Сталинград
В октябре 2013 года на российские киноэкраны вышла картина Федора Бондарчука «Сталинград».
Перед тем, как обратиться к содержанию фильма, давайте вдумаемся в само название. Что такое Сталинград для граждан России, для граждан всего мира? Именно в Сталинграде была окончательно сломана нацистская военная машина. Понимая, что либо эта машина будет сломана, либо она осуществит-таки триумфальное порабощение мира, весь порабощенный мир, затаив дыхание, следил за всеми сообщениями о происходящем в Сталинграде.
Прошло более 70 лет. Но до сих пор слово «Сталинград» имеет определенное значение. Является символом победы над нацизмом. Символом героизма советских людей. Федор Бондарчук объявляет войну этому символу — и потому что он насыщен героической энергетикой и по другой причине. Сталинград — это город Сталина. Ну как тут не объявить войну — и слову «Сталинград», и связанному с ним образу «чудовищного тирана», он же — наиболее почитаемый сейчас в России политический деятель прошлого.
Мне представляется важным сфокусировать внимание читателя на таком военном характере вышедшего фильма. Потому что в противоположном случае непонятно даже, зачем что-то о нем писать. Ну пошлый фильм, ну паскудный. В конце концов, зритель сам разберется. Сам разберется? Ой ли!
Зрителю не дадут самому разобраться, понимаете? Силы, которые заинтересованы в выходе фильма Бондарчука, будут проводить не просто навязчивый пиар фильма. Они будут вести информационно-психологическую войну, призванную сломать ключевые стереотипы своих граждан. И всё это для того, чтобы фильм Бондарчука мог быть задействован в качестве полноценного антикультурного и антиисторического оружия.
И кто же его задействует? Может быть, этим фильмом возмущен якобы патриотический министр культуры Мединский? Может быть, на этот фильм выделялись немереные деньги из фондов ЦРУ, а не из закромов нашего ВТБ?
Может быть, наши патриотические телеканалы предприняли определенные усилия для того, чтобы отбить бондарчуковский удар по ключевому историческому символу, коим является Сталинград? Или, по крайней мере, стали замалчивать паскудное деяние жалкого сыночка великого отца?
Кстати, об отце. Если бы Сергей Бондарчук увидел фильм «Сталинград», что бы он сказал сыну? И не является ли этот фильм еще и выяснением отношений между сыном и отцом: «Видишь, батя, что я творю... Ты меня, конечно, считаешь паскудником. А я тебя считаю тем-то и тем-то»?
Мистерия поругания собственного отца — разве не является ею фильм «Сталинград»? Разве не имеем мы тут дело с сюжетом, сходным с тем, который был изложен в фильме «Покаяние»? Возьми труп своего отца и выкини на свалку...
Предъявляя этот фильм зрителю, Федор Бондарчук берет труп Сергея Бондарчука — и выкидывает его на эту самую свалку. Он делает это ничтоже сумняшеся. И никто из критиков — даже тех, кто осуждает этот фильм, — не видит в нем данного мистериального (а точнее, антимистериального) подтекста. Нанося удар по символу «Сталинград», символу, имеющему, подчеркнем еще раз, общемировое значение, Федор Бондарчук одновременно наносит удар и по своему отцу. Он расправляется и с историей семьи, и с историей Отечества. С благословения Мединского и многих других. И как прикажете это понимать? Как патриотизм образца 2013 года? Как борьбу за восстановление нашей идентичности и национальную идею?
Ведь, повторяю, мы не можем делать вид, что этот фильм сам по себе вышел, сам по себе вошел в прокат и так далее. Этот фильм был произведен по воле определенных сил, которые ну уж никак нельзя считать собственно оранжевыми, ангажированными только американским посольством и так далее. Этот фильм продавливается данными силами. Этот фильм призван разорвать слабые, с трудом налаженные коммуникации между властью и патриотическим большинством населения.
