Городская дума Петербурга требует роспуска Государственной думы
23 июля «Новая жизнь» пишет:
«Командированная в Кронштадт правительственная комиссия для расследования событий 3–5 июля и выяснения их виновников была принуждена вернуться обратно в Петроград: комиссию стали встречать свистками, протестами и затем даже угрозами, и о работе не могло быть и речи».
«Рабочий и солдат» печатает сообщение по поводу прокурорского расследования событий 3–5 июля», в котором называет его новым делом Дрейфуса.
«Известия» печатают резолюцию Петроградской городской думы о Государственной думе.
«18 июля 1917 г. в частном совещании третьеиюньской Государственной думы был открыт недопустимый и злостный поход против представительных и полномочных органов революционной демократии».
Далее выражается решительный протест против этого и говорится:
«Всякое противопоставление Советам новых городских демократических самоуправлений является явно контрреволюционным».
«Известия» печатают шесть резолюций крупных организаций и трех районных Советов с требованием роспуска Государственной думы и Государственного Совета и резкими протестами по поводу их контрреволюционной деятельности.
На заседании Петросовета Скобелев делает доклад по вопросу о кризисе власти, о переговорах, заседаниях и пр. Церетели говорит, что они с Керенским пришли к заключению, что ему необходимо работать в Советах. Говорит о важности программы 8 июля:
«Наша задача — воссоздать армию, но нельзя ее спасти и оздоровить только репрессиями, необходимо обратить внимание на армейские комитеты… Вы, товарищи, облекли власть неограниченными полномочиями, но демократия должна быть сильной, чтобы власть, опираясь на нее, выполнила свою задачу… До тех пор, пока власть осуществляет общенародные цели страны, мы должны оказать ей полную поддержку… И если бы интересы страны были нарушены коалицией, наш долг отозвать наших товарищей из правительства».
После доклада принимается резолюция, объявляющая главными задачами Временного правительства оборону страны и борьбу с контрреволюцией, при недопустимости ущемления органов революционной демократии и гонений на целые политические течения.
С утра в Таврическом дворце проходили совещания фракций. Все они обсуждают вопрос о составе правительства и о тех предложениях, которые сделал Керенский представителям демократических партий. Последние сведения, рисующие крайне тяжелое положение российских войск, вызванное продолжающимся продвижением австро-германцев на Юго-Западном фронте, создали тяжелое настроение среди членов Исполкома. Фракции продолжают заседать всю ночь на 24 июля.
Деникин пишет по поводу разворачивавшегося в эти дни конфликта Корнилова и Керенского:
«…Возник первый конфликт между генералом Корниловым и Керенским. Считая, что назначение высшего командного состава должно принадлежать исключительно Верховному главнокомандующему, генерал Корнилов назначил главнокомандующим Юго-Западным фронтом генерала Валуева. Валуев уже прибыл в штаб фронта, чтобы принять командование, когда из Петрограда была получена телеграмма, что преемником Корнилова назначается один из новых фаворитов "революционной демократии" генерал Черемисов».
«Тогда Корнилов немедленно телеграфировал Временному правительству, что если назначение Черемисова не будет отменено, то он отказывается от должности Верховного командующего».
«На обе свои телеграммы Корнилов получил днем 20 июля, довольно уклончивый ответ от Временного правительства. Все условия принимались«принципиально», а для разрешения вопроса о Черемисове посылался к Корнилову военный комиссар Филоненко — специальный тип революционного карьериста. Корнилов вторично категорически ответил, что до получения определенного ответа о Черемисове он поста не примет и не уедет из района штаба Юго-Западного фронта. Эта телеграмма была получена в самый разгар правительственного кризиса, 21 и 22 июля».
