О раздельном сборе и сжигании мусора и ошибках Смольного на пути «мусорных реформ» — Герой России
Ленинградская область на пороге «мусорных войн»: повсеместные протесты против свалок, незаконного сжигания мусора на несанкционированных свалках, расширения мусороперерабатывающего завода МПБО-2 в Янино, планов мусоросжигательных заводов в Петергофе и Ломоносове, мусорного полигона в Северной Самарке. Вопросы переработки и захоронения отходов стремительно политизируются.
Что мы должны понимать в проблеме обращения отходов, их переработке, сжигании, раздельном сборе, какие ошибки допускает Смольный, запуская «мусорную реформу» — на все эти вопросы ответил корреспонденту ИА Красная Весна Всеволод Леонидович Хмыров, председатель Санкт-Петербургской ассоциации рециклинга, в 2009–2011 гг. заместитель председателя жилищного комитета, начальник управления по обращению с отходами производства и потребления Санкт-Петербурга, в 2003–2009 гг. — глава Фрунзенского района Санкт-Петербурга. Советский и российский военачальник, командир подводной лодки К-241 Северного флота, контр-адмирал, Герой России. Кандидат технических наук.
ИА Красная Весна: Всеволод Леонидович, начнем с последних событий — протестов против мусороперерабатывающего завода МПБО-2 в Янино. Местные жители подписывают петиции, требуют закрыть завод совсем. Дело доходит до того, что люди предлагают городу забирать свой мусор и перерабатывать его в Петербурге. Предлагают перекопать дороги и не пускать на завод грузовики с отходами. Страсти накаляются. Напомню, по решению суда 29 января заводу дано 60 дней для того, чтобы очистить его внутреннюю территорию от отходов. 11 тыс. тонн мусора на заводе лежат и гниют. От него идет нестерпимый запах. Что вы об этом думаете?
Хмыров: У нас с Вами нет противников — мы все хотим, чтобы переработка отходов была безопасной, безвредной. Чтобы это негативно не сказывалось на наших детях и внуках.
Экологическое пространство Санкт-Петербурга и Ленинградской области — одно.
Запах, вонь от завода — это прямое нарушение технологических процессов на заводе, абсолютное разгильдяйство. Ничего не должно пахнуть!
История вопроса такова. Технология, которая сейчас применяется на мусороперерабатывающих заводах на Волхонке и Янино, была разработана еще при Советской власти. Это так называемая механо-биологическая переработка мусора.
При поступлении отходов на завод выделяется вторичное сырье, годное для утилизации. Это металлы, бумага, ветошь, полимеры. Оставшаяся органика должна закладываться в специальные вращающиеся барабаны. В этих барабанах особый штамм бактерий помогает переработать органические отходы в безопасный компост.
Остальные отходы, так называемые «хвосты», захораниваются на специальном полигоне. При технологии глубокой сортировки «хвосты» должны составлять не более 35%. При этом полигон Новоселки был структурным подразделением завода МПБО.
По проекту еще 70-х годов, была специальная пневматическая линия подачи отходов от метро «Ленинский проспект» до завода МПБО на Волхонке. Эти планы не были до конца внедрены: люди, которые их разрабатывали, по разным причинам отошли от этого вопроса, а новые были профессионально неподготовлены, некомпетентны.
Когда я руководил управлением по обращению с отходами производства и потребления Санкт-Петербурга, то на заводе в Янино и на Волхонке не было зловония. При соблюдении технологии, отходов на территории быть не может. То, что сегодня организуют на территории буферную — накопительную — зону, и она излучает зловоние — это разгильдяйство, если не сказать сильнее.
Не должен завод пахнуть! И куч на территории завода не должно быть! Чистое нарушение технологических процессов. А почему настолько грубо нарушается технология?
Причин две. Первая — некомпетентность руководства завода. Оно там слишком часто меняется.
Вторая — убыточные тарифы для МПБО. Как это произошло?
В 2017 году был закрыт для приема отходов полигон Новоселки, являвшийся объектом технологической цепочки, что поставило завод МПБО на грань рентабельности. Себестоимость захоронения «хвостов» после технологической обработки в Новоселках была низкой, так как полигон был структурным подразделением завода.
