«Наивно принимать «судебные дела» министерства за «реальные судебные дела»
26 июля Временное правительство постановило отпустить 2 млн 500 тысяч рублей на расходы по подготовке судов, нужных для эвакуации Петрограда.
В целях агитации открылась специальная трехдневная продажа облигаций Займа Свободы.
На заседании Бюро ВЦИК заслушан ряд докладов о работах отделов. Намечена посылка в местные Советы писем об отчислении ими 20% своих средств в пользу ВЦИК. Постановлено временно приостановить субсидирование местных Советов, и еще решен ряд мелких вопросов.
«Известия» печатают пять резолюций крупных собраний и организаций с требованием роспуска Госдумы и Госсовета.
Общегородское делегатское собрание металлистов приняло резолюцию: ввиду тяжелого положения страны согласиться на предложенные министерством труда тарифные нормы, но считать их временными. Предложить министру в срочном порядке разработать прожиточный минимум для чернорабочих металлообрабатывающей промышленности. Собрание считает, что ряд революционных мероприятий (государственный контроль, заключение мира и пр.) будут осуществлены «лишь при новом подъеме революции, которая передаст власть рабочему классу и идущим с ним революционным слоям мелкой буржуазии».
Открылся полулегальный 6-й съезд РСДРП (большевиков). Присутствуют 175 делегатов от 176 750 членов партии, из них с решающими голосами 157 человек. Кроме того, 110 делегатов с совещательным голосом от ряда партийных организаций, таких как фракция ВЦИК.
В объявлении о созыве съезда не было указано место его проведения. Ольминский, член бюро ЦК РСДРП (б), вспоминал, что съезд заседал то на Выборгской стороне, то за Невской заставой, постоянно меняя квартиры заседаний. Угроза ареста все время висела над ним, были приняты все меры предосторожности.
Анкеты заполнили 171 человек, причем из них отбывали тюремное заключение 110 человек в течение (суммарно) 245 лет, на каторге были 10 человек в течение 41 года, на поселении 24 человека в течение 73 лет, всего были в ссылке 55 человек в течение 127 лет, всего подвергались аресту 150 человек — 549 раз, всего были эмигрантами 27 человек в течение 89 лет.
Руководил съездом де-факто Ленин, чьи статьи легли в основу принятых собравшимися решений.
Оглашается ряд приветствий, в том числе от 21 арестованного солдата и офицеров. Артем приветствует съезд от Ростовской конференции большевиков. Свердлов оглашает регламенты, которые и принимаются. Он же делает доклад от организационного бюро.
«На апрельской конференции было решено объединиться со всеми с.-д., которые на деле порвали с меньшевиками-оборонцами… Вопрос об объединении оставлен до партийного съезда. На настоящем съезде присутствуют и большевики, и междурайонцы. С приездом т. т. Троцкого, Луначарского, Чудновского было образовано Организационное Бюро по созыву съезда из пяти человек (трех от большевиков и двух от междурайонцев)… Тов. Троцкий уже до съезда вошел в редакцию нашего органа, но заключение в тюрьме помешало его фактическому участию в редакции… Только благодаря энергии Выборгского красного района удалось осуществить созыв съезда здесь, в Петербурге».
Затем съезд принимает приветствие «т.т. Ленину, Троцкому, Зиновьеву, Луначарскому, Каменеву, Коллонтай и всем остальным арестованным и преследуемым товарищам».
«Верьте, товарищи, что сотни тысяч пролетарских сердец бьются в унисон с вашими, верьте, что взоры всего революционного пролетариата обращены на вас. Посылая вам привет, съезд выражает свою глубокую уверенность, что близок час, когда идеи, за которые вы боролись и страдаете, воплотятся в жизнь, и вы, их носители, войдете в родную семью революционной демократии».
Троцкий из Крестов пишет письмо министру юстиции.
«Рабочий и солдат» печатает ответ Ленина по поводу привлечения к суду «за измену и организацию вооруженного восстания» его и других большевиков.
«…В министерской газете «Дело народа» 21 вскоре после 4 июля было признано как факт, что большевики 2 июля в гренадерском полку выступали, агитировали против выступления. Имел ли право прокурор умолчать об этом документе? Имел ли он основания скинуть со счета показание такого свидетеля?
