Они не пройдут, если мы будем сильны

Товарищи! Мне поручено сделать итоговый доклад. У меня на это совсем немного времени, но, честно говоря, я сейчас вам назову цифру, и после этой цифры итоговый доклад резко сократится. Я сообщаю вам, что сейчас здесь на площади находится 1015 человек.

Митинг: Ура!

Тысяча пятнадцать человек. Это первое.

Второе: нам пытались противопоставить некий митинг, который провели дугинцы и прочие, и мы прекрасно всегда знали, как это всё происходит в наших городах: некие маленькие партии с большими претензиями предлагают нам собираться вместе на митинги, после чего их приходит примерно 15 % от того, что собираем мы. После чего они заявляют, что присутствовали они, а также некоторые организации, включая нас. У нас это называется «а котята прицепились и бесплатно прокатились». Значит, пусть они всеми своими маленькими карликовыми партиями нас не пугают.

Потому что: а) нас ровно столько, сколько вместе этих карликов, и мы это видим; б) мы сплочены совершенно иначе; в) у нас другая идеологическая и прочая подготовка; и г) мы категорически не используем спиртные напитки в ходе проведения митингов, что тоже существенно.

Митинг: Ура!

Мне лично было очень стыдно смотреть на тот дугинский митинг, потому что там же присутствовали живые нормальные люди, приехавшие из Донбасса в том числе... На то, как всё это происходило, было довольно стыдно смотреть.

Итак, мой доклад состоит в следующем. Мы не только выстояли под этим их чудовищным ударом, который должен был всех нас погубить. Мы сломили ту гадину в Донбассе, мы вычистили оттуда нечисть, мы добились вместе с другими — тут нельзя никогда говорить, что ты действуешь в одиночку, — того, что процесс развернулся в позитивную сторону. И вместо маршей бандеровцев на улицах Донецка и Луганска там прошли выборы, там победили сторонники суверенного Донбасса, там победили наши друзья, и мы эту территорию отстояли. А мерзавец Порошенко, который говорил, что он вообще ни с кем разговаривать не будет, умылся и стоит на достаточном отдалении. И прекрасно понимает, что будет, если он сунется. Мы это сделали вместе с другими. И если бы, повторяю, мы этого не сделали, то, возможно, ситуация была бы гораздо более горькой.

Но мы не имеем права почивать на лаврах. Мы не имеем права даже долго радоваться тому, сколько нас, потому что, повторяю, на том поганом марше, где кричали «ДНР гори в огне», «Хватит кормить Донбасс» и плясали на украинский манер, так сказать, «кто не пляшет, тот москаль», — на этом митинге было довольно много народу. Достаточно уже закрученного в ту сторону материала человеческого, в существенной степени расчеловеченного.

Вы все очень сильные, очень стойкие, умные люди, быстро осваивающие всё, что касается гуманитарных вещей. Мы сегодня днем провели презентацию. Это первая книга Школы Высших Смыслов, которая сделана ребятами из «Сути времени». И я клянусь, что в ближайшие полтора года «Суть времени» станет сплоченным отрядом дееспособной, новой патриотической интеллигенции, которая будет отстаивать советское наследство как фактор будущего. Это произойдет. Потому что уже ясно, что все главные качества — стойкость, организованность, бескорыстие, готовность работать и учиться — организацией проявлены. Три года это показали. Поздравляю вас с этим.

Митинг: Ура!

Товарищи! Ура, товарищи! Ура!

Но я хочу сказать вам, почему особо важно не допустить этой нацификации на одном из флангов нашего общества. Потому что все мы понимаем, что после краха Советского Союза, с 1991 года сформировалось, в общем-то, антисоветское общество с разными оттенками этого антисоветизма. Где-то в центре он оказался минимален, и благодаря этому чуть-чуть поднялся народ в советскую сторону. Но и оранжоиды-демократы типа Гайдара, Чубайса и других, и эти нацики — они одинаково ненавидят Советский Союз и ненавидят именно его гуманистическую антифашистскую сущность. Его глубочайшее, сокровенное метафизическое, экзистенциальное, концептуальное, идеологическое нутро. Его ядро, теснейшим образом связанное с русской сокровенной сущностью. И сущностью всех народов, проживающих на нашей территории. Поэтому понятно было, что всё это антисоветское с разными оттенками вместе собралось, а советское оно хочет загнать за Можай.