Сейчас стоимость на захоронение «хвостов» для МПБО высокая, это же всё сторонние организации, принадлежащие и расположенные в Ленинградской области и тариф которых не учитывает тарифа завода. Поэтому завод из-за кассового разрыва не нашел другого выхода, как складировать у себя на территории эти «хвосты». В год завод МПБО-2 по производительности может принимать 180 тысяч тонн отходов, 8% из этого идет на вторичную обработку, остальные 92% — после обеззараживания органики надо захоранивать на полигоне.
Поймите, мусороперерабатывающий завод — это коммерческая структура, обязанная приносить прибыль! Зарабатывать! Неважно, государственное это предприятие или частное.
А с другой стороны — это объект коммунального комплекса. И отличается тем, что работает по фиксированному тарифу. Потому что, если он начнет с нас брать рыночные деньги за мусор, обанкротимся мы, наши семьи.
Сейчас у завода явно убыточный тариф. Но завод нельзя закрыть, это не умно! Завод государственный именно потому, что работа объекта коммунального комплекса — государственная забота.
Сегодня создалась парадоксальная ситуация, что отправить «хвосты» на захоронение не на что и некуда. Мусорщики повсеместно задыхаются — некуда везти мусор. Отсюда — дерьмо на территориях не только завода, но и в населенных пунктах…
Назвать это «хвостами» тяжело. Что касается завода, то созданы незаконные залежи мусора, которые некуда вывезти. Решение суда, которое обязывает завод вывезти этот мусор, но при этом не обязывает полигоны принимать хвосты, очевидно, может быть не выполнено из-за экономики завода.
Нарушение технологического процесса обработки отходов на специализированном предприятии — это экологическое преступление.
Но это не только вина дирекции завода. Это и их беда.
ИА Красная Весна: Могло бы правительство города выделить дополнительное финансирование мусороперерабатывающему заводу, чтобы не повышать тарифы для населения?
Хмыров: Федеральным законодательством запрещено перекрестное финансирование, любые дотации. Предприятие обязано зарабатывать, а оно убыточно. Чтобы выйти из этой ситуации, город ежегодно увеличивает уставный капитал завода. Благодаря этому зарплату платят и кое-как концы с концами сводят. Это же тяжелейшая социально-экономическая и финансовая проблема.
ИА Красная Весна: Какой Вы видите выход из этой ситуации?
Хмыров: Только модернизация завода. Таких заводов у города два, но вторая площадка на Волхонке практически закрыта. Завод в Янино продолжает принимать отходы.
Я хочу сказать, что все эти крики: «Надо закрыть завод! Надо перекопать дороги!» — это все неумно, безответственно.
Вдумайтесь, Петербург ежедневно вывозит 2 500 тонн мусора. Если мы два дня не вывезем мусор, известная тема итальянской забастовки нам покажется детской игрой!
Кроме того, 180 тыс. тонн обеззараженных биологических отходов — это не шутки! Конечно, получаемый в результате переработки торф нельзя использовать, он вреден из-за примесей. Но важен и процесс обеззараживания!
ИА Красная Весна: Как Вы считаете, действительно ли завод МПБО-2 в Янино сможет принимать 900 тыс. тонн отходов, как записано в терсхеме? Напомню, территориальная схема обращения с отходами Санкт-Петербурга предусматривает, что завод в Янино должен увеличить прием с нынешних 70 тыс. тонн до 900 тыс. тонн отходов в год, почти в 12 раз больше. В марте 2019 года заместитель председателя комитета по благоустройству Санкт-Петербурга Кирилл Пащенко сообщил ТАСС, что ГУП «Завод МПБО-2» намерено вложить около 20 млрд рублей в расширение производственных мощностей каждого из двух перерабатывающих предприятий, в Янино и на Волхонке. Каждая из площадок будет принимать до 1 млн т отходов в год.
