Пропаганда виляет реальностью: политолог об издержках «постправды»
В эпоху «постправды» искусственные конструкты способны на постоянной основе подменять собой реальность, заявил политолог Дмитрий Евстафьев 28 августа в эфире радиостанции «Вести.fm».
Искусственные конструкты — это «народные» герои, создаваемые СМИ по заказу их хозяев. По мнению Евстафьева, сильные мира сего систематически конструировали удобную им реальность и прежде — по крайней мере, с тех пор, как появились первые печатные СМИ.
Однако раньше эти конструкты могли заслонять действительность лишь на некоторое время. Теперь же, как считает политолог, они способны надолго, если не навсегда, затмевать собой реальное положение дел.
Отметим, что термин «постправда» (англ. post-truth) придумал блогер Дэвид Робертс в 2010 году, хотя проблема истинности применительно к СМИ поднималась с самого начала 1970-х гг. «Постправда» порождает определенный тип политической и информационной культуры. В этой культуре пропагандистские тезисы продолжают повторяться, даже будучи многократно опровергнутыми.
Более того, некоторые социологи считают, что «постправда» обессмысливает саму процедуру опровержения. По их же мнению, продукты масс-медиа вообще нельзя оценивать в категориях правды и лжи, поскольку они относятся к исходным фактам, как промышленное изделие — к сырью, из которого оно произведено.
Отметим также, что постмодернистская философия оперирует не объективными фактами, а их «тенями». Французский мыслитель Жан Бодрийяр называл эти «тени» симулякрами (фр. simulacre). Он актуализировал свою теорию в сочинении «Войны в заливе не было». Рассуждая о том, как СМИ освещали американское вторжение на территорию Ирака, Бодрийяр приходит к выводу, что мы никогда не узнаем правду об операции «Буря в пустыне» (американо-иракский конфликт 1991 года — прим. ИА Красная Весна).
У Жиля Делёза и Феликса Гваттари, которые вместо «симулякра» говорили о «концепте», это понятие трактуется вразрез с классическим определением. Их «концепты», в отличие от общепринятых, не организуют наше мышление и никак не соотносятся с вещами, событиями или явлениями. Конечная цель этих философов — чистая виртуальность, где «знаки», «идеи» и «образы» будут не проистекать из реальности, а самопорождаться в языковых играх.
Евстафьев прав, что пропагандистские конструкты в наше время обладают куда большей силой, чем ожидалось в прошлом веке. Масс-медийные «средства доставки» таких конструктов настолько усовершенствовались, что те уже состязаются с реальностью на «стайерских» дистанциях. Если классическая философия сталкивала идеальное и материальное, то сейчас впору говорить о противоречии между реальностью и виртуальностью как таковыми.
В прошлом идеалисты вполне могли спорить с материалистами, не опасаясь покинуть пределы реального. В самом деле, любую фантазию, сколь бы отвлеченной она не была, всегда можно свести к ее материальной подоснове.
Что же касается симулякров по Бодрийяру и «концептов» по Делёзу-Гваттари, то они уже не оставят шансов на свидание с действительностью. Поэтому долг всякого ответственного интеллектуала — вступить в борьбу за ускользающую реальность с теми, кто хочет ввергнуть миллиарды «лишних людей» в новую «Матрицу». Главный же ресурс в этой борьбе — правильные имена для фактов, событий и явлений.