Не было иллюзий. Но всё это ранее происходило на фоне, когда Россия не была объявлена для Запада врагом номер один. Я провел очень серьезные консультации в мире. Я отвечаю за свои слова и меньше всего хочу паниковать. Я говорю вам о том, что Россия сейчас реально, впервые за двадцать с лишним лет, стала для Запада врагом номер один. Мы оказались снова в позиции холодной войны. 15 марта, на нашем Красном марше, я предупреждал, что так будет. Я говорил об этом всем. Я говорил об этом тем, кто смотрит это по телевизору. Говорилось: «Нет-нет, проморгается».

Не проморгалось! Не простили Крыма. Тем более — Донбасса. Не прощают ничего, всё вернулось. Усилено финансирование антисоветских антироссийских интеллектуальных центров. Усилено финансирование антисоветской, антироссийской оппозиции. Усилено финансирование всех видов подрывных действий, включая действия экономические.

Нам объявлена экономическая война. Информационная война. Психологическая, концептуальная и прочая. Это уже случилось, товарищи. И в этой ситуации существует некий семидесятипроцентный блок населения, который весь... не буду говорить советский, он полусоветский, квазисоветский, разносоветский. Он весь сплочен вокруг 9 мая: «Спасибо деду за победу!». Он весь сплочен вокруг каких-то элементов советского прошлого. Может по поводу чего-то фыркать, что-то не понимать, но он существует. Это большинство населения. Если надо давать отпор Западу, если надо снова оказаться в ситуации холодной войны, то опереться мы можем только на этот блок, на это большинство населения, других опор у нас нет.

Спрашивается, зачем козе баян, а нам — это белогвардейское движение с нацистским уклоном, которое охватывает в лучшем случае 10–15 % населения? Для какой такой диктатуры они собрались? Если бы существовали глубокие социальные протесты против всего, что происходит в Крыму и так далее, и надо было бы подавлять эти красноватые протесты с помощью белых репрессий, — я понимаю.

Но этой ситуации нет. Этой ситуации нет и в помине. Страна другая. Значит, единственное, что стоит на повестке дня совокупных белогвардейцев, — это пиночетовский переворот с дальнейшими неофашистскими политическими репрессиями. Это их повестка дня. И пусть они мне не лгут, что они тут поддерживают политическую стабильность. Пусть они не поют песен о том, что они на самом деле не яростно антикоммунистические, а такие, в целом синтетические. Никакие они не синтетические. Они хотят добраться до горла. Они готовятся к тому, чтобы этот переворот осуществить. Им мутит голову и сердце успех Яроша и его компании. Они вожделеют своего «Правого сектора» и своего переворота по образцу Майдана. В этой ситуации нам совершенно ясно, где проходит грань между теми, кому мы протягиваем руку союза, и теми, с кем мы ни в какой союз не пойдем.

Если деникинцы или сторонники Деникина нынешние готовы сказать, что Гитлер — это мерзость, как они это сказали тогда, и снова быть антинацистской частью белого движения, мы готовы заключать по крайней мере тактические ситуационные союзы при любой степени антикоммунистичности этого крыла. Но с власовцами союза быть не может! Власовцы находятся по другую сторону любого союза. И если мы еще надеялись на какой-то такой союз хотя бы в Донбассе против бандеровцев, то после того, как мы увидели, как вся эта компонента свалила из Славянска, бежала в Донецк и хотела бежать дальше, нам становится ясно, что даже против общего этого врага они не будут воевать вместе с нами, что на наши плечи ложится ответственность за нашу родину и судьбу.

Поэтому два высших приоритета на этом этапе — это защита гуманизма и антифашизм. Мне говорят: «Что такое фашизм? Размытое слово». Вот то, что пришло на нашу землю 22 июня 1941 года, — это и есть фашизм. То, что убило у нас 20 миллионов людей, — это и есть фашизм. То, что презирало всё население земного шара, которое называло быдлом, ради некоей элиты избранных, — это и есть фашизм. То, что сломили в 1945 году, — это и есть фашизм. То, за что была принесена великая жертва в виде всех индустриализаций, в виде коллективизаций и в виде самой войны, потому что без коллективизации, без индустриализации и всего страшного, что было тогда, не было бы победы в войне, как не было бы ее без ликвидации пятой колонны до войны. Сколько было издержек, что было там перебором или не перебором... Никогда в мире ничего не решается без таких вещей. Любая революция всегда имеет издержки. Но мы знаем, в чем святая суть и чем издержки отличаются от главного.

Следующий тезис заключается в следующем. Товарищи, когда говорят: «Вот вы — за революцию, а есть реформы», — то эта внушаемая всем школьникам идиотская формула «или реформы, или революция» не имеет никакого отношения к истине. Вообще. И надо добиться, чтобы детям с восьмого класса объясняли, что это идиотизм.

