенных Штатов Америки. Всего остального — так сказать, «с гулькин нос»: по сусекам что-то там наскребают со всех остальных стран, которые, вообще-то говоря, не находятся на сегодняшний момент в военно-мобилизационном состоянии.

Европа в этом состоянии не находится, и ее хотят в него привести. Но для того, чтобы в это военное состояние привести Европу, нужно несколько лет. А на эти несколько лет вполне устраивает то, что происходит в русско-украинском конфликте. Значит, эти гаврики перешли в глухую оборону, мы двигаемся по понятным причинам с очень малой скоростью. У нас СВО, у нас не тотальная война отнюдь, а что-то другое. Мы впервые осознали, что это совсем другая война, что все эти беспилотники, космос и очень многое другое — они фактически не создают условий скрытого перемещения человеческих масс, нанесения каких-нибудь ударов, неожиданных для противника.

Очень многие ключевые парадигмы в виде военной стратегии, которые существовали на протяжении тысячелетий, обрушились в ходе этой войны. Кроме того, огневая мощь, которая в ней используется, — она в страшном сне не снилась Западу, а поскольку мы копировали Запад… Я прямой свидетель того, как это делали некоторые консультанты Сердюкова, которые говорили: «Никогда такой войны не будет, и всё, что под нее готовилось, надо уничтожить»…

Анна Шафран: Сергей Ервандович, Вы сейчас упомянули момент того, что наши оппоненты — истеблишмент имеется в виду — начали готовить собственное население к тотальной войне, и речь идет о военно-мобилизационном состоянии. А вот само это европейское население — оно вообще не утратило ли ту пассионарность, которой некогда обладало? И вообще вот мы привыкли к тому, что в целом состояние европейцев нынешних характеризуется словом «импотенция»: политическая, социальная и так далее. И это очень ярко было видно еще в доковидные времена, когда можно было туда отправиться на экскурсию и посмотреть, как ведут себя коренные европейцы — автохтонное население — и пришлые мигранты: арабы, африканцы и так далее. Большая разница. А что здесь?

Сергей Кургинян: Почему-то для большей части наблюдателей решение Верховного суда Италии оказалось, по существу, малозначимым событием на фоне всех этих учений. Мне кажется, что в стратегическом плане это есть некая фигура относительного отвлечения внимания от чего-то более существенного.

Анна Шафран: Давайте слушателям тогда напомним. Верховный суд Италии разрешил…

Сергей Кургинян: …разрешил фашистское приветствие.

Анна Шафран: Да. На митингах.

Сергей Кургинян: Да, на митингах — если оно не угрожает стабильности Италии и если в нем нет призыва к восстановлению запрещенной фашистской партии, но это всё фигуры речи. Кто будет определять, угрожает оно или не угрожает? Зигуют они!

Анна Шафран: Но суть в том, что они это разрешили.

Сергей Кургинян: Зи-гу-ют! Уже итальянцы зигуют. Следующие — немцы. Значит, если это население надо разогреть, то его ни «слева» и ни с «центра» не разогреешь. Его разогревать надо с «ультраправа», то есть Европу надо снова фашизировать. И тогда давайте рассмотрим некую, может быть, как кому-то покажется, слишком экзотическую версию, но версию, в которой я лично абсолютно убежден. Я совершенно не собираюсь эту свою абсолютную убежденность транслировать остальным в виде истины в последней инстанции. Но всё-таки фашизация Украины произошла? Она действительно произошла. Эта фашизация Украины начала перестраивать Европу в военно-мобилизационном ключе? Начала. Вот эти учения — это часть перестройки Европы на военно-мобилизационный лад. Так же, как призывы руководства НАТО обзавестись фонариками и всем прочим.

