Если Россия выйдет из войны — это будет концом демократии для всего мира
30 марта на Всероссийском совещании Советов рабочих и солдатских депутатов продолжалось обсуждение вопроса о войне. Делегат с фронта Скачков призывает представителей армии присоединиться к резолюции Исполкома:
«[Но только с внесением в нее] маленького изменения: нужно резче подчеркнуть необходимость борьбы, не только защиты, обороны, но и борьбы... нужно подчеркнуть резче, что наша борьба не только защитная, но что возможно и нападение не только по форме, но и непосредственное нападение, ибо, если пролетариат германский не скинет повязки с глаз, то во имя мира всего мира, во имя торжества пролетариата, мы принуждены будем довести войну до сокрушения династии Гогенцоллернов, гегемонии Пруссии и военной ее касты».
Еще более радикальную позицию занимает делегат от Исполкома и от Совета солдатских и матросских депутатов Муанзунской позиции. От имени этих организаций он категорически требует продолжения войны до тех пор, пока германские народы не сбросят с себя ига Вильгельма или Вильгельм, потерпев поражение, не запросит мира на условиях, которые определит Российское Учредительное Собрание совместно с союзниками.
Представитель иркутского гарнизона также заявил, что «свобода и революция будут защищены только наступлением и активной обороной».
Капитан флота Акимов заявляет, что армия громко кричит:
«Никаких аннексий, никаких контрибуций нам не нужно, никакая контрреволюция нашей юной свободе не страшна, потому что ее, как верный часовой, охраняет многомиллионный солдат-гражданин. Но армия еще громче кричит: „нашей юной долгожданной свободе угрожает внешний враг“. Пока братски протянутая рука висит в воздухе, „мы будем всеми силами защищать нашу честь и нашу дорогую свободу“».
Представитель союза офицеров-республиканцев уверен, что «наша российская великая революция является прологом революции всей Европы и, может быть, революции всего мира», и высказывается за резолюцию Исполкома, так как «резолюция эта — тот путь, который поведет к свободе не только нашу страну, но и все страны, и явится тем факелом, который зажжет революцию, но всей Европе, по всему миру, результатом которой будет обновленная земля».
Представитель Иркутского Совета рабочих депутатов в своей речи возражает тем, которые говорят: «Мы сначала разобьем, а потом принесем свободу всем народам»:
«Если говорить о свободе народов, то нужно говорить и о почетном мире для всех народов. Наше отношение к войне должно исходить из интернациональной точки зрения, но не из точки зрения устройства своего собственного государства и заключения почетного мира для себя. Иначе мы будем кривить душой, говоря, что несем свободу народам… Русское Правительство заявляет: ни захватов, ни контрибуций, а война идет, мира еще нет. Логически рассуждая, выходит, что мы просто находимся на службе у английской и французской буржуазии. Что касается русской буржуазии, то она старается посеять раздоры между рабочими и солдатами, внушая последним мысль, что нельзя требовать восьмичасового рабочего дня, раз солдаты в окопах сидят по 24 часа, и увеличения заработной платы, раз они в лучшем экономическом положении, чем солдаты. Она хочет посеять раздор, чтобы в скрытом или нескрытом виде, опираясь на союзные договоры, продолжать политику захватов, надеясь на то, что, внеся раздоры в нашу среду, можно будет устроить контрреволюцию, и что ее идея захвата, аннексии, восторжествует».
Делегат с фронта Остромоухов в начале рассказывает о тех переживаниях, которые были у солдат на фронте в дореволюционное время. Солдаты в окопах прислушивались к речам, которые произносили в Государственной думе Чхеидзе, Скобелев и Керенский, потому что они всегда стояли за то, что война — это зло народов, и никогда не говорили «война до победного конца». Солдаты обрадовались перевороту и готовы защищать свободу, но они все-таки хотят конца войны.
Другой делегат, Ром, отмечает, что ни один солдат с фронта не высказывается за немедленное заключение мира, и предлагает принять резолюцию Исполкома с поправкой, указывающей на то, что «под обороной страны подразумевается не только сидение в окопах, но, если того потребуют обстоятельства, и наступление».
Церетели в своем заключительном слове остановился на основном аргументе, который был выдвинут против резолюции Исполкома. Этот основной аргумент противников резолюции Исполкома Церетели формулировал так:
«Наше Временное правительство объявило об отказе от аннексий и контрибуций, наше Временное правительство, быть может, пойдет на переговоры с союзниками для разработки общего соглашения, но еще не наступил тот момент, чтобы все союзники сообща предложили такую платформу мира, чтобы Германия дала на это свой ответ, и вот говорят: пока не наступил такой момент, пока не только Россия, но и все союзники не приняли таких условий, мы не можем рассматривать войну, которую ведет теперь Россия, как дело демократии, как дело революционной России».