А это показание устанавливает тот первостепенной важности факт, что движение нарастало стихийно и что большевики старались не ускорить, а отсрочить выступление.
Далее. Та же газета напечатала еще более важный документ, именно текст воззвания, подписанного ЦК нашей партии и составленного 3 июля ночью. Это воззвание было составлено и сдано в набор уже после того, как движение, вопреки нашим усилиям сдержать или, вернее, регулировать его, перелилось через край, — после того, как выступление уже стало фактом…
Можно ли себе представить более смехотворное обвинение в «организации вооруженного восстания», как обвинение организации, в ночь на 4-ое, т. е. в ночь перед решающим днем, выпустившей воззвание о «мирном и организованном выступлении»?
Далее. Прокурор умалчивает о том, что 4-го ночью ЦК нашей партии составил воззвание о прекращении демонстрации и напечатал это воззвание в «Правде», которую именно в эту ночь разгромил отряд контрреволюционных войск…
Но, конечно, главное не в частностях, а в общей картине, в общем значении 4 июля. Об этом хотя бы, только подумать, прокурор обнаружил полную неспособность.
Мы имеем, прежде всего, по этому вопросу ценнейшее показание в печати, сделанное ярым врагом большевизма, обливающим нас целым дождем ругательств и выражений ненависти, корреспондентом министерской «Рабочей газеты»…
Первая половина переживаний состоит в том, что автор пробует защищать министров в бушующей толпе. Его подвергают оскорблениям, насилию, наконец, личному задержанию. Автор выслушивает возгласы и лозунги, до последней степени возбужденные, из коих он в особенности запомнил: «Смерть Керенскому» (за то, что он перешел к наступлению, «уложил 40 000 человек» и т. д.).
Вторая половина переживаний автора, давшая его делу «благоприятный», как он выражается, оборот, начинается с того момента, когда бушующая толпа приводит его «на суд» в дом Кшесинской. Там автора сейчас же отпускают на свободу.
…Ругань не меняет фактов, которые, и в изложении самого бешеного врага большевиков, говорят, свидетельствуют, что возбужденные массы доходили до лозунга «смерть Керенскому», а организация большевиков придала движению в общем и целом лозунг: «Вся власть Советам», что организация большевиков имела одна только моральный авторитет перед массой, побуждая ее отказываться от насилий…
Наша партия исполнила свой безусловный долг, идя вместе с справедливо возмущенными массами 4 июля и стараясь внести в их движение, в их выступление возможно более мирный и организованный характер. Ибо 4 июля еще возможен был мирный переход власти к Советам, еще возможно было мирное развитие вперед русской революции…
Поучительно во всяком случае отметить, что одной из первых буржуазных, бешено ненавидящих большевизм газет, которая дала сообщение о стрельбе 4 июля, была вечерняя «Биржевка» 25 от того же числа. И как раз из сообщения этой газеты вытекает, что стрельбу начали не демонстранты, что первые выстрелы были против демонстрантов! Разумеется, «республиканский» прокурор «социалистического» министерства предпочел умолчать об этом свидетельском показании «Биржевки»…
Кто попытается исторически оценить 3 и 4 июля, тот не сможет закрыть глаз на полнейшую однородность этого движения с движением 20 и 21 апреля. В обоих случаях стихийный взрыв возмущения масс. В обоих случаях выход вооруженных масс на улицу. В обоих случаях перестрелка между манифестантами и контрманифестантами, при известном (приблизительно одинаковом) числе жертв с обеих сторон. В обоих случаях вспышка крайнего обострения в борьбе между революционными массами и контрреволюционными элементами, буржуазией, при устранении на время с поля действия средних, промежуточных, склонных к соглашательству элементов…
Различие между обоими движениями в том, что второе гораздо острее первого, и в том, что партии эсеров и меньшевиков, нейтральные 20−21 апреля, запутались с тех пор в своей зависимости от контрреволюционных кадетов (чрез коалиционное министерство и чрез политику наступления) и оказались поэтому 3 и 4 июля на стороне контрреволюции…
Теперь военная, а следовательно, и государственная власть фактически уже перешла в руки контрреволюции, представляемой кадетами и поддерживаемой эсерами и меньшевиками. Теперь мирное развитие революции в России уже невозможно, и вопрос историей поставлен так: либо полная победа контрреволюции, либо новая революция».