Следующий вопрос. Этот перевод — если он рассматривается более или менее серьезно — он может быть не фашистским? Отвечаю: нет, он может быть только фашистским. Значит, тогда этот запуск Украины в фашистскую сторону — это первый этап чего? Запуска Европы в фашистскую сторону. А куда еще? Единственные, кто готов внутренне снова, как боевой конь при звуке трубы, проснуться — это фашисты.

Далее. Следом за Украиной вторым кольцом этого выстраивающегося европейского альянса является Восточная Европа: Прибалтика, Румыния и так далее, — которые, во-первых, гораздо больше под контролем американцев, и во-вторых, гораздо более склонны к фашизации. Даже когда они были в этом социалистическом состоянии, внутри была ненавидящая социализм часть, отчасти либеральная (она быстро сдулась), а отчасти, конечно, фашистская. Коммунизм и фашизм — антагонисты, и никуда не денешься: «Как два различных полюса…» — не зря пелось когда-то.

Значит, они всплыли на поверхность и ждали своего часа, потому что были либералы — «мир во всем мире», «конец истории»… Если всё это отменяется, то кто становится бенефициарами этих изменений в Восточной Европе? Фашисты — это просто видно невооруженным глазом, — которые договорятся с фашистами на Украине. Значит, Украина — это запускающий фашизацию механизм в мире. Не напрямую, что все начнут сразу зиговать, а через эту мобилизацию.

Теперь тем не менее в Италии уже можно зиговать. А как это объясняет военное руководство Италии и НАТО? Почему надо зиговать-то? Говорят: «Потому что мы должны одинаково относиться с величайшим почтением ко всем воевавшим. Не важно, в каких войнах они участвовали — это всё наши солдаты, они гибли, они сражались, и мы должны к ним относиться с великим почтением». Но это просто означает, что с великим почтением надо относиться к армии рейха и дивизиям СС.

Значит, вопрос не только в том, какой сегодняшний балбес будет зиговать, если ему разрешили. Ему пока запрещали, он держался в рамках — теперь его с поводка спустили. Значит, он будет это делать более бурно. А вопрос в том, что военные — военные, а не пацаны зигующие! — уже говорят не о каких-то там зигованиях, которые тем не менее, хотя и очень существенны, но относительно мелки, а о почтении ко всем воевавшим. Значит, к армии Муссолини. Можно ли почтительно относиться к армии Муссолини и не относиться почтительно к самому дуче? Конечно, нельзя.

Но это же означает Антонеску, это же означает и прибалтийских всех этих лидеров, в конце концов это означает фюрера — к нему тоже надо относиться с глубоким почтением. Это же солдаты рейха — они воевали, они гибли, они сражались, они стояли. А против кого они сражались? Они сражались против орков под названием русские. Против самой страшной силы XXI века.

Идет колоссальная идеологическая перегруппировка сил, идут медленные и неумолимые сдвиги внутри ментальности этого населения. Идет уничтожение вот этих бывших либеральных групп с заменой их группами, в которых они фактически восстановят заодно военно-мобилизационную способность — и рейх.

И тут, конечно, разговор о том, что эти правые группы сегодня, они антиамериканские и говорят: «Не надо воевать, так поддерживать Украину», — «Альтернатива для Германии» и так далее. Это сегодня. А завтра эти люди станут воскресителями военного духа Европы. А что такое военный дух Европы? Это дух Гитлера. Другого духа нет.

Анна Шафран: То есть это ответ на вопрос, который я задала относительно вот этой вот неспособности к каким-либо действиям после десятилетий разнеженности?

Сергей Кургинян: Да. Теперь мы — я иронически имею в виду под «мы» европейцев — пытаемся избавиться от разнеженности. Раньше говорилось: «А фигли нам от нее избавляться, если есть американцы — они за нас повоюют!» Скоро придет Трамп, воевать придется самим. Значит, Европа прямо и неумолимо, хотя и достаточно медленно, сдвигается в фашистскую сторону. Это не произойдет сразу, но тогда возникает вопрос, который я когда-то уже ставил: а что происходит-то?