Церетели считает, что «в тех пределах, которые нам доступны внутри России, мы главное уже сделали: мы устами Временного Революционного правительства заявляем, что Россия от захватных планов отказывается, мы и дальше будем исполнять этот долг. <…> Единственная из воюющих стран, Россия сумела выдвинуть ту платформу, которую мы отстаивали, — платформу отказа от контрибуции, отказа от захватов. Это — поворотный момент, это — сдвиг во всей мировой войне. Если в такой момент страна, которая первая сознала это, первая начала этот поворот, пала бы под ударами врага, то не значило бы это, что демократия пала под ударами империализма?».
На вечернем заседании Каменев от имени Центрального Комитета большевиков и группы интернационалистов партии эсеров предложил Совещанию принять следующую резолюцию:
«Настоящая война возникла на почве империалистических (завоевательных) стремлений господствующих классов всех стран, направленных к захвату новых земель и подчинению мелких и отсталых государств. Каждый лишний день войны обогащает финансовую промышленную буржуазию и разоряет и истощает силы пролетариата и крестьянства всех воюющих стран. В России же затягивание войны, кроме того, создает грозную опасность для упрочения завоеваний революции и для. доведения ее до конца. Необходимо, чтобы этой ненужной для народов войне волею народов был положен конец.
Поэтому революционные силы России (пролетариат и армия) ставят своею неотложною задачей скорейшее прекращение войны на основе мира без аннексий, контрибуций, с предоставлением каждому народу права на самоопределение. С этой целью российская революционная демократия немедленно должна обратиться к народам всех воюющих стран с призывом восстать против их угнетателей, виновников братоубийственной бойни. Тогда российская революция, найдя свой отклик на Западе, расчистит путь для всеобщего мира. Первым шагом Советов на этом пути был принятый на собрании 14 марта Совета Р. н С. Д. манифест к народам всего мира.
Необходимо продолжать дальнейшую работу по упрочению международных связей в целях прекращения войны. В частности, необходим созыв в ближайшем времени Международного Социалистического Съезда, с другой стороны, на очередь встает необходимость заставить Российское Временное Правительстве не только отказаться от всяких завоевательных планов, но немедленно открыто сформулировать волю народов России, то есть предложить всем воюющим мир без аннексий и контрибуций, с правом народов на самоопределение.
Только ликвидация всей внешней политики царизма и империалистической буржуазии вместе с ликвидацией международных тайных договоров и действительный переход власти в руки пролетариата и революционной демократии знаменовал бы изменение империалистического характера войны со стороны России и тем самым — в случае отказа какой-либо стороны от мира — заставило бы восставший народ взять в свои руки войну, как войну за свободу народов в союзе с пролетариатом Западной Европы. Вплоть же до этого момента, мы, отвергая дезорганизацию армии и считая необходимым сохранение ее мощи как оплота против контр-революции, призываем всех солдат и рабочих остаться на своих постах и соблюдать полную организованность».
Церетели не согласен с этой резолюцией.
Далее вносится великое множество поправок, но по результатам последовательных голосований все они отвергаются, за исключением одной, в которой слова «крушение фронта» предлагалось заменить на «крушение армии».
Далее следуют заявления по мотивам голосования.
После заявлений по мотивам голосования ставится на голосование вопрос о том, какую резолюцию положить в основание: резолюцию Церетели или же резолюцию Каменева. Происходит баллотировка. За резолюцию Церетели подано 325 голосов, за резолюцию Каменева — 57 голосов, воздержалось 20 делегатов.
После перерыва с докладом по вопросу об отношении к Временному правительству выступает Стеклов. Он свой доклад начинает с указания, что «на политику Совета по вопросу об отношении к Правительству раздаются нарекания с двух сторон: с одной стороны, упрекают Совет и его Исполком не только в том, что они недостаточно энергично отстаивают перед Временным правительством требования революционного народа, но даже в том, что Совет допустил самое образование этого Временного правительства и не постарался так или иначе сам стать на его место; с другой стороны, Совет упрекают как раз в противоположном: в попытках не только выдать свое мнение за мнение всей страны и оказать давление на Правительство в желательном для Совета направлении, но даже и установить в стране двоевластие…
В первые два-три смутные дня, когда революционные силы Петрограда, рассеянные по отдельным районам, постепенно стягивались к Думе и постепенно группировались вокруг Совета рабочих депутатов, с одной стороны, и вокруг Временного комитета Государственной думы с другой, ни буржуазия, ни Совет как-то не мыслили о создании правительства, а старались группироваться и собрать все силы, которые притекали с разных сторон. Когда же через два-три дня начало ясно определяться, что восстание, несомненно, победоносно, то перед Временным думским комитетом и Советом Раб. Деп. на сцену выплыл вопрос об образовании Временного правительства, но уже не в форме теоретической, абстрактной, а в совершенно определенных конкретных очертаниях».