Словом, этот фильм — крупная антироссийская военная операция. Если, конечно, под войной иметь в виду неклассическую войну с историей и культурой своей страны. В каком-то смысле можно сказать, что этот фильм — это и есть очередной Сталинград. Враги символа «Сталинград» сооружают культурную армию под водительством генерала культурного антироссийского рейха по имени Бондарчук. Этот генерал и его войско атакуют символ «Сталинград» в 2013-м так, как его предшественники атаковали сам Сталинград в 1942-м.
И потому мы тоже вовлечены в некое культурное и историческое сражение. Мы сражаемся уже не в окопах реального Сталинграда. Мы сражаемся в иных окопах — культурных, исторических. Мы отражаем атаки на наш великий символ, на нашу национальную судьбу. И речь идет очевидным образом именно о таких атаках — наследующих атаки нацистов в 1942 году.
О каком взвешенном отношении к войне после этого может идти речь?
О каком воскрешении идентичности?
О каком восстановлении целостности нашего исторического бытия?
Посмотрев фильм, мы убедились в одном — и это взвешенное отношение к войне, и это воскрешение идентичности, и целостность исторического бытия защищаться будут только гражданским обществом. То есть нами. Любое патерналистское отношение — мол, высокие державные фигуры нас защитят — равносильно проигрышу страны и триумфу перестройки-2.
Итак, поругание имени «Сталинград» — это первое.
Поругание имени собственного отца — это второе.
Поругание истории, организация демонтажа идентичности — это третье.
О чем еще надо говорить в связи с тем пакостным, но весьма масштабным явлением, каковым является выход фильма Бондарчука?
Принципиальная дегероизация всего и вся — это четвертое. Ведь самая главная задача авторов фильма состоит в том, чтобы никогда больше никто не говорил о подвиге защитников Сталинграда. Чтобы вместо разговора об этом подвиге, о почитании павших и так далее, шел разговор о том, кто кого и как трахал, кто и какие именно сопли пускал во время происходившей битвы на Волге. Битвы нет, есть эти самые сопли. Особенно смешные потому, что зверский холод и невероятная плотность огня — две известные характеристики Сталинградской битвы — вряд ли стимулировали секс на европейский манер между немецкими и нашими «френдами» и разноориентированными (про- и антинемецкими) девушками, влекомыми к этим «френдам».
Бондарчук прекрасно знает значение мифа, принципы его функционировании в сознании. И продюсер Александр Роднянский это прекрасно знает. И министр культуры Мединский тоже. Конечно, Мединский не Мелетинский. Но кое-что по поводу мифа, принципов его функционирования в общественном сознании и ему ведомо. И он сознательно организует фильм «Сталинград» как повторение фильма «Покаяние». Это то пятое, что мы должны понимать.
Власть в лице как минимум министра культуры под патриотические кокетливые восклицания соучаствует в перестройке-2. Ведь на то она и перестройка — хоть 2, хоть 3, это не самое главное. Главное, чтобы имело место согласованное — как минимум по тенденции, а возможно, и не только — действие диссидентствующих мастеров культуры и тех бюрократов, которые в Колонном зале нами были названы «тамократами».
«Тамошние» не могут угомониться. Они снова переходят в атаку. И именно частью этой атаки является фильм «Сталинград». Его нельзя анализировать в отрыве от заявлений Альбац о расколе России по Уралу и многого другого.
Только политически слепой может не заметить, что это разные ипостаси одной и той же пакостной перестройки.
Перестройки, запускаемой с Запада. А как иначе?
Нельзя анализировать фильм Бондарчука, не проведя параллели между этим отечественным антишедевром и такими недавно снятыми в Германии картинами, как «Четыре дня в мае» режиссера Ахима фон Борриса (2011) и «Наши матери, наши отцы» Филиппа Кадельбаха (2013).
Главный слоган фильма «Четыре дня в мае» таков: «Иногда граница проходит не между «своими» и «чужими», а между добром и злом». Фильм рассказывает о том, как солдаты из отряда вермахта и советские разведчики вместе защищают сирот в детском приюте от советского подразделения, солдаты которого сначала хотели изнасиловать немецких девушек, а потом, получив отпор от своих разведчиков, объявили их власовцами и напали на них...