Хмыров: Я думаю, это больше мифы. Ничего не известно. За такими решениями всегда следует проектирование. В случае капитального ремонта или реконструкции завода, в соответствии с законом об экологической безопасности, будут общественные слушания, оценка воздействия на окружающую среду (ОВОС), изменение санитарно-защитной зоны и так далее. Поэтому жители рассказывают, что директор завода сомневается в возможности реконструкции предприятия.
Я имел честь разрабатывать технико-экономическое обоснование на увеличение мощности завода до 450 тыс. тонн, сейчас завод принимает 70 тыс. тонн отходов в год. 900 тыс. по нагрузке — это абсурд.
Но выход есть: технология обработки отходов должна быть оптимизирована. Объем «хвостов», обратного хода может быть значительно уменьшен. Переработка мусора может происходить с 10-процентными «хвостами». Но для нас это почти фантастика.
Насколько известно, есть политическая воля на такое решение проблемы с отходами. Поэтому и была начата «мусорная» реформа. Но мы видим провал в профессиональной реализации этой реформы. Отсутствие мозгового центра, некомпетентность среднего звена, задействованного в цепи обработки отходов.
Что касается завода, то мы наблюдаем чехарду в руководстве завода. Самое поразительное, что руководители предприятий не понимают, чем они владеют и чем они управляют.
ИА Красная Весна: Как же Вы предлагаете увеличить прием мусора в Янино, пусть даже не до 900, а до 450 тыс. тонн, если и при нынешних 70 тыс. тонн уже невозможно дышать рядом с заводом? Да еще указываете на некомпетентность исполнителей?
Хмыров: Вот поэтому мы должны заниматься этими вопросами вместе. Мы не можем и не должны такие вопросы решать на собраниях жителей. Это работа специалистов. Общественность, жители должны постоянно быть осведомлены, получать объективную и открытую информацию (кстати, таковы требования федерального закона об экологической безопасности) и принуждать органы государственной власти, муниципальные образования и управляющие компании работать вместе. Нельзя закрывать заводы, их надо открывать и строить.
ИА Красная Весна: Губернатор Ленинградской области Дрозденко заявил 18 февраля, что «правительство Ленинградской области не имеет планов расширять или увеличивать объемы МБПО-2 в Янино». Как Вы прокомментируете эти слова?
Хмыров: Думаю, что эта цитата не содержит той истинной мысли правительства области, которая направлена на консолидацию усилий в области обращения ТКО.
ИА Красная Весна: Значит, Вы не согласны с Территориальной схемой в части мусороперерабатывающего завода в Янино?
Хмыров: Дело не в Территориальной схеме. Территориальная схема не догма, ее можно и нужно корректировать. Я убежден, что помимо Янино и Волхонки, нам нужно еще как минимум три крупных предприятия. И еще архиважно создать новые объекты для размещения хвостов.
Считаю, что на всех крупных трассах на границах Санкт-Петербурга должны стоять объекты по обращению с отходами, станции для раздельного приема отходов. Это нужно, чтобы мы не загаживали свою природу. Жители должны иметь возможность сбрасывать свои отходы. Сейчас у нас на каждой границе между Ленинградской областью и городом — фронтовые действия: мусора — сколько хочешь, ответственного — нет.
ИА Красная Весна: Всеволод Леонидович, общество уверено, что мусор — это золотое дно, очень выгодное занятие. Может быть, частники смогут решить мусорную проблему?
Хмыров: Господин Медведев заявил, что все государственные мероприятия будут в ближайшие два года или акционированы, или приватизированы. Но вот будет ли приватизированное или акционированное предприятие эффективнее работать? Какое бы предприятие ни было бы по форме собственности, надо иметь сбалансированные тарифы для населения, их сильно не поднимешь. Это социальная проблема.
Когда Валентина Ивановна Матвиенко поставила меня на управление по обращению с отходами, то один из коммерсантов сказал мне: «Всеволод Леонидович, ты же на золоте сидишь!» Я взял его с собой на завод и говорю: «Ну-ка, покажи мне, где это золото?»
Продать можно только кондиционный товар. Дерьмо может стать золотом только в сказке.
ИА Красная Весна: А есть ли сейчас у нас деньги на строительство и модернизацию современных заводов? Это же наверняка дорого.
