Политолог отождествил собственника и гражданина
«Демократию собственности» противопоставил «демократии потребления» политолог Дмитрий Евстафьев 24 февраля в эфире радиостанции «Вести.fm».
Евстафьев подчеркнул, что субъектами подлинной демократии могут быть только «ответственные граждане», они же — собственники. «Собственность — это ответственность, а демократия — это система, объединяющая людей, которые осознают свою ответственность», — заявил он.
Очевидно, политолог имел в виду частную собственность. Чтобы пробудить в себе гражданина, человек должен, по версии Евстафьева, сначала принять ответственность хотя бы за «квартиру, пекарню или токарный станок», права на обладание которыми он добился сам. Если же кто-то получает эти или другие материальные блага от государства, то чувство ответственности размывается, уступая место потребительскому инстинкту, считает Евстафьев.
Евстафьев предположил, что именно на этом инстинкте сыграли архитекторы «демократии потребления», которая предполагает не ответственных граждан, а любителей «хлеба и зрелищ». К подлинной же демократии «объем личного потребления не имеет никакого отношения», полагает эксперт.
По Евстафьеву, потребительская псевдодемократия, будучи лишь незначительной «флуктуацией» в новейшей истории Запада, «рассосется» в самом ближайшем будущем. Политолог уверен, что европейские государства вскоре уже попросту не смогут обеспечивать миллионы людей, живущих на потребительские кредиты.
Отметим, в защиту «собственнической» демократии чаще высказываются представители либерал-фашистского лагеря. В частности, сторонницей «ктиторократии» — власти «ответственных собственников» — является скандально известная журналистка Юлия Латынина.
Она не только порицает «социальное иждивенчество», но и покушается на всеобщее избирательное право. По версии Латыниной, оно должно остаться «только за собственниками и налогоплательщиками», то есть за теми, кто хотя бы «на копейку больше платит налогов, нежели получает пособий».
Читайте также: Латынина и иже с нею: либеральный фашизм как он есть
Отметим также, мысль о взаимосвязи между собственностью и гражданственностью глубоко укоренена в западноевропейской философии, особенно в англосаксонской мысли XVII–XVIII веков. «Первый, кто расчистил участок земли и сказал: «это мое“, стал подлинным основателем гражданского общества», — писал Джон Локк, один из либеральных теоретиков того времени.
Вплоть до второй половины XIX века «власть собственников» в большинстве буржуазно-демократических стран была закреплена в законе. Право избирать и быть избранными имели только граждане с доходом не ниже установленной нормы.
Отменить имущественный ценз на выборах в парламент впервые предложили левеллеры («уравнители») во время Английской революции 1640-х гг. Реального упразднения этих ограничений англичанам удалось добиться только в 1884–1885 гг. Первым государством, где избирательными правами пользовались все взрослые мужчины независимо от дохода, считается Первая Французская республика 1792–1795 гг.
Читайте также: Эксперт о демократии по существу: сменяемость власти — не самоцель
Евстафьев прав в том, что потребительство, возведенное в принцип, исключает гражданственность и неразрывно связанную с ней ответственность. Однако он ошибается, когда отождествляет ответственного гражданина и собственника.
В самом деле, римское, а вслед за ним и западноевропейское право определяло собственность как jus utendi et abutendi re sua, то есть право употреблять вещь и злоупотреблять ею вплоть до полного уничтожения. Очевидно, возможность добровольно и безнаказанно сжечь или разрушить свой дом или завод не имеет ничего общего с ответственностью за вверенное собственнику имущество.
Более того, построения Евстафьева опасно граничат с либеральным концептом «ктиторократии», которая, будучи воплощена на практике, предполагает откат к худшим практикам имущественной дискриминации на выборах.
Наконец, идея представительной демократии полностью раскрывается лишь по ту сторону всех имущественных электоральных органичений. В частности, по мнению Карла Маркса, «человек объявляет частную собственность упраздненной в политическом отношении, как только он упраздняет имущественный ценз для активного и пассивного избирательного права». Основоположник марксизма неспроста отождествлял всеобщее избирательное право с «политической эмансипацией», которая должна стать прологом к «человеческой эмансипации», то есть к полному освобождению гражданина от навязанных ему отношений собственности.