Стеклов подчеркивает, что вопрос о захвате власти Советом не возник по двум причинам: первая причина (о ней упоминалось) заключалась в том, что в момент, когда намечалось соглашение между Советом и Временным Комитетом Госдумы, было совсем еще неясно, восторжествует ли революция не только в форме революционно-демократической, но даже в форме умеренно-буржуазной; вторая причина заключалась в том, что в момент соглашения давление Совета на либеральную буржуазию было настолько серьезно, что программа Совета принималась ею, как нечто неизбежное, непререкаемое, и потому у Совета не было психологических причин стать на ее место; кроме того, представители Совета прекрасно отдавали себе отчет в том, что проведение той же самой программы Советом наткнется на колоссальное сопротивление со стороны буржуазных и консервативных элементов.
Что же касается вопроса об участии демократии в составе правительства, то Исполком этот вопрос большинством голосов решил отрицательно, так как он не считал возможным взять на себя ответственность за проведение в жизнь программы и особенно за ведение войны и ведение переговоров с империалистическими правительствами. Другое дело — поддержка правительства, постольку-поскольку оно выполняет свои обязательства.
В настоящее время различные реакционные и буржуазные газеты ведут кампанию клеветы и инсинуацию против Совета. Главным лозунгом этой кампании является «двоевластие». Те, кто говорит о двоевластии, об опасности его для свободы, все время стоят на такой позиции: существует всеми признанная власть, Временное правительство, но наряду с нею существует и другая власть, признанная только частью населения: Совет.
«[Но] что такое двоевластие? Ведь это есть не что иное, как одновременное существование двух политических сил, претендующих на одинаковую власть не только по существу, но и по форме. Как известно, Совет не издает законов так, как Временное правительство. Он не созывает Учредительного Собрания, как это собирается сделать Временное правительство. Никакого двоевластия нет, а есть только воздействие революционной демократии на буржуазное правительство для того, чтобы заставить его считаться с требованиями революционного народа. С точки зрении юридической едва ли Совет молено обвинять в двоевластии. Фактически нередко обстоит дело таким образом, что само Временное правительство обращается к Совету с просьбой разделить с ним власть.
И если даже при царском режиме царское правительство было принуждено поддаваться давлению тех или других общественных сил, ибо никакой строй иначе не мыслим — это основной социологический закон, — то было бы скандально, если бы Временное правительство, существующее к тому же при нашей поддержке и выдвинутое процессом свержения самодержавия, если бы оно позволило себе говорить о двоевластии, то есть о том, что революционный народ, который произвел революцию и ему дает возможность существовать, хочет проявить свою волю и обеспечить свое влияние».
После доклада Стеклова заседание закрылось.
Вышедшая в «Правде» 30 марта статья, посвященная экономике и хозяйству России, отмечает полную дезорганизацию производства и транспорта, отсутствие топлива и сырья. Начинают останавливаться заводы.
Ситуация в действующей армии продолжает оставаться устойчиво неопределенной и тревожной.
30 марта генерал Алексеев издал приказ о введении в действие «Временного положения об организации чинов действующей армии и флота». В нем подробно регламентировались цели, порядок образования и функции армейских и флотских организаций.
В ряду задач войсковых организаций Алексеев поставил на первое место «усиление боевой мощи армии и флота с целью доведения войны до победного конца».
«Положение» предусматривало создание целой системы комитетов: ротных, полковых, дивизионных, армейских, а также корпусных, фронтовых, общеармейских съездов и центрального совета при Ставке. Комитеты были выборными организациями, но формировались недемократическим путем.
Из компетенции армейских организаций полностью исключалась такая важнейшая сторона жизни вооруженных сил, как боевая деятельность, а также обучение частей. Комитетам рекомендовалось заниматься поддержанием дисциплины, бороться с дезертирством, осведомлять командование частей о причинах недовольства солдат, следить за правильностью хозяйственного снабжения и очередностью отпусков, способствовать просвещению военнослужащих. В итоге, армейские организации должны были стать придатками командования. Их подчиненная, служебная роль еще больше подчеркивалась взаимоотношениями, которые, согласно «Положению», устанавливались между комитетами и командирами. Командир части мог созвать заседание комитета по своей инициативе. Комитет и его члены докладывали командиру о всех предпринимаемых шагах. Постановления комитета, имевшие значение для всей части, нуждались в санкции командира и им же объявлялись в приказе. Напротив, деятельность командования протекала фактически бесконтрольно. Самое большее, что мог сделать комитет в случае расхождений с командиром, это апеллировать в вышестоящую организацию. Комитет не имел права приостановить выполнение распоряжений командира даже при явных злоупотреблениях последнего.