Хмыров: Да, некоторые ссылаются на нехватку денег. Хочу сказать, что никогда, даже в самые тяжелые годы, в девяностые, никогда не было такого, чтобы в России не было денег. Дело не в деньгах, дело в здравой политической воле и здравом практическом действии.
Все 20 лет моей управленческой деятельности я наблюдаю отсутствие здравого практического действия. Хотя политическая воля существует.
Наша проблема в том, что люди занимают государственные посты — и не понимают, чем они управляют! Отсутствуют подготовленные кадры.
Бизнесу в этой ситуации очень трудно: правила игры не известны, руководители и чиновники меняются как перчатки, «масла» в голове ни у кого нет. Это я ответственно говорю. И уже не один год. Пащенко (заместитель председателя Комитета по благоустройству Санкт-Петербурга — прим. ИА Красная Весна) — юрист по специальности. Я, к слову, тоже не заканчивал «мусорный факультет университета», когда управлял системой отходов города. Не беда, если руководитель юрист, но беда, если в системе нет специалистов! Беда для экологии и развития отрасли!
ИА Красная Весна: А почему бы не увозить отходы куда-нибудь подальше от Петербурга и густо заселенных районов области? Километров за 200?
Хмыров: Несмотря на огромные просторы Ленинградской области, территорий, на которых можно расположить полигон, с гулькин нос. Гарантированную подложку можно делать только на кембрийских глинах толщиной в десятки метров. Мест, геологически пригодных для таких объектов, очень мало у нас. «Хвосты» некуда захоранивать, хоть их 30%, хоть их 50%.
Основной вопрос экологии мусора: сколько «хвостов» и куда их везти — не решен.
ИА Красная Весна: Территориальная схема обращения с отходами не решает этот вопрос?
Хмыров: Предлагаемая Территориальная схема — это компиляция схемы санитарной очистки отходов, которую мы делали еще в 2009 году. Там ничего не поменялось ни с точки зрения идеологии, ни с точки зрения площадок в Ленинградской области.
Обращение с отходами — это тяжелейший социально-экономический и технологический процесс. Ни один человек, будь он хоть семи пядей во лбу, не способен решить. Нужна специальная рабочая группа. Речь идет о «межотраслевом» взаимодействии органов управления. Нам нужно создавать несуществующую отрасль.
Сегодня в Санкт-Петербурге и Ленинградской области вопросы отрасли разделены между различными вице-губернаторами. И не работает ничего. В других вопросах работает, а в этом — нет.
ИА Красная Весна: Как могут договориться губернаторы Санкт-Петербурга и Ленинградской области?
Хмыров: Если договорятся в деньгах, то договорятся и в остальном.
Думаю, что губернаторы договорятся о чем-нибудь на форуме «Экология большого города» в марте.
ИА Красная Весна: Всеволод Леонидович, Вы сказали, что везти «хвосты» некуда. Может быть, внедрить технологию сжигания мусора? Вы лично за или против мусоросжигания?
Хмыров: Я — категорически против. На дворе 21 век. Нужны цивилизованные технологии обработки ТКО. Я уверен, Ленинградская область не позволит размещать на своей территории мусоросжигательные заводы.
Мы не должны пойти по пути мусоросжигания, ибо мы не можем ответить на вопрос: зачем? Я говорю как человек, у которого здесь внуки живут и хочу, чтобы жили правнуки: я не могу допустить, чтобы город еще более ухудшил экологическую обстановку. Понимаете, прямое сжигание, — это не что иное, как путь к смерти.
Раньше я работал во власти, сейчас я представляю интересы бизнеса. Я готов продать, использовать отходы, капитализировать их, но не в ущерб своим детям и внукам, не в ущерб своему народу. Чтобы здесь жили наши правнуки, нельзя допустить сжигание отходов.
ИА Красная Весна: А как же мусоросжигательные заводы за границей? Говорят, есть такой в Вене, на берегу Дуная, с красивыми расписными трубами. Как это там допускают?
Хмыров: Я облазал различные котлы в Германии и Австрии. В Вене сжигают мусор. Есть там и диоксины, и фураны, всё там есть.