По этому вопросу когда-то у меня состоялась… Уже Горбачёв не был президентом СССР, но еще очень хорохорился. Шел 1992 год. А я его умел как-то исключительно злить, он на меня довольно остро реагировал: покрывался пятнами, полемизировал, переходил от «Сергей, Сергей» к «Сергей Ервандович», когда был особенно злой, — а тут я его разозлил сильно. И он мне на это ответил (я уже это говорил как-то): «Ты, — говорит, — умный человек, Сергей Ервандович, и даже относительно волевой, но когда ты еще кропал диссертацию в Институте океанологии, я уже встречался (внимание, цитирую!) в Париже с двадцатью двумя очень умными и очень влиятельными людьми, которые мне сказали: „Михаил Сергеевич, Европа мертва (к вопросу о том, что Вы говорите, „разнежена“) и будет мертва, пока не закипит русский котел». Я цитирую дословно. Ну, я ему еще тогда сказал: «А что будет в котле-то кипеть русском? Шурпа готовиться там будет, щи или украинский борщ?» Даже сказал про борщ. Он ответил: «Ну, ты шутишь, а я тебя предупредил». 1992 год.

Значит, то, что мы называем то СВО, то русско-украинский конфликт, то денацификация, — они называют «русский котел». Русский котел закипел — и они поддерживают в нем определенную температуру. Поставили больше оружия — выше температура, ниже — меньше. Такая конфигурация, другая конфигурация… И это напоминает только великое произведение Шекспира, в котором ведьмы варят нечто в котле, и одна говорит: «А я подую в решето» — «Благодарю тебя за то». Вот этот котел темный начинает закипать, он уже булькает. Второй котел — ближневосточный. Будет закавказский, поверьте, и будет дальневосточный. Вот это есть то, маленькой частью чего являются вышеназванные учения.

Анна Шафран: Сергей Ервандович, небольшое лирическое отступление. А как же быть тогда со всеми этими многочисленными мигрантами, которые в таком числе в Европе уже сегодня присутствуют и которые во многом начали диктовать свою повестку? Ну, мы знаем эти случаи, когда некоторые европейские города чуть ли не оккупированы полностью. И, например, самое популярное имя, которое дается рождающимся младенцам мужского пола, —Мухаммед.

Вот это — фашизация и военная мобилизация против тех условий, в которых Европа существовала последние десятилетия, — это же не может не столкнуться рано или поздно?

Сергей Кургинян: Фашизация — очень сложный процесс. Фашизировать то население, которое мы знаем, это задача либо невыполнимая, либо выполнимая с очень большим трудом. Для того чтобы эту задачу решать, кто нужен? Нужен враг внутренний. Нужны евреи. Евреев нет.

Анна Шафран: Но в нашем случае условные евреи, которыми будут…

Сергей Кургинян: Главный вопрос заключается в том, что люди не очень ясно понимают, к сожалению, — наши соотечественники и не только, — что происходило после победы в Великой Отечественной, или Второй мировой, войне, после 9 мая 1945 года с евреями. Они пытались вернуться в Париж, Прагу, Варшаву и другие места, естественно считая себя пострадавшей стороной, которая имеет право вернуться, раз ее враг разгромлен. И вот тогда начались погромы. «Освенцим» и всё прочее — это одна история. А другая история —судьба еврейского населения Европы после победы во Второй мировой войне.

Тогда начались погромы в Чехии, в Польше, и евреи побежали куда угодно сломя голову, понимая, что их сейчас опять резать будут. Меньше об этом говорится во Франции. Это было частью истории создания государства Израиль. Я всё время говорю, что песня «Летят перелетные птицы» была написана в 1949 году, и ясно было, кто имелся в виду под перелетными птицами — те граждане Советского Союза, которым Сталин разрешил перемещаться в Израиль.

