«Слова, слова, слова»: политолог о главном ресурсе наших дней
Главный ресурс наших дней — правильные имена для событий и явлений, заявил политолог Дмитрий Куликов 21 августа в эфире радиостанции «Вести.fm».
Куликов высказал мнение, что слова с каждым годом всё меньше «отображают реальность, которую они должны отображать». Чем чаще они произносятся и пишутся, тем меньше означают, считает политолог. В частности, он привел в пример слово «союзник», которое потеряло всякий смысл, но не перестало употребляться на высшем уровне, после того как США развязали торговую войну со всем миром. Дефицит правильных слов делает их главным ресурсом современности, подытожил Куликов.
Отметим, что философы с древнейших времен размышляли над тем, как имя соотносится с обозначаемой сущностью. В частности, китайский мудрец Конфуций (около 551 до н. э. — 479 до н. э.) учил «называть вещи своими именами и выкрикивать имена на всех базарах». В античной философии эту проблему глубже всех проработал Платон в диалоге «Кратил». На страницах этого произведения последователь Гераклита, по имени которого оно озаглавлено, дискутирует с софистом Гермогеном при участии Сократа. По мнению Кратила, имя «присуще всякой вещи по природе»; его собеседник, напротив, считает, что все названия условны и произвольны.
Отметим также, что многие современные интеллектуалы разуверились в ценности «правильных имен». По их мнению, западное общество впало в состояние так называемой «постправды» (англ. post-truth). Этот термин вошел в журналистский обиход в начале 2010-х гг., однако похожие мысли высказывались в социологической литературе с начала 1970-х гг. Один из первых теоретиков постправды — американский ученый Дэниэл Бурстин, хотя само это слово ни разу не встречается в его работах о рекламе и масс-медиа. Искусство рекламщика, по Бурстину, «состоит <...> в изобретении убедительных сообщений, которые не являются ни истинными, ни ложными».
По мнению французского философа Жана Бодрийяра, в информационном обществе высказывание о чем-либо фабрикуется из события, подобно тому как из сырья производится готовое промышленное изделие. Масс-медиа конструируют из факта псевдособытие «путем исключения его объективных характеристик», вместо того чтобы назвать эти характеристики или хотя бы указать на них. Бодрияйр, как и Бурстин, считает, что готовый медийный продукт, будь то реклама или новость, уже нельзя оценить в категориях правды и лжи, как бы нам этого ни хотелось.
Впервые эту мысль Бодрийяр высказал в 1970 году в трактате «Общество потребления», где ей посвящена глава «По ту сторону истинного и ложного». В поздних трудах французский философ рассматривает псевдособытие как частный случай симулякра (фр. simulacre) — бесконечно размножаемой копии, которую больше нельзя соотнести с оригиналом, коль скоро связь с таковым утрачена. Важно, что Бурстин и Бодрийяр не восхваляют «дереализацию» действительности, хотя и не отвечают на вопрос, есть ли еще шанс вернуть вещам правильные имена.
Сознательное выхолащивание имени и слова достигает апогея у Жака Дерриды — другого известного философа-постмодерниста. По его мнению, мы обитаем в пространстве самопорожденных имен, за которыми не стоит никаких объективных сущностей. Перефразируя Уильяма Шекспира, для Дерриды «мир есть текст, а люди в нем — читатели».
Куликов зрит в корень, сетуя на дефицит нужных слов и правильных имен в эпоху «постправды». Словесный блуд в СМИ, оттеняющий становление «нового мирового беспорядка», волей-неволей вызывает в памяти строки Николая Гумилёва: «И, как пчелы в улье опустелом, дурно пахнут мертвые слова».
От того, сможем ли мы заново населить этот «улей» «правильными пчелами», зависит судьба всего человечества. Ведь если этого вовремя не сделать, «сильные мира сего» окончательно отлучат народные массы от реальности под прикрытием «высоколобых» теорий. А как только простые люди бесповоротно завязнут в трясине «фейковых» новостей, хозяева новой «Матрицы», утвердившись в своей безнаказанности, перейдут к другим методам «работы с лишним населением».