Там же Ленин пишет об обвинениях большевиков в шпионаже:
«Но я, кажется, все-таки побил рекорд по части преследования интернационализма, ибо меня в обеих воюющих коалициях преследовали как шпиона: в Австрии жандарм, в России — кадеты, Алексинский и К°.
Неверно, что в моем освобождении из тюрьмы в Австрии сыграл роль Ганецкий. Роль сыграл Виктор Адлер, стыдивший австрийские власти. Роль сыграли поляки, коим стыдно было, что в польской стране возможен такой гнусный арест русского революционера.
Гнусная ложь, что я состоял в сношениях с Парвусом, ездил в лагеря и т. п. Ничего подобного не было и быть не могло. Парвус в нашей газете «Социал-демократ» был назван после первых же номеров парвусовского журнала «Колокол» — ренегатом, немецким Плехановым. Парвус такой же социал-шовинист на стороне Германии, как Плеханов социал-шовинист на стороне России. Как революционные интернационалисты мы ни с немецкими, ни с русскими, ни с украинскими социал-шовинистами («Союз освобождения Украины») не имели и не могли иметь ничего общего.
Штейнберг — член эмигрантского комитета в Стокгольме. Я первый раз видел его в Стокгольме. Штейнберг около 20 апреля или попозже приезжал в Питер и, помнится, хлопотал о субсидии эмигрантскому обществу. Проверить это прокурору совсем легко, если бы было желание проверять.
Прокурор играет на том, что Парвус связан с Ганецким, а Ганецкий связан с Лениным! Но это прямо мошеннический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких.
Ганецкий как торговец служил у Парвуса или торговал вместе. Но целый ряд русских эмигрантов, назвавших себя в печати, служили в предприятиях и учреждениях Парвуса.
Прокурор играет на том, что коммерческая переписка могла прикрывать сношения шпионского характера. Интересно, скольких членов партии к.-д., меньшевиков и эсеров пришлось бы обвинить по этому великолепному рецепту за коммерческую переписку!
Но если прокурор имеет в руках ряд телеграмм Ганецкого к Суменсон (эти телеграммы уже напечатаны), если прокурор знает, в каком банке, сколько и когда было денег у Суменсон (а прокурор печатает пару цифр этого рода), то отчего бы прокурору не привлечь к участию в следствии 2−3 конторских или торговых служащих? Ведь они бы в два дня дали ему полную выписку из всех торговых книг и из книг банков?
Едва ли в чем еще так наглядно обнаружился характер этого «дела Бейлиса», как в том, что прокурор приводит лишь отрывочные цифры: Суменсон за полгода сняла со своего текущего счета 750 000 руб., у нее осталось 180 000 руб!!! Если уже печатать цифры, отчего же не печатать полностью: когда именно, от кого именно Суменсон получала деньги «за полгода» и кому платила? Когда именно и какие именно партии товара получались?
Чего же легче, как такие полные цифры собрать? Это в 2−3 дня можно и должно было сделать! Это вскрыло бы весь круг коммерческих дел Ганецкого и Суменсон! Это не оставило бы места темным намекам, коими прокурор оперирует!..
Было бы, конечно, величайшей наивностью принимать «судебные дела», поднятые министерством Церетели, Керенского и К° против большевиков, за действительные судебные дела. Это была бы совершенно непростительная конституционная иллюзия…
«Дело» Чернова 29 быстро начинает просвещать и отсталых, т. е. подтверждать правильность этого нашего взгляда. А за Черновым «Речь» травит уже и Церетели как «лицемера» и «циммервальдиста». Теперь и слепые увидят, и камни заговорят.
Контрреволюция сплачивается. Кадеты — вот ее основа. Штаб и военные начальники, Керенский в их руках, черносотенные газеты к их услугам — таковы союзники буржуазной контрреволюции».
На съезде кадетов заслушаны доклады по церковному и экономическому вопросам. На вечернем заседании приняты программные тезисы по вопросу об организации армии. Затем шли прения по докладу об экономическом положении.