Значит, Европа к своим евреям относилась всё время очень плохо, и они это чувствовали. Гитлера Европа в этом смысле поддерживала. И широким слоям французского буржуазного населения, не вошедшего в движение Сопротивления (главной частью которого была компартия Франции, ее называли «партией расстрелянных»), — этой части населения Гитлер нравился. Петену он внутренне нравился, и желания сопротивляться этому особенно не было.

Европа легла под фашистов сладострастно. И потом, когда этих фашистов разгромили… Ну, сейчас можно что угодно переигрывать, но уж такое количество данных, что сомнительна возможность так промыть мозги всего населения. Когда советский солдат-освободитель этого нациста — гитлеровского и совокупного — прикончил, началось другое.

Значит, для того, чтобы сейчас заново начинать разогревать нацизм, евреев нет. Их нельзя назад переселить туда. Тогда нужен какой-то субстрат, который займет место евреев. Совершенно не важно, как он называется, но внутренний враг нужен.

Тогда внутренним врагом становится мигрант. А он вполне себе на эту роль готов. Он это местное европейское население заслуженно презирает. Он никаким образом не хочет ассимилироваться (забыли про «плавильный котел» Соединенных Штатов). Он не ассимилируется. Он начинает представлять социальную и прочую угрозу. Он в условиях ухудшения экономики оказывается конкурентом на рынке рабочей силы. Его в каком-то смысле надо, тем не менее, подкармливать. Тогда возникает вопрос: а зачем он нужен? Он не нужен. Но сделать из него до конца врага и начать его выдавливать — это большая работа. Медленная.

Русский котел, он же события на Украине, всё будет подогревать медленно. Это такое, знаете, блюдо, которое готовится при умеренных температурах. Чуть-чуть, еще, еще: вот мы сказали, что итальянские военные (мы же знаем, кто такие итальянские военные, где они воевали) — это тоже герои. И немецкие военные — это тоже герои. А что же мы можем сделать? Единый героизм… А вот мы подтвердили зигование, а вот мы это и это сделали. А вот эти центристы в Германии вышли против «Альтернативы для Германии»… Чем больше они будут выходить, тем сильнее будет позиция «Альтернативы для Германии». А вот будет вопрос, что делать. А вот начнется военная антирусская истерия.

И кто будет воевать с русскими, «которые всех погубят»? Шведы говорят: «Мы должны готовиться к войне, русские нас уничтожат опять». Поляки говорят то же самое. Везде кто будет воевать? Кто возьмет оружие и начнет это делать? Те же бандеровцы, но только в другом разливе. Все эти закладки фашистских сил тогдашнего рейха.

И единственное, в чем невозможно убедить сейчас нашу интеллигенцию, — это в том, что тезис о нацификации Украины и о нацистской угрозе — это не дежурное блюдо власти. Это не пиаровская конструкция. Это факт, имеющий глубочайшие корни. Глубочайшие. И в этом смысле гражданам России пора бы понять, что распад Советского Союза, Беловежье, разгром СССР и всё прочее — вот эта победа в холодной войне, которой так американцы кичатся — это дело рук именно нацистов, а не единого либерального Запада.

Работали нацисты, которые, в отличие от позорно себя проявивших после распада СССР коммунистов (кто в банки побежал, кто заскучал, кто создал какие-то достаточно суррогатные политические организации), отходили как герои. Они отступали плотными рядами, они создавали нацистские коммуны в Латинской Америке и по всему миру. Они обучали население, готовя новые поколения. Они взяли под себя всю торговлю наркотиками. Они в лице Скорцени, Боргезе и так далее создали огромные военные колонны. Они развернули идеологическую работу, они создали эти мелкие-мелкие закладки. Они захватили определенные позиции, создав сеть «Гладио»… Кейси, директор ЦРУ при Рейгане, умер, так и не сказав об этом ни слова, потому что он почему-то перед тем, как умереть, речь потерял — он создавал эти сети «Супер-С».

