Лежу — так больше расстояние до петли…

Не так давно всей ячейкой обсудили часть статьи Сергея Кургиняна «О коммунизме и марксизме — 48» Речь идет о Бродском, но как всегда в статьях Сергея Ервандовича угадываются некоторые сквозные темы, которые всплывают то тут, то там, переплетаются, будоражат… Страшно касаться этих тем, если честно.

Так и здесь, я обратил внимание не на Бродского, а на цитату из Горького. И предложил считать описанные там переживания совершенно универсальными, которые посещают каждого человека. Вот эта часть:

«В часы усталости духа, — когда память оживляет тени прошлого и от них на сердце веет холодом, когда мысль, как бесстрастное солнце осени, освещает грозный хаос настоящего и зловеще кружится над хаосом дня, бессильная подняться выше, лететь вперед…»

А далее идет часть уникальная:

«В тяжелые часы усталости духа я вызываю пред собой величественный образ Человека».

Воспоминания, вызываемые из последних времен существования Советского Союза знакомыми постарше, отдают скукой. Да, говорят, всё было. Но как-то, понимаете, скучно…

А еще вспоминаю кадры из фильма, просмотренного в детстве. Мужик кричит: «Я же когда не пью, думать начинаю!» Понимаешь, что думать ему нелегко. Меня тогда сильно заинтриговал этот казус. Думают вроде все, а тут такое страдание. Человек не очень приятно выглядел, страдал, значит.

А еще помню уже в среднем школьном возрасте споры с товарищем. Он напирал на силу воли. Вот надо — и всё! Делаешь! Я же сомневался. Мне казалось, что в таком варианте получается, что с жизнью тебя связывает только постоянное усилие воли. А если же не прилагать постоянных усилий, то последняя связь человека с жизнью ускользает со свистом. И всё — конец!

Как же так, спорил я. Ведь не война, не эпидемия, не катастрофа, которые требуют напряжений и преодолений. При чем здесь сила воли? Мне представлялось, что сила воли неминуемо накладывает специфический отпечаток на лицо. На бок съезжает рваная ушанка, обнажая окровавленную повязку, и далее следует последний рывок с гранатой. Подвиг преодоления усталости и страха перед многотонной машиной смерти с пушкой во главе.

В дальнейшем я много раз встречал людей, которые живут на силе воли. Великая вещь: не понимаешь, зачем живешь, но заставляешь себя. И получается!

Настолько эти части мозаики (цитата Горького, кадр из неизвестного фильма, далекий спор) далеко друг от друга отстоят, настолько они разные, что легко можно начать сомневаться в правильности их складывания. Но, поверьте, я так давно об этом думаю, а сейчас еще и Горького с Высоцким поставлю в этот ряд, что вы сразу почувствуете, что здесь что-то, да есть. Причем не очень простое, а довольно универсальное, касающееся каждого человека. И важное. Которое я могу трактовать спорно, но которое само за себя говорит.

Горький на то и гений, что точно, насыщенно отражает свои переживания на бумаге. Но он такой же человек, как и остальные. Он был юношей, потом подрос, овладел языком. Каждый может овладеть языком. И написать: «Мысль, как бесстрастное солнце осени, освещает грозный хаос настоящего». Лезут в голову всякие мысли, подозрения, опасения. Что будет, неизвестно, но как-то чувствуешь, что ничего хорошего. Да еще и «память оживляет тени прошлого и от них на сердце веет холодом». Вспоминаешь всё дурное. Обиды, оскорбления, несправедливости. Которые претерпел сам и по нечаянности или глупости нанес другому. И время прошло, вы отдалились, извинения запоздали на вечность. И еще вечность впереди в минуты «усталости духа» будет всё это заползать в твою жизнь, отравлять все мысли. И некуда деться.

У Высоцкого есть «Песня конченного человека». Там пойман ровно такой же паршивый момент.

Устал бороться с притяжением земли,
Лежу — так больше расстоянье до петли…

В такие моменты, действительно, «я на коне, толкни — и я с коня» — тоже строчка из той же песни.

На мой взгляд, это всё уходит еще на одну глубину. Это вопрос утешения. Подобные моменты есть отражение осознания одного простого, неумолимого факта — мы всё умрем. И всё, чему мы отдаем жизненные силы, превратится в прах. В рамках бесконечного круговорота веществ во Вселенной рассыплется, раздробится на мелкие части, для того чтобы в дальнейшем соединиться во что-то совсем не то, что мы планировали. Но об этом думать вообще страшно.

Но ведь действительно любые движения, борьба, соперничество в свете этого факта становятся бессмысленными. Все умрем — и точка. Страдай!

И вот уже тут начинаются вещи уникальные. Каждый человек, окунувшись в подобный момент, должен найти свой выход. Страдания настолько сильны, что в литературе мне так и не встретилась идея длить это состояние вечно.

Высоцкий пел: «Пора туда, где только «ни» и только «не», — конченный человек, видимо, собрался на тот свет.

Горький же садился за книгу или за рукопись и писал про образ нового Человека. Разрабатывал его в деталях. И понимал, что такой человек не прах. Практически вечный отпечаток твоих усилий. Он и новые звезды зажжет. И шагнет дальше, выше. Если он создаст новую Вселенную, то исток этой новой Вселенной находится здесь — за письменным столом, под твоим пером.

Интеллектуальными усилиями можно победить ужас безутешительного существования. Но между конченным человеком и Горьким великое множество способов совладать с этим ужасом.

Я уже описал способ существования на «силе воли». Когда существовать как-то надо. Заставляя себя бежать еще и еще раз тот круг жизненного бытия, который в момент создания был ярким. А сейчас распался на множество рутинных операций и потерял смысл и вектор.

Можно пить. Есть, правда, минус. Известны ограничения по здоровью. И между пьянками и ближе к старости приходится испытать всю боль безутешительности. Начнешь думать, и накатит момент «усталости духа».

Наркотики, экстрим, чревоугодие, любовные похождения — испытанные в веках способы. С разными по природе, но такими же неумолимыми ограничениями.

Особую актуальность приобрело последнее время купание в роскоши, оно же — мещанство, потреблятство. Когда человек подживляется потреблением вещей или знаков вещей.

Это, конечно, не такой осуждаемый способ, как прием наркотических средств. Он подходит и взрослым, и детям. К старости страсть к вещичкам только растет. Но то, как в обществе потребления распространены иные способы заглушить ужасы моментов «усталости духа», говорит о том, что способ не дарит надежного результата.

Более того, общество потребления реально уничтожает и планету, и общество, и человека. Человеку становится недоступен, так сказать, «способ Горького». Поддерживаю любой бунт против общества потребления. Но оно решает некую очень существенную проблему человека. Каждого. И потому это общество должно обладать невероятной устойчивостью.

Я не забыл про веру. Вера во Всевышнего — штука сильная. Говорят, акт слепой веры обязателен для трагической личности. Но мне нелегко обсуждать этот вопрос, так как причислить себя к верующим не могу. Мне просто недоступен этот способ «подживления».

Если разложить способы заглушить тоску-печаль острых моментов осознания своей бренности, то способ Горького является наилучшим. Он к тому же стимулирует работать и работать. Видеть результаты своего труда и еще больше утверждаться в правильности выбранного пути.

Правда, надо обладать могучим интеллектом. А если не можешь таковым похвастаться? Выход один. Объединяться с товарищами на ниве создания таких образов, добывания из реальности таких жемчужин, которые можно было бы сложить в кучку и греться уже от этой кучки, величина которой недоступна каждому в отдельности, но греет она ровным светом каждого, кто сделал хоть какой-либо вклад.