Скажете бред? Бред, конечно. Не меньший бред, чем показанные в фильме «Наши матери, наши отцы» немецкие солдаты, помогающие русским жителям, и советские солдаты, насилующие немок и убивающие раненых. Но это снимают в «просвещенной Германии».
Когда же главным героем российского фильма о Сталинграде становится «гуманный» нацист, тоскующий по умершей жене, ухаживающий за русской девушкой и произносящий безумные диалоги о том, что он из благородного прусского рода, что русские не хотят победить, а хотят мстить и начисто лишены благородства... От такого захода любого нормального человека может стошнить. Но это нормального, то есть не «тамошнего». «Тамошние» же спокойно потребляют искусственно создаваемые «общечеловеческие», псевдогуманные поделки, и готовы вносить свою лепту в осквернение истории.
Так, либеральный псевдоисторик Борис Соколов с ходу выдает «истины» о том, что на стороне немцев в Сталинграде сражалось много русских, что потери Красной армии в разы превышали потери немцев, что Дом Павлова немцы не взяли, так как не хотели взять.
Не отстают и простые «креативщики». Корреспондент РИА «Новости» Мария Токмашева пишет: «Стоит отдать должное режиссеру Бондарчуку, который не погружается в дебри идеологии и не делит солдат на плохих немцев и хороших русских. Он даже показывает, что и те, и другие имеют представление о воинской чести и доблести. И только это, наверное, и можно считать прорывом в российском военном кинематографе, финансируемом государством».
Всё, приплыли! Приравнивание советского солдата к нацистскому офицеру — это «прорыв российского кинематографа»! И теперь этот «прорыв» должен увидеть весь мир. Скоро «Сталинград» Бондарчука выйдет на мировых экранах. Ф. Бондарчук: «Нам жутко интересно, как примут за пределами страны военную драму «Сталинград», снятую в России в IMAX 3D. Особенно любопытна реакция в Китае». За продвижение картины в Китае, кстати, лично хлопотал Мединский и хлопотал не безуспешно. В итоге в китайском прокате «Сталинград» выйдет в количестве 3200 копий — то есть в два раза больше, чем в России.
Как фильм примут в Китае, предсказать несложно. Там-то знают, что такое национальная идентичность, и помнят про события Второй мировой войны. Совсем недавно официальный представитель китайского МИДа Хуа Чуньин выразила протест в связи с посещением японскими политиками синтоистского храма Ясукуни, в котором чтятся души воинов, погибших на полях сражений, в том числе и 14 военных преступников Второй мировой войны класса «А», приговоренных к казни во время Токийского процесса. Посещение храма членами японского кабинета, по мнению китайской стороны, «бросает вызов итогам войны и послевоенному мировому порядку».
В России противники показа «Сталинграда» написали петицию в Министерство культуры, призвав запретить фильм из-за героизации нацизма и искажения исторических фактов. Основные претензии к фильму такие.
В фильме Бондарчука «Сталинград» «советские воины показаны как сильные и ловкие профессионалы, и в то же время глупые непредсказуемые люди, совершающие нелогичные поступки...
Патриотизм советских солдат невысок: несмотря на то, что они заняли дом, дающий единственную возможность советской армии переправиться и отбить город, командир бойцов вслух выражает сомнение в том, что разведчики будут стараться удержать контроль над домом в случае гибели девушки Кати...
Фактически главным героем фильма является немецкий офицер, который показан как интеллигент и благородная личность».
В ответ на критику Александр Роднянский и Федор Бондарчук не поленились записать ролик, в котором зачитали то, что пишут о них, и об их фильме, в интернете. Звучит это как череда ругательств, где авторов кроют последними словами. После того как высказывания со смешками и улыбочками зачитаны, Федор Бондарчук делает плаксивое лицо и говорит: «Пожалуйста, придите на мой фильм, ну придите на мой фильм...»
Если кто-то не понял смысл такого «послания», объясняю. Режиссеру фильма совершенно всё равно, что думает о нем «быдло». Его интересуют не местные «туземцы», а мировой прокат, вписанность в мировой контекст и достойное место среди перестройщиков. За это место уже заплачена большая цена.
Наша же задача — не дать перестройщикам развернуться.
