Историк о «ледовом походе»: спасение Балтфлота казалось невозможным
О героическом переходе кораблей Балтийского флота в апреле 1918 года из Гельсинфорса в Кронштадт рассказал доктор исторических наук Кирилл Назаренко 3 мая в эфире «Радио России — Санкт-Петербург».
Вывод Балтийского флота из Гельсинфорса, получивший название «ледовый поход», смог состояться благодаря действиям капитана 1-го ранга Щастного, который стал командующим Балтфлотом в марте 1918 года. Как сообщил Назаренко, он стал командующим еще до подписания приказа: «Такой документ появился в конце марта 18 года, когда он уже был фактическим командующим. Это назначение совпало с упразднением Центробалта». Историк пояснил, что на флоте остро стояла проблема дисциплины, и для ее решения и усиления централизации нарком по морским делам Павел Дыбенко принял решение о назначении, а не избрании комиссаров и упразднении Центробалта. Функции командующего, вместо Центробалта, стал исполнять Щастный: «Его называли „хитрейшим из хитрейших“. Он умел договариваться, умел балансировать, умел выбирать курс между какими-то силами: подыгрывать матросам, договариваться с офицерами».
Переброска некоторых кораблей в Кронштадт началась еще в конце февраля. Щастному удалось мобилизовать комиссара матроса Блохина на организацию вывода флота из Гельсинфорса. По словам Назаренко, высадка немецкого десанта в начале апреля в Ханко подстегнула деятельность по выводу кораблей: «Моряки не хотели оставаться под немцами и развили лихорадочную работу по вытаскиванию кораблей из Гельсинфорса».
Вывод Балтфлота представлялся почти невозможной задачей — на Финском заливе стоял лед, а береговые батареи к тому времени захватили белофинны. Ледокол «Ермак» смог пробиться в Гельсинфорс после нескольких безуспешных попыток только с помощью броненосного крейсера «Рюрик». Было сделано несколько рейсов в Кронштадт из Гельсинфорса, во время которых не был затерт льдами и не затонул ни один корабль. Историк рассказал, что флот выводили небольшими партиями — эшелонами и даже при этом ледоколу приходилось возвращаться для того, чтобы освободить корабли из ледового плена: «Впереди шли линкоры, затем эсминцы и подводные лодки. На эсминцах и подводных лодках было особенно тяжело, потому что экипажи были раза в четыре меньше положенного, а корпуса были толщиной, например, на эсминцах по 5–7 миллиметров. Очевидцы говорили, что напоминали тощих коров эсминцы, пришедшие в Кронштадт, потому, что трением льда у них промяло листы обшивки и шпангоуты были видны». Поход закончился 2 мая, когда в Кронштадт пришли последние боевые корабли.
В Гельсинфорсе осталось около сорока транспортных и вспомогательных кораблей. Для организации их эвакуации был оставлен в качестве официального представителя советской власти комиссар Жемчужин. «К вопросу о нравах, царивших в белой Финляндии: 8 мая 1918 года его схватили, а 9 мая расстреляли, несмотря на то, что он был представитель другого государства и официальный представитель Балтийского флота в Гельсинфорсе, обладающий всеми иммунитетами и полномочиями. Но советская Россия ничего не могла сделать — тогда надо было воевать с Финляндией, а поскольку она была оккупирована немцами, то о возобновлении войны с Германией речи не могло быть», — пояснил Кирилл Назаренко.
Стоит напомнить, что Гельсинфорс во время Первой мировой войны был главной базой российского флота в Балтийском море. За «ледовый поход» в Кронштадт было выведено 211 кораблей. В том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 54 эскадренных миноносца, 12 подводных лодок, 10 тральщиков, 5 минных заградителей, 15 сторожевых судов, 14 вспомогательных судов, 4 посыльных судна, 45 транспортов, 25 буксиров, один паром, плавмаяк и 7 яхт.
Высадка десанта германских войск под командованием Рюдигера фон дер Гольца в Ханко обеспечила победу белофиннов под командованием Маннергейма над финской Красной гвардией в гражданской войне. Одной из задач немецкого десанта был захват Балтийского флота с последующей передачей его Финляндии, что поставило бы под угрозу существование Петрограда и Советской России. Маннергейм в мемуарах впоследствии упоминал о своем желании захватить Петроград с тем, чтобы покончить с советской властью в России: «Я был твердо убежден, что до тех пор, пока правительство большевиков остается у власти, ситуация в России чревата опасными последствиями для всего мира, в первую очередь для Финляндии: чума, идущая с востока, могла оказаться заразительной. Нельзя было терять ни минуты».
