В кабинет главы правительства России ворвались военные с пулеметами
10 августа в Петроград приехал Корнилов. Его приезду накануне предшествовал разговор по прямому проводу с Филоненко и Савинковым. Филоненко с Савинковым убеждали его приехать и огласить выработанный ими проект упорядочения фронта и тыла на заседании правительства, Корнилов же не хотел ехать из Ставки. Керенский же, узнав о намерениях Савинкова, послал без ведома последнего Корнилову телеграмму, где писал:
«Временное правительство вас не вызывало, не настаивало на вашем приезде и не берет за него никакой на себя ответственности ввиду стратегической обстановки».
На вокзале Корнилова встретили Савинков и Филоненко и вручили ему переделанный ими доклад. Корнилов, взяв его, прямо поехал к Керенскому. Об этом посещении Керенский пишет следующее:
«Прибыл он и вошел ко мне с пулеметами… Впереди ехал автомобиль с пулеметами. Текинцы внесли два мешка с пулеметами и положили в вестибюле… Затем взяли, когда стали уезжать…».
Корнилов при свидании представил доклад Керенскому:
«Спасти положение может только: а) самая суровая дисциплина и б) общее упорядочение состояния армий… Необходимо восстановить дисциплинарную власть начальников!.. Ввести ответственность начальников по суду, как за бездействие, так я превышение власти… Поднять авторитет офицеров. [Улучшить их материальное положение]…
Для устранения тех немногих офицеров армии, которые не проникнуты надлежащим воинским духом и пониманием дисциплины, необходимо усилить кару за преступления по должности, бездействие и превышение власти…
Озабочиваясь подбором соответствующего командного состава, не останавливаясь перед решительным удалением всех несоответствующих своему назначению, в то же время необходимо тщательно пересмотреть списки лиц, удаленных со службы в первый период революции и вернуть уволенных как по недоразумению, так и вследствие пристрастной аттестации безответственных лиц…
В настоящее время без комиссаров обойтись в армии нельзя… Существенно привлечение в их ряды вообще честных и желающих работать демократов, не ограничиваясь при выборе кругом лиц, разделяющих всецело платформу определенной политической организации…
Комиссары должны являться правомочными представителями Временного правительства, а отнюдь не каких-либо общественных, политических и профессиональных организаций, и в качестве таковых должны представлять из себя стройную организацию государственного механизма…».
Про войсковые выборные организации Корнилов пишет:
«До сих пор комитеты являлись организациями совершенно безответственными перед законом, они могли выносить какие угодно постановления, хотя бы явно противозаконные и вредоносные…
Следует помнить, что комитеты, в общем и целом пользующиеся доверием широких солдатских масс, смогут, при правильном направлении их деятельности, послужить могучим средством для внедрения в воинские массы дисциплины и гражданского сознания, обеспечивая своим существованием, символизирующим в глазах массы бытие революции, спокойное отношение к тем суровым мерам, которые необходимы…
Нужно установить несменяемость комитетов на все время их полномочий… Определить ответственность их по суду за превышение власти, бездействие власти, неисполнение и нарушение обязанностей… Определить точную компетенцию комитетов…
Сделав их ответственными и перед законом, создать для них альтернативу: либо исполнять свои обязанности и проводить в сознание масс идеи порядка и дисциплины, либо поддаваться безответственному влиянию масс и тогда нести кару по суду».
О тыле армии и наказаниях:
«Строжайшая дисциплина должна быть восстановлена на одинаковых для действующей армии и тыла основаниях… Смертная казнь должна быть также распространена на русских подданных, являющихся агентами иностранных держав и занимающихся шпионажем...
Железные дороги должны быть объявлены на военном положении… в крупных узловых центрах должны быть учреждены военно-революционные суды...
Так же заводы и угольные копи, работающие на оборону, необходимо объявить на военном положении...
Решительно воспретить на территории заводов все то, что мешает работать: митинги и всякого рода собрания, за исключением совета старост и правления больничных касс… Категорически потребовать от рабочих исполнения минимального ежедневного количества изделий… Немедленное увольнение на фронт каждого рабочего, не удовлетворяющего этому условию… Воспрещение всяких стачек и локаутов на все время войны с привлечением к уголовной ответственности и обложением высшей мерой уголовной ответственности… Утверждение безапелляционности решений примирительной камеры».
