Курдская доля в иракском конфликте
Драматизм текущей украинской ситуации настолько поглощает, что, казалось бы, отступают на второй план жестокие конфликты Ближнего Востока. А ведь там разворачиваются такие процессы, которые способны, выплеснувшись за пределы стран и регионов, начать очень крупные, по-настоящему мироустроительные изменения на огромных пространствах. Недаром лидер заявленного в Ираке нового экстремистского халифата Абу Бакр аль-Багдади объявил еще летом о будущем «освобождении Кавказа милостью Аллаха».
Почему же расширения зоны действия конфликтов до сих пор не произошло, несмотря на все повороты «арабской весны», несмотря на ужас последовавших за ней войн в Ливии, Сирии и Ираке, несмотря на развернувшуюся параллельно войну на Юго-Востоке Украины? Причин много. И одна из них в том, что за время «оранжевых» политических катаклизмов в ближневосточном регионе не дрогнула ни одна государственная граница. Региональная архитектура Ближнего Востока пока устояла (в отличие от балканской). А значит, подлинный мироустроительный передел в регионе еще не начался. И впервые к этой черте регион начал только лишь подходить летом 2014 года. То есть тогда, когда в иракский военный конфликт оказались по-настоящему вовлечены курды. С тех пор в Ираке произошло множество событий, в том числе началось прямое военное воздействие США. Невозможно обсуждать последние события иракского конфликта, упустив из виду его кардинальный поворот — активное включение курдов в вооруженное противостояние.
Именно с этого сюжета мы начинаем после длительного перерыва рассмотрение мироустроительного конфликта в Ираке.
Мария Подкопаева
Курдский вопрос далеко не нов. Он встал в повестку дня международной политики еще в 1920 году, когда был подписан Севрский договор, признающий право курдов на самоопределение. С тех пор курдский народ, разделенный между Турцией, Ираном, Ираком и Сирией, продолжает вести борьбу за собственную государственность. Причем лидирует в этой борьбе именно Иракский Курдистан.
С падением режима Саддама Хусейна курды существенно укрепили свои позиции. С 1991 г. де-факто, а с 2003 г. и де-юре иракские курды добились прав на широкую автономию внутри Ирака. А одновременно получили прочные позиции во властных структурах Ирака. Это положение могло сохраняться еще долго, но события последних месяцев резко обострили вопрос о спорных территориях, на которые претендуют курды: провинциях Киркук, Дияла и Ниневия. Формально эти территории находятся под административным контролем Багдада. Но вторжение на них формирований «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ) — которое Багдад не мог предотвратить, а значит, не сумел удержать эти районы за собой — заставило курдов заявить на них свои права.
Напомним, как развивались недавние события в Ираке.
6 июня 2014 года боевики ИГИЛ напали на второй по величине город Ирака — Мосул. Небоеспособные иракские войска оставили город, и 10 июня Мосул пал, что не на шутку обеспокоило западные страны. Госдепартамент США немедленно объявил о своей поддержке центрального правительства Ирака, которому обещал помочь оружием.
Но, как уже говорилось выше, курды традиционно претендуют на ряд территорий Ирака, в том числе на части провинции Ниневия, включающие Мосул. Помимо этого, курды видят Киркук столицей будущего Курдистана. И, наконец, названные территории крайне важны с экономической точки зрения: нефтяные запасы одного лишь Киркука принадлежат к числу богатейших в мире и составляют около 13 % иракских разведанных нефтяных запасов. А стоимость добычи нефти в этом районе считается самой низкой в мире.
Заявив о необходимости защиты курдского населения от ИГИЛ, курдские вооруженные формирования (пешмерга) начали занимать указанные спорные территории в провинциях Киркук, Ниневия и Дияла. 11 июня начались ожесточенные столкновения между пешмерга и отрядами ИГИЛ.
При этом почти сразу выявился немаловажный аспект противостояния. Во-первых, дочь Саддама Хусейна объявила о поддержке суннитских боевиков. Во-вторых, распространились слухи, что в конфликте участвует генерал саддамовской армии ад-Дури.
Очевидно, что наступление ИГИЛ на Мосул прежде всего является частью общерегионального противостояния между шиитами (Ирака, Сирии, Ливана, Ирана), с одной стороны, и суннитами (ИГИЛ, Саудовской Аравии, Катара и др.), с другой. В этом раскладе войска сегодняшнего Багдада считаются войсками прошиитскими. А курды, значительная часть которых исповедует суннизм, оказываются своего рода третьей силой.
Но это не всё. Оговорим, что тема смычки исламских радикалистов с саддамовским суннитским кланом баасистов Ирака — это громадная тема. Чего стоят одни только попавшие в печать сведения о том, что значительную часть воюющих вместе с ИГИЛ суннитов составляют последователи суфийского ордена накшбандийя, бывшие офицеры саддамовской армии... Вот что можно прочитать на курдских электронных ресурсах: «Уже доподлинно известно, что операциями «Исламского государства» (то есть ИГИЛ) руководят опытные высокопоставленные офицеры бывшей саддамовской армии. Они участвовали в ирано-иракской войне и в войне Ирака с Кувейтом. Только из Джалавлы (город в провинции Дияла), по официальным данным, в саддамовской иракской армии было более 2000 офицеров, тогда как Мосул, сейчас захваченный «Исламским государством», был полностью «баасистским городом».
