Эмигранты от культуры
Оплевать и оболгать своего современника — это дело одного порядка, оплевать и оболгать предка — совершенно иного. Конечно, есть вариации, но, как правило, человек, живущий одновременно со своим клеветником, может дать сдачи, рассказать правду, очиститься от наветов... Умерший этого не может. И, видимо, недостаточно для наших деятелей культуры день за днем вываливать свои антикультурные творения на всевозможных арт-мероприятиях, им надо еще и предшественников оболгать, что лишь усиливает мерзость происходящего.
Зачем они это делают? Что толкает их на оскорбление тех, кто ушел? Вряд ли ими движет некая местечковая ущербность и желание просто глумиться. У них всё же есть видимые причины на это замарывание, и во многом это всё же следствие не снижающегося градуса антисоветскости — мол, денежный поток не стихает, да и заграница всё так же манит... так что дай-ка я еще кого из этих самых советских деятелей замажу черной-черной краской. Но ведь есть что-то еще! Ненавидеть прошлое можно и исключительно через призму своего творчества. Зачем дополнять это перевиранием судьбы и творческих замыслов того же Петрова-Водкина?
Мне представляется, что здесь играет роль не только фактор внешний (тренд, тусовка, гранты), но и довольно значимый внутренний фактор. А именно нечто схожее с комплексом эмигранта. Ведь если ты покинул некогда любимую землю, то должен чем-то заглушить боль разлуки. Про выпивку не говорим. Речь всё же про более хитрые пути. А именно — клевета. Если на родине всё хорошо, то нужно доказать самому себе (покинувшему благую землю), что там всё плохо. И начинается — радость по поводу мельчайшего промаха и замалчивание успехов.
И я не думаю, что такое государство, как «Живопись», — существенно отличается в этом вопросе от государств, нарисованных на карте. Вот шел некий процесс. Процесс был яркий, горячий, напоминал комету. У процесса был центр, ядро (например, ядром постреволюционных процессов в живописи, как показывает автор, был Петров-Водкин). Но вот у тебя, у потомка тех, кто летел на комете, возникает некая причина, по которой ты не просто уползаешь в хвост кометы, ты с кометы спрыгиваешь. Пусть она уже не та, не столь сильно светит, она всё еще твоя комета, на которой летели твои предшественники. И теперь ты, оторвав себя от чего-то привычного, должен себе объяснить, что это не ты зря спрыгнул, это комета летела не туда и не так.
А значит, нельзя просто жить себе вне кометы, малевать что-то свое и напрочь забыть о предшественниках, надо всячески топить память о комете во лжи. Чем и не перестают заниматься некоторые современные люди культуры. Или точнее в данном случае надо сказать — анти-культуры.
Я, конечно, понимаю, что вообще лгать о прошлом — это сейчас совершенно не дурной тон в определенной среде, это даже типично... Но всё же речь ведь не о площадных лозунгах и выкриках. Предполагается, что люди, связанные с культурой, неким особым способом чувствуют реальность, улавливают тонкие смыслы... А значит, не могут просто закрыть глаза на прошлое. У них должны в сознании находиться картины Петрова-Водкина... И дабы это давление снять, антикультурщики продолжают придумывать оправдания, мол, да он был такой же, как мы! Большевиков — презирал, народ — ненавидел... Прям-таки не Петров-Водкин, а Гельман-Уиски.
Но как мы можем убедиться из текста статьи, Петров-Водкин не просто был «кем-то там» в постреволюционном художественном процессе, он был фигурой, транслировавшей Красные Смыслы.