Вы знаете, что такое мифы? Безопасное сжигание — это миф. Чтобы венцы не протестовали, муниципалитет Вены пригласил архитектора города — сделать привлекательный дизайн.
Это старая котельная, которая раньше обеспечивала горячей водой и отоплением Вену, требовала капитального ремонта. Она сжигала уголь, стала сжигать отходы. Как мы знаем, сжигание угля — не самый экологически безопасный способ отопления и выработки электроэнергии.
Если внешне привлекательный объект по сжиганию отходов стоит в Вене на берегу Дуная, это еще не значит, что он не гадит. Это завод на 300 тыс. тонн отходов в год.
Что такое процесс сжигания? Это неуправляемый процесс окисления и генератор различных химических элементов очень высокого класса опасности. В топку попадает 300 тыс. тонн отходов. Вы добавляете на каждую молекулу углерода, который образуется из сгораемых отходов, две молекулы кислорода. В весовом объеме в атмосферу выбрасывается веществ гораздо больше, чем загрузили. В виде хвостов образуется опасная зола и пепел.
ИА Красная Весна: А что там вредного, в этих объемах?
Хмыров: Сжигание для уменьшения негативного воздействия на окружающую среду требует газоочистки. Система газоочистки стоит в три раза больше, чем само оборудование печи. На фильтрах оседает пепел, фильтры становятся отходом первого, наивысшего, класса опасности. Мусор, который мы загружаем в топку, имеет 4–5 класс опасности. На колосниках остается хвост в виде золы 2–3 класса опасности.
Куда они девают эти токсичные фильтры и золу? Они их, как правило, вывозят в Германию, в заброшенные угольные шахты.
Сколько стоит такое обслуживание? Каждый венец платит за услуги санитарной очистки города около 200 евро в месяц.
Мы сможем столько платить? Думаю, вопрос риторический.
В стране, где есть природный газ, совершенно правильно с точки зрения экологии, котельные переведены с угольного топлива на газ. Какая необходимость организовывать котельные на более опасном топливе, каким являются ТКО? Ваш покорный слуга категорически убежден в недопустимости прямого сжигания отходов ни в Санкт-Петербурге, ни в области.
Вспомните историю с Красным Бором, где на месте полигона опасных отходов хотели строить завод по сжиганию этих опасных отходов. Уже было потрачено почти 1,5 млрд рублей на этот завод. Ваш покорный слуга был один из тех экспертов, которые это остановили. Несмотря на 1,5 млрд рублей.
ИА Красная Весна: Я слышала мнение экспертов, которые считают, что мусоросжигание приведет к роковому росту онкологических заболеваний.
Хмыров: Я тоже уверен в этом. Я обеспокоен тем, что сегодня Санкт-Петербург уже занимает в России лидирующее место по онкологическим заболеваниям, в том числе среди детей. Считается, что прямой зависимости между загрязнением атмосферы Санкт-Петербурга и онкологией не существует. Парадоксально, что эту позицию имеют медики!
Вы думаете, что сжигание — дешевая модель?! Да нет ничего более дорогого, чем сжигание, потому что впоследствии придется вложиться в спасение людей, в медицину.
У Европы земли мало, наша Ленинградская область — это Австрия или две Дании. Поэтому у них полигонов нет. Однако Европе уже не наплевать на вред сжигания, им деваться было некуда. Рост онкологических заболеваний они компенсируют высококлассной медициной.
ИА Красная Весна: Как Вы думаете, может раздельный сбор мусора решить проблему его переработки, улучшить экологическое состояние нашей природы? Действительно ли это панацея, как говорят экологи?
Хмыров: Что такое раздельный сбор как явление по обращению с отходами? Раздельный сбор мусора не что иное, как первоначальное технологическое звено в цепи обращения с отходами. Первоначальное звено!
Кстати, раздельный сбор может быть с привлечением населения или без привлечения населения.
Раздельный сбор отходов населением впрямую невыгоден, он дотируется во всей Европе. К сожалению, даже после того как европейцы отходы разложили в различные емкости, выясняется, что всё-таки около 10% в каждой — примесь. Кто-то бросил ошибочно стаканчик не в тот контейнер, бумагу…
Контейнеры с разделенными отходами от населения поступают на высокоэффективные сортировочные комплексы, где сортируются. Это второе звено в технологической цепочке.