Это всё были подготовки нацистские. И, конечно, апофеозом этого всего были бандеровцы на Украине. Вот только не надо ставить знак равенства между этим темным воинством — реальным темным воинством — и какими-нибудь мальчиками для битья, которых делали по телевидению — ковтуны-мовтуны, я не знаю, кто там еще. Это серьезные люди, очень серьезные. Их достаточное число, чтобы начать нацифицировать свое население, когда у них есть когерентная сила хотя бы в полмиллиона, — а их тысяч 600–800.

Мне всё время говорят: «А они никогда на выборах не победят на Украине». А кто там выборы планирует? Причем тут выборы? Когда у вас есть 700–800 тысяч этого темного войска, и вы передаете ему на Украине («вы» — я имею в виду их) всю мощь политических рычагов, а у вас начинается война, то очень скоро у вас будет гораздо более нацифицированное население.

Нацификация идет оттуда, и эта волна идет в Восточную Европу, а из Восточной она идет в Западную, и там уже говорят: «Давайте зиговать снова». А Швеция говорит: «А мы будем воевать с русскими». Не только Прибалтика, а давно нейтральная Швеция, которая, казалось бы, успокоилась. Все готовятся к этой войне.

А есть еще Азия. Эти эмигранты будут вытесняться, они будут озлоблены и всё прочее, они подготовленными перейдут в Азию, где будет идти какая-нибудь халифатистская система, тоже очень напоминающая то, как Гитлер с этим работал. Уже говорится о том, что должна быть ядерная Япония. Но ядерная Япония может быть только с восстановлением самурайского духа. А что им делать? Они хотят воевать — им нужен самурайский дух, а другого нет. Значит, его надо восстанавливать.

Страх Америки перед тем, что восстановятся мощная Германия и мощная Япония, и возникнет эта вторая фашистская волна и ее грохнет, — очень велик. Но мы видим, как этот страх медленно преодолевается. И это главный процесс.

Учения в пределах него есть часть разогрева военной истерии. Разогрев военной истерии есть сдвиг политического равновесия в нужную сторону, сдвиг этого политического равновесия должен быть обеспечен дальнейшей радикализацией конфликта между Россией и Украиной — чем больше будет конфликт, тем сильнее будет этот сдвиг. Украине нельзя не помочь, потому что иначе «русские нападут на всех», включая Германию. Все немцы, как уже говорилось, должны готовиться иметь с собой паек, батарейки и всё остальное.

«Куда ведет эта дорога?» — спрашивал Григорий Отрепьев у хозяйки корчмы перед тем, как выпрыгнуть в окно (у Пушкина). Куда ведет эта дорога, спрашиваем мы, и могла ли она идти в другую сторону, если вот этот баланс между коммунизмом и нацизмом носит фундаментальный характер? Как только вы подавляете коммунистическую составляющую, у вас растет фашистская. У вас нет промежутка, потому что история — это не что-то такое, что было и прошло, это морфологическое поле. Есть такой биологический термин. Никто еще не понимает, почему органы восстанавливаются определенным образом, почему человек приобретает всё время одну форму. Есть специальное морфологическое поле, оно есть. История уничтожена в качестве актуально действующего фактора, но ее нельзя уничтожить в информационном поле и в тонком мире. Она — в этом морфологическом поле, и там все эти полюса есть.

Кроме того, следующий вопрос, который возникает — что делать с человеком. Когда Блок говорил: «Что ж человек?», когда он говорил:

«Но тот, кто двигал, управляя
Марионетками всех стран, —
Тот знал, что делал, насылая
Гуманистический туман»,

он кого имел в виду? Что делать с человеком? Человек — это тупиковая ветвь, человек — это то, что должно быть поставлено под «железную пяту»? Или человек — это что-то, что должно восходить каким-то образом? На этот же вопрос надо ответить.