Керенский вспоминает:
«Я перелистал, увидел фабрично-заводские и железнодорожные отделы, увидел, что… совершенно нелепые вещи там написаны были… Корнилов согласился… с тем, что раз этой записки я не видел... то нельзя настаивать на немедленном докладе ее во Временном правительстве… Доклада 10 августа во Временном правительстве не было. Доклад был здесь, в кабинете, вечером. Я вызвал Терещенко, Некрасова, и Корнилов эту записку нам изложил здесь…
Мы все говорили одно: в военной части большинство изложенного правильно и приемлемо, но по форме — невозможно».
Ночью Корнилов уехал в Ставку.
«Речь» пишет:
«Товарищ министра торговли и промышленности Пальчинский подал прошение об освобождении его от занимаемой им должности и председательствования в особом совещании по топливу. Прошение удовлетворено».
Заседание Бюро ВЦИК, обсудив вопрос о Московском совещании, приняло инструкцию, по которой члены ВЦИК участвуют в нем не от своего имени или имени фракций, а от имени всего ВЦИК. Делегация не может выступать от себя и ставить подписи под заявлениями тех или иных групп без согласия ВЦИК.
Принят список фронтовых комиссаров. Решено 27 и 28 августа посвятить полугодовщине революции и в эти дни устроить сборы в пользу Советов.
На заседании ВЦИК Вайнштейн объясняет, почему ВЦИК идет на Московское совещание, и, «чтобы страна знала, почему мы туда идем», предлагает соответствующую резолюцию:
«Единственным средством для спасения страны и революции является сплочение всех живых сил России вокруг сильного революционного правительства, стоящего на платформе 8 июля… Всякие поползновения использовать совещание для нанесения удара революционной демократии ВЦИК будет рассматривать как тяжелую измену делу народа и примет все меры к сплочению всех демократических участников совещания для самого решительного отпора врагам народа и революции».
Затем открываются прения, заседание продолжается в закрытом виде до речи Позерна. Он заявляет:
«…Организационные совещания, происходящие в Москве перед Всероссийским совещанием, есть мобилизация контрреволюционных сил… Наша задача на Московском совещании — пресечь в самом корне все контрреволюционные выступления…».
Мартов высказывается за то, чтобы на совещание не ехать. Выступает еще ряд ораторов, затем принимается инструкция Бюро ВЦИК. Также принимается резолюция, оглашенная Вайнштейном.
Закрыта газета «Рабочий и солдат».
Районный Совет Петроградской стороны принял резолюцию о Московском совещании:
«Принимая во внимание:
1) что на него приглашены представители союза земств, городов и им подобных организаций и «живые силы» четырех госуд. дум и
2) что оно будет представлять из себя совещание чиновников, буржуазии и других контрреволюционных сил и явится заговором контрреволюции — Р. С. Р. и С. Д. считает:
1) что Исполком Петроградского Совета Р. и С. Д. не должен был принимать участия в Московском совещании, не обсудив этого вопроса на общем собрании Совета;
2) что поехавшие на Московское совещание члены Исполкома не являются официальными представителями Петроградского Совета.
Районный С. Р. и С. Д. Петроградской стороны призывает всех рабочих и солдат Петрограда устраивать на местах собрания, на которых обсуждать вопрос о Московском совещании и выносить резолюции протеста».
На объединенном заседании Исполкомов Советов в Москве обсуждался вопрос об участии в Московском совещании. Вынесена резолюция за участие в нем и с протестом против рабочей забастовки, организуемой Советом профсоюзов в день его открытия.
«Социал-демократ» пишет:
«Керенский уже дал полковнику Верховенскому подробную инструкцию об организации охраны города Москвы и помещений, где будет происходить совещание.
Вот какие героические меры понадобились для того, чтобы заставить страну выслушать истомившихся молчанием контрреволюционеров. Огражденное штыками будет заседать государственное совещание. Дело пролетариата показать, что ни штыками, ни карами ему не заткнуть рта…
Контрреволюционная затея должна быть сорвана. В день Московского совещания должен быть организован массовый протест против подделки народной воли».
ЦК социал-демократической партии Финляндии выпустил совместно с социал-демократической фракцией сейма воззвание к населению Финляндии по поводу своего решения возобновить деятельность сейма.
«…Издав манифест о роспуске сейма, стремится уничтожить свободу Финляндии. Сейм не может признать законности роспуска и решил продолжить свои работы… Новые выборы незаконны, но рабочим необходимо идти на выборы, иначе получится неправомочный сейм».