Сортировка — убыточное звено априори. В зависимости от дотаций, колебаний рынка, качества раздельного сбора, сортировка будет или сильно убыточной, или на грани рентабельности. Из-за энергоемкости, человеческого фактора, аренды земли. Убыточность сортировки надо компенсировать, за это кто-то должен платить, понимаете?
Полученная после сортировки товарная масса идет на утилизацию.
Если вы создали рядом предприятие, которое тут же изготавливает вату, или плавит алюминий, или стеклянный завод что-то делает из бутылок, то продажа вторсырья приносит компании даже некоторую прибыль.
Всё оставшееся после сортировки должно собираться и утилизироваться. В Европе, чтобы сократить расходы, применяют сжигание! Всё, что не отобрали, всё в печь. Опять — после раздельного сбора — пришли к сжиганию.
ИА Красная Весна: Может быть, хотя бы стеклянные бутылки использовать не один раз?
Хмыров: Стеклянные заводы грязное стекло не берут. Их надо мыть.
Я, когда стал начальником управления, поехал на «Балтику», на «Хайнекен» и предложил им свои бутылки собирать и снова пускать в оборот. Они мне ответили: «Чтобы бутылку сделать оборотной, я должен заплатить полтора рубля: нужно ее собрать, забрать из торговой точки, привезти, промыть. А купить на стекольном заводе мне нужно только полрубля».
К тому же заводы каждые полгода меняют дизайн бутылки — это же маркетинг!
ИА Красная Весна: А если сделать залоговую цену на бутылку, скажем, 10 рублей? Тогда бы они не валялись по лесам и дворам. А сейчас она стоит 2 рубля.
Хмыров: По залоговой цене на бутылку можно посчитать легко. Каждая бутылка весит, скажем, полкило. Сейчас принес 10 кило стекла — получил 20 рублей. Этого не хватает даже на буханку хлеба, ни один бомж этим заниматься не будет. При залоговой цене в 10 рублей сдавать бутылки будет выгодно.
Но что происходит дальше при такой высокой залоговой цене? Директор стекольного завода встает перед дилеммой: то ли ему продать по 50 копеек бутылку на пивзавод, то ли сдать в ближайший магазин за 10 рублей? Как думаете, что он выберет?
ИА Красная Весна: А что Вы думаете про так называемое РДФ-топливо?
Хмыров: Использование РДФ-топлива (Refuse Derived Fuel, — топливо, которое состоит из оставшихся после сортировки отходов, предназначено для получения энергии — прим. ИА Красная Весна) — тоже сжигание, надо понимать четко. Коммунальные отходы — это энергоемкий продукт. Следовательно, оттуда можно извлечь энергию. Если хорошо отсортировать энергоемкую часть отходов, то можно обеспечить энергетику, например, самого мусороперерабатывающего завода. Зачем наш завод МПБО-2 забирает 4 МВт электричества из сетей?
Можно было бы отобрать топливо из отходов и получать энергию хотя бы для своих нужд. Но тут мы можем столкнуться с тем, что в топку попадут вредные отходы, будет как в Вене: всё в топку. Со всеми негативными последствиями.
Нужно решить задачу качественной сортировки отходов. Использовать РДФ-топливо таким образом, чтобы минимизировать негативное экологическое воздействие на жителей. Для этого наука должна работать.
Еще хочу добавить. Первое. Когда что-то неладное происходит с мусором — это уже политика, это сложнейшая социально-экономическая и политическая проблема.
И второе. Я три года специально занимался отходами при прямой поддержке губернатора Матвиенко, и ничего прогрессивного не удалось сделать на практике. Всё ушло в подготовку законодательной и нормативной базы, в бумагу. И сейчас я вижу: всё продолжает вращаться вокруг нормативной базы, ничего не изменилось за 20 лет.
Я продолжаю заниматься этой темой как общественник, я за это деньги не получаю. Мне просто за державу обидно.
Мой жизненный принцип — делай что должно, а там будь что будет!