30 марта в письме военному министру А. Гучкову генерал Алексеев сообщил, что командующий Северным фронтом генерал Рузский заявил «о необходимости отказаться в ближайшие месяцы от выполнения наступательных операций и сосредоточить все усилия на подготовке к упорной обороне». Переход к обороне генерал Рузский мотивировал расстройством продовольственных, вещевых и артиллерийских запасов и ненадежностью укомплектований. Генерал Алексеев далее сообщил, что за активные наступательные действия летом высказались командующие Западным и Юго-Западным фронтами. В заключение генерал Алексеев сделал вывод:
«Как ни тяжело наше положение, нам нужно начать весеннюю кампанию наступлением, что отвечает и настойчивым желаниям союзников».
В тот же день на Северном фронте, на 12-м и 13-м участках Баусского шоссе и на участке 2-го Рижского стрелкового полка произошло братание русских и немецких солдат.
30 марта министр иностранных дел Австро-Венгрии Чернин вручил императору Карлу записку, в которой подчеркнул, что под влиянием русской революции положение Австро-Венгрии чрезвычайно ухудшилось, неизбежна революция:
«Если монархи центральных держав не в состоянии заключить мир в ближайшие месяцы, то народы сделают это сами — через головы монархов», — писал Чернин.
В газете «Копейка» от 30 марта пишут о правительственном «Займе свободы»:
«Временным правительством утвержден новый «заем свободы» в 3 миллиарда рублей.
Чтобы понять важность всякого займа в настоящее время нам нужно, во-первых, не слушать фантастических рассуждений людей «не от мира сего», т. е. «большевиков», а во-вторых, иметь в виду следующее:
Старое, бездарное правительство ничего не делало для того, чтобы хоть немного поддержать курс рубля.
Несмотря на яркие, красивые плакаты и аршинные объявления рубль летел вниз, как камень. Теперь союзники нас поддерживают. Мы им нужны. И они дадут нам денег сколько нужно.
А кончится война, они скажут:
— Долг платежом красен! Гоните денежки!
И если мы не заплатим — опишут нас как несостоятельного должника. Опишут наши реки, опишут наши леса, наши промыслы, железные дороги. Мы хотели освободиться от Германии, а сами лезем в рабство к другим.
Мы тонем. И спасительным кругом является сейчас хорошо проведенный заем. Он нас на сушу не вытащит. Это верно. Даст только выплыть на поверхность. Но и это хорошо. Новый заем должен быть займом свободной, сознательной России.
Это уже не уступка, а долг. Святой, великий долг перед освобожденной родиной. Его должен выполнить каждый, у кого есть хоть какие-нибудь сбережения. А в особенности его должны выполнить те, которым война не война, а мать родная.
Помните граждане! Вы несете свои деньги для скорейшего окончания новой войны, войны за общую свободу и восстановления прав человека!»
Русские политэмигранты, возвращающиеся в Россию, тем временем доехали до Швеции.
30 марта Ленин посылает Ганецкому телеграмму из Засница (Германия):
«Мы приезжаем сегодня 6 часов Треллеборг [город в Швеции]»
Приезд в Швецию описывает Карл Радек:
«В Треллеборге мы произвели потрясающее впечатление. Ганецкий заказал для всех нас ужин, которому предшествовали по шведскому обычаю закуски. Наша голытьба, которая в Швейцарии привыкла считать селедку обедом, увидев громадный стол, заставленный бесконечным количеством закусок, набросилась как саранча и вычистила все до конца к неслыханному удивлению кельнеров, которые до этого времени привыкли видеть за закусочным столом только цивилизованных людей.
Владимир Ильич ничего не ел. Он выматывал душу из Ганецкого, пытаясь от него узнать про русскую революцию все... что Ганецкому было неизвестно».
Справка ИА REGNUM :
Юрий Стеклов — революционер, большевик, историк. Активно печатался в социалистических газетах. Помогал социал-демократической фракции в Государственной думе III и IV созывов. После февраля был избран в Исполком Петроградского Совета и редактором его «Известий». Осуществлял связь Совета с Временным правительством.