Из этих объяснений понятно, что иракские сунниты ставят перед собой задачу вернуть под свой контроль нефтяную жемчужину Ирака, утраченную с падением режима Саддама Хусейна. И политическую ответственность за превращение существенной части сильнейшей в регионе баасистской армии в радикально-исламскую несут именно США, разрушившие светскую государственность саддамовского Ирака.
Итак, в начале июня курды вступили в вооруженную борьбу за спорные территории. 17 июня 2014 года премьер-министр Иракского Курдистана Нечирван Барзани в интервью каналу BBC заявил, что Ирак после захвата Мосула не будет прежним. А раз старые политические договоренности обрушены, то, казалось бы, недалеко и до заявлений о независимости. Однако иракские курды традиционно располагают и другой, весьма влиятельной группой политиков, много лет делавших ставку именно на участие в общей иракской государственности.
В самом деле, вторая по значимости партия Курдистана «Патриотический союз» (ПСК), возглавляемый, между прочим, экс-президентом Ирака Джалялем Талабани, которого на этом посту 24 июля сменил его же близкий соратник Фуад Масум, выступала за совместную борьбу курдов и шиитов против ИГИЛ. Хотя Талабани в прошлом был видным борцом за курдскую независимость, сейчас значительная часть курдов в багдадской власти не позволяет представителям ПСК делать радикальные заявления о курдской независимости.
Да и США, покровительствуя курдам, всё же не готовы к немедленному разделу Ирака. Так, вице-президент Байден еще летом призывал к единству лидеров трех крупнейших этнических групп Ирака в борьбе с угрозой терроризма.
Но события начала лета привели к тому, что Вашингтон начал менять свое отношение к тогдашнему иракскому прошиитскому премьеру Малики, которого ранее поддерживал. О том, что Малики должен уйти в отставку, заявляли сенаторы и от демократической партии (Дайан Файнштейн), и от республиканской (Джон Маккейн). Критиковал иракское правительство и министр обороны Чак Хейгел.
18 июня издание «Уолл-стрит джорнал», со ссылкой на администрацию США, заявило, что в Ираке должно сформироваться новое правительство, которое будет в большей степени представлять интересы курдов и суннитов. А такое требование не может не быть связано с желанием отдалить Багдад от шиитского Ирана. Кроме того, «Уолл-стрит джорнал» подчеркивает, что на США в этом вопросе оказывают давление такие страны, как Саудовская Аравия и ОАЭ. По мнению издания, США играют на руку суннитским монархиям, которые практически открыто поддерживают ИГИЛ.
Хилари Клинтон в июньском интервью каналу CNN также обвинила во всех нынешних бедах премьера Малики и власти Ирака. Оказывается, именно их нежелание оставить на своей территории американский воинский контингент после вывода основных сил США привело страну к хаосу. Клинтон заявила, что если Малики не может выражать интересы всего народа Ирака, то он должен уйти. И в августе 2014 года Малики действительно ушел со своего поста.
Так что же получается? Террористы из ИГИЛ при поддержке суннитских монархий воюют с центральным правительством Ирака. А это правительство подвергается давлению Вашингтона (который, в свою очередь, находится под давлением суннитских монархий, как не без оснований утверждает «Уолл-стрит джорнал») — с целью смены прошиитского премьера на просуннитского.
Далее, в этой картине имеется еще одна важная деталь. Как уже было сказано выше, курды взяли под контроль Киркук. Но ведь на первом этапе ИГИЛ и курды отнюдь не собирались воевать между собой. Лидер боевиков ИГИЛ Али Маммури, называющий себя представителем мосульской революционной молодежи, даже заявил, что Масуд Барзани и Джалал Талабани — его братья, а целью боевиков является захват всех иракских земель, за исключением Курдистана. Согласитесь, нечасто непримиримые джихадисты зовут кого-либо братьями и открыто делают предложения о разделе страны.
Но и президент Иракского Курдистана Масуд Барзани заявлял, что не собирается принимать участие в сектантской борьбе между шиитами и суннитами. Таким образом, выигрывали обе стороны: ИГИЛ не воюет на два фронта, а курды занимаются формированием собственной государственности. Однако этому «братству» (а заодно и разделу) не суждено было состояться.
20 июня мир был нарушен. Четыре солдата пешмерга получили ранения в результате обстрела с баз исламистов к югу от Киркука, на что курдские вооруженные силы ответили артиллерийским огнем. Таким образом, не собиравшиеся вступать в боевые действия курды были к этому принуждены обстоятельствами. Курдские пешмерга начали терпеть поражения от боевиков, обладающих новейшим американским вооружением, которое они захватили в оставленном иракскими войсками Мосуле. О том, что это нарушение мира было опрометчивым, заявлял потом один из основателей «Исламской армии Ирака» Ахмад Дабаш, сторонник союза ИГИЛ с курдами. Он прямо сказал, что противостояние между пешмерга и ИГИЛ не в интересах последних. Но остановить этот конфликт было уже невозможно. И окончательно это стало понятно после массовых расправ исламистов над курдами-езидами в Шангале.
(Продолжение следует)