Если элита и общество в целом готовы осуществлять реформы вовремя, чтобы страна жила, реформы есть самое лучшее, да здравствуют реформы. Мы давно говорим: «Государственное ядро экономики, национализация всего, что дает экспортный доход». Пусть на периферии этот бизнес, конечно без наркотиков и всего прочего, открывает свои кафешки или что-то, пусть осваивают новые территории те, кто их могут освоить, но ядро должно быть государственным. Пожалуйста, давайте реформироваться, говорим мы, но никто не хочет реформироваться.

Тогда наступает новый этап — или революция сверху, или смерть. Или Петр Великий, Сталин, или смерть.

Когда отказываются от революции сверху, начинается ужасная революция снизу, и пусть мне не говорят, что эта революция ужасна и поэтому ее не должно быть. Когда вас кладут на хирургический стол после того, как вы заболеваете, это тоже ужасно, но это лучше, чем смерть. А когда революции снизу не случается, то начинается главное, товарищи, — катастрофа и посткатастрофическая сборка.

Буржуазия провалилась и не смогла удержать Россию в 1917 году, царская монархия сгнила, провалилась, предала царя, предала религию, предала свои ценности, предала всё и пошла на услужение иностранным державам. Только после этого небольшая группа большевиков начала осуществлять посткатастрофическую сборку, потому что в противном случае резня бы стала всеобщей, смута стала бы всеобщей.

И теперь их упрекают за жестокости и жертвы! А миллионы русских, положенные непонятно зачем на полях Первой мировой войны? А то, что элиты не смогли удержать собственную державу? И ведь рухнула она не в ноябре 1917-го, а в феврале! А то, что после этого они не смогли ни собрать Учредительное собрание по-настоящему, ни провести выборы по-настоящему? Во Франции это сделали за 2 месяца. А то, что они не отдали землю крестьянам, то, что они не завязали с этой войной, в которой уже никто не мог воевать?

Мне говорят, что в 1914-м году была сильная страна, но это вопрос спорный. А что было в 1916-м, когда был паралич на транспорте и везде? Трусливая, никчемная русская буржуазия, абсолютно продавшаяся и сгнившая царская верхушка, беспомощный, импотентный дворянский класс и народ, рухнувший в пропасть без государства, — вот вызов, который приняли большевики.

Они осуществили посткатастрофическую сборку, они собрали народ воедино, они создали великую державу. И не тем, кто ее разменял на свои дворянские буржуазные фокусы, их упрекать в крови.

Есть два виноватых по-настоящему человека — это Николай II и Горбачев. Те, кто не сумели удержать державу, те, кто участвовали, по безволию или иначе, в ее гибели.

Клянемся же здесь, сейчас, что мы отстоим свое Отечество, что мы не дадим свершиться пиночетовскому проамериканскому перевороту, что мы сумеем вывести Отечество на новые рубежи, и что поскольку для этого нужно будет чрезвычайное напряжение сил, то увидев здесь, как мы победили, мы от этой победы стремительно двинемся к большей.

Помните, то, что сейчас является победой, через полгода будет застоем! Наберитесь сил, освободитесь от нерешительности, поймите, что кроме вас никого нет, соберитесь вместе, почувствуйте, как это существует вместе, и скажите: «Они не пройдут!»

Митинг: Они не пройдут! Они не пройдут! Они не пройдут!

Мы — залог того, что это так. Наше единство, наши возможности, наша духовная сила и наше будущее. Мы решили служить своему народу, мы решили спасти свое Отечество — мы его спасем. Мы отстоим Отечество и не дадим силам зла навязать миру глобальную диктатуру фашизма, а хотят они именно этого. И именно поэтому американцы сейчас так объединяются с нацистами, это далеко идущий замысел.

Товарищи, унесите всё это в душе и не дайте ларечному духу окружающей вас реальности победить в вас тот огонь, который возникает в эти святые моменты нашей жизни. Я вас всех очень люблю, товарищи! Я верю в вас. И я знаю, что вы верите друг в друга. Выкиньте слабость из сердца совсем, до конца, потому что уже новая ситуация, а через полгода она будет намного хуже. И если не верите мне, посмотрите на соотношение доллар–рубль и увидьте, как потирает руки вся сволочь, которая хочет дестабилизации нашего Отечества.

Они не пройдут, если мы будем сильны. Спасибо вам, что вы есть, спасибо за стойкость, за талант, за бескорыстие, за то, что мы вместе, за это счастье быть вместе.