«Необходимость скорейшего ответа главнокомандующему, о которой упоминал Некрасов в заседании 21 июля, оказала известное влияние на ускорение разрешения кризиса. Тем временем Филоненко успел, однако, приехать в штаб Юго-Западного фронта (22 июля) и договориться с Корниловым (ночью 23 июля). Предметом обсуждения был не только вопрос о Черемисове, решенный в смысле оставления его в должности главнокомандующего, но и некоторые пункты условий Корнилова, возбуждавшие сомнения правительства. Сюда относился вопрос, как понимать „ответственность“ Корнилова „перед совестью и народом“, что некоторыми толковалось как стремление к неограниченной власти. Генерал Корнилов ответил, что он разумел здесь ответственность перед Временным правительством, облеченным доверием народа (очевидно, в противоположность ответственности перед самочинными комитетами, претендовавшими быть истинными выразителями воли народа). Другой спорный вопрос — о пределах и способах применения дисциплинарной власти командным составом, на восстановлении которой генерал Корнилов настаивал в своих требованиях 16 июля, — решено было разработать подробнее в скорейшем времени. После этого обсуждения, в полночь на 24 июля, генерал Корнилов окончательно принял должность главнокомандующего и тотчас же, в сопровождении Филоненко, выехал из Бердичева в ставку. Версия А. Ф. Керенского относительно этого примирения была сообщена тогда же от „бюро печати“ при Временном правительстве в следующих выражениях: „Сообщение некоторых газет, будто условия, поставленные генералом Корниловым Временному правительству, целиком последним приняты, не соответствует действительности, но, во всяком случае…соглашение между Временным правительством и генералом Корниловым достигнуто“».
«Достигнутое» таким образом „соглашение“ заключало в себе, очевидно, столько недоговоренного, что во всякую минуту, при дальнейшей разработке спорных вопросов о дисциплине, а также о распространении смертной казни на тыл, конфликт мог открыться снова. Самолюбия были формально удовлетворены, но напряженность отношений и взаимная подозрительность остались. При ревнивом отношении обеих сторон, Керенского и Корнилова, к своей власти и при принципиально различном понимании задач этой власти конфликт с этих пор носился в воздухе и, рано или поздно, должен был разразиться. Весь политический смысл событий следующего месяца по принятии Корниловым должности Верховного главнокомандующего (24 июля — 25 августа) сводился к постепенному выявлению этого скрытого конфликта».
Состоялось общегородское делегатское собрание союза металлистов Петербурга. Вынесена резолюция протеста против ареста Луначарского и Троцкого. Шляпников делает доклад по поводу переговоров о тарифе: общество заводчиков и фабрикантов на ставки, предложенные междуведомственным совещанием, не согласилось, и всякие переговоры прекратились.
Собрание вынесло резолюцию, где оно еще раз обращается к правительству. 26 июля назначено опять делегатское собрание для окончательного назначения срока забастовки.
В Москве открылся 9-й съезд партии кадетов. Присутствуют 250 делегатов. Князь Долгоруков сообщил, что, ввиду правительственного кризиса, почти весь ЦК партии должен находиться в Петрограде, из-за этого съезду придется переехать в Петроград. Съезд постановил переехать.
Открылась Московская Общегородская конференция фабрично-заводских комитетов. Присутствует 682 представителя с решающим голосом и около 360 с совещательным голосом. Заслушиваются доклады о рабочей секции Всероссийского Съезда Советов и о Всероссийской конференции профсоюзов.
Делегатское собрание союза металлистов в Москве вынесло резолюцию протеста против введения смертной казни и против закрытия рабочих газет интернационалистского направления.
Газета «Рабочий и солдат», пришедшая на замену запрещенной «Правде», в первом номере пишет:
«Наша газета выходит в тяжелые для партии дни, в дни, когда наши организации подвергаются разгрому, газеты наши закрываются, наши вожди шельмуются предателями, изменниками и провокаторами, члены пашей партии преследуются… Победа контрреволюции не прочна и мимолетна… Под диктовку кадет составляется список членов правительства…»
«Гонимые рабочие, разрушенные организации, обойденные крестьяне, арестуемые солдаты и матросы, оклеветанные и оболганные вожди партии и, наряду с этим, торжествующие, клевещущие, обнаглевшие контрреволюционеры, все это под флагом „спасения“ революции — вот до чего довели нас партии с-р. и меньшевиков».