И, наконец, возникает самое главное: пока мы по-настоящему не проснемся и не поймем, что это всё по нашу душу всерьез, пока мы будем, с моей точки зрения, относительно легкомысленны, убаюкивать свое население, говорить ему: «Деточки, мамочки и все прочие, вы живите, как жили, а там где-то идет некая специальная операция», — мы никогда не будем готовы к тому, что нам предстоит через пять-семь лет. А предстоит то, о чем я говорю, и эти учения, которые мы обсуждаем, так же как и договора и всё остальное — это мелкие слагаемые огромной мозаики.

Анна Шафран: Хотелось бы сказать или обсудить тему того, что весь этот фашизм, нацизм, судя по всему, являются неотъемлемой составляющей в принципе культурного кода западного человека. И тут есть несколько обстоятельств. С одной стороны, объективные: ну нужны бесплатные ресурсы российские. Россия мешает всем своим существом и ресурсами бесплатно пользоваться, и в целом тем, что в разные моменты истории цивилизации западноевропейской мешает им реализовать их концепцию. А чего же здесь больше, и на чем мы должны сосредоточить свое внимание здесь и сейчас из всех этих составляющих?

Сергей Кургинян: Западу не нужен историософский конкурент. Конечно, ему нужны ресурсы, конечно, он раскатал на них губы. Конечно, ему нужна территория, конечно, помимо этого ему нужно и другое. Ему нужно показательное крупное наказание России за праздник непослушания. Вот за то, что кто-то решился сказать: «А нам ты не указ», — должен быть наказан. И я убежден, что Запад серьезно готовит мятеж в России, он не может его не готовить. Всё это есть.

Но самое главное, что было, есть и будет, — это русские как загадочная внутри исторического человечества альтернатива Западу. Русские единственные находятся внутри исторического человечества. Как говорил Хомяков, история возникла из персидского зороастризма, иудеев-пророков и русского исихастского православия. Три компоненты заложились туда, ибо направленность возникла. Русские — часть этого человечества. Как бы мы ни уважали — а мы должны уважать, даже восхищаться крупными азиатскими цивилизациями, — всё равно они все цикличны. Для русских и европейцев одинаково этого не было до тех пор, пока Фукуяма от лица Европы не сказал о «конце истории». Именно поэтому Гегель называет это историческим человечеством.

Но внутри этого исторического человечества всегда был непримиримый конфликт. Он безумно древний. Когда римские войска срывали греческие города, то они ставили таблички «месть за Трою». Значит, это еще и с Троянской войны идущий конфликт, а он тоже откуда-то идет. Троя — это часть крито-минойской цивилизации, а она часть цивилизации дельты Нила в Египте и так далее. Это безумно долгий конфликт, внутри которого русские — это есть что-то абсолютно особое, очень тесно связанное с Черным морем, с Пафлагонией.

Это очень особое слагаемое. И оно ненавидимо беспредельно, не так, как китайцы какие-нибудь, или индийцы, или африканцы, или еще кто-то. Оно ненавидимо, как «свои чужие». Западу их надо уничтожить историософски. И внутри этого есть подготовка к уничтожению, которая не будет эффективна только в одном случае: если они увидят какое-то русское чудо — русское восстановительное чудо, с каким-то вдруг появлением такой военно-духовной мощи, которая для них немыслима. Тогда они ненавидяще зарычат и остановятся, и будут ждать, и даже какие-то отношения пытаться строить.

В противном случае они свое презрение, порожденное нашим поражением в холодной войне, свое презрение, порожденное тем, что мы влачились за ними и говорили «ой, американец дорогой», — перельют в геноцид. Это их фирменное блюдо — презирать и уничтожать, и никогда презираемому не дать никакого шанса на пусть и презираемую жизнь.

Анна Шафран: Сергей Ервандович, огромное Вам спасибо за эту как всегда очень интересную беседу. Сергей Ервандович Кургинян — политолог, публицист, театральный режиссер и лидер движения «Суть времени» — был сегодня с нами в программе «Разговор с мудрецом».