На конференции фабрично-заводских комитетов идут прения по вчерашним докладам Милютина и Череванина. Принята резолюция Милютина 213 голосами против 26, при 22 воздержавшихся.
Частное совещание «общественных деятелей» заслушивает ряд докладов по вопросу о разрухе железнодорожного транспорта. Затем заслушивается и принимается общеполитическая резолюция:
«Доблестная наша армия обессилена полным исчезновением дисциплины и подчинения, место которых заняла гибельная зависимость армии от выборных военных организаций, присвоивших себе право решения по всем вопросам военного дела… В стране нет власти, ибо органы ее на местах исчезли в первые дни революции… В стране нет суда… народности Российского государства предъявляют требования, далеко превышающие их действительные нужды…».
Далее идет призыв к правительству «немедля и решительно порвать со служением утопиям».
«Пусть в войсках будут восстановлены дисциплина и полнота власти командного состава… Пусть центральная власть, единая и сильная, покончит с системою безответственного хозяйничанья коллегиальных учреждений в области государственного управления… Пусть требования отдельных народностей введены будут в законные и справедливые пределы».
К резолюции принята поправка о том, что Учредительное собрание должно быть созвано в Москве. После этого оглашается резолюция по военному вопросу. В ней требуется:
«Полная отмена полковых комитетов, уничтожение института комиссаров на фронте, восстановление в его прежнем виде значения корпуса офицеров, пересмотр декларации прав солдата, возвращение начальникам дисциплинарной власти» и т. д.
В заключение собрание выбрало постоянное бюро по организации в дальнейшем общественных сил. Выборы произведены с таким расчетом, чтобы в постоянном бюро были представлены: Госдума, партия кадетов, промышленность, офицеры и организационный комитет. В него вошли Бердяев, Львов, Маклаков, Милюков, Родзянко, Струве, Третьяков, Трубецкой и другие.
На совете партии эсеров обсуждаются две резолюции, предложенные от большинства Розенблюмом и от меньшинства Штейнбергом. Резолюция большинства находит, что «революционная демократия правильно поступила, обратив силу своей власти против движения 3—5 июля», поддерживает вновь образованное правительство, утверждает, что «до настоящего времени оно не отступило… от программы 8 июля», и от лица партии оказывает ему полную поддержку. Затем резолюция гласит:
«В данный момент совет считает настоятельно необходимым:
1) отмену, при первой возможности, смертной казни и устранение административного произвола…
2) активную внешнюю политику, направленную к достижению мира на демократических началах;
3) немедленное издание и проведение в жизнь земельных законов, регулирующих социальные отношения в деревне в направлении программы партии».
Резолюция меньшинства резко критикует деятельность правительства во всех областях, призывает рабочую, крестьянскую и солдатскую демократию сплотиться вокруг Советов, чтобы
«систематическим организованным давлением на правительство противодействовать всем его контрреволюционным и антидемократическим действиям… Решение основных вопросов русской революции возможно лишь при существовании однородной власти, опирающейся на революционно-трудовые классы страны. Такой властью может быть только власть самой революционной демократии, ответственной перед Советом Р. и Кр. Д. и демократизированными органами местного самоуправления».
За резолюцию большинства голосовало 54, за резолюцию меньшинства — 35.
ЦК РСДРП (б) вынес следующую резолюцию:
«В связи с появившимися в печати сообщениями министерства юстиции об имеющихся у него сведениях относительно якобы причастности т. Ю. Б. Каменева к охранной полиции, ЦК РСДРП заявляет, что, выражая свое полное доверие т. Каменеву и рассматривая выдвигаемое против него обвинение как злостную клевету и продолжение давно начавшейся против РСДРП травли, ЦК протестует против опубликования жандармских показаний, никем не проверенных и направленных к дискредитированию товарища, десятилетиями работы доказавшего свою преданность пролетарскому делу, требует самого строгого расследования условий опубликования этих данных и настаивает на самом быстром ведении расследования, для чего ЦК командирует в комиссию по этому делу члена ЦК».
Общегородская конференция РСДРП (б) в Москве приняла резолюцию по поводу Московского совещания. Делегация от большевиков должна осудить контрреволюционность совещания и сразу же покинуть его. Также планируется массовая кампания митингов протеста против совещания и всеобщая стачка.
