Глава правительства России ушел в отставку
7 июля Временное правительство, ввиду подачи заявлений (2 июля) о сложении с себя звания членов правительства и освобождении от занимаемых должностей министров: Мануйлова (народное просвещение), Некрасова (путей сообщения), Шингарева (финансов), Переверзева (юстиции), Шаховского (государственного призрения) и управляющего министерством торговли и промышленности Степанова, — постановило освободить их с 3 июля 1917 года. При этом признать, что правительство сохраняет в своем настоящем составе всю полноту принадлежащей ему власти.
Немедленно, по восстановлении в Петрограде порядка и обеспечении безопасности населения, приступить к разрешению вопроса о пополнении состава Временного правительства. Временное заведование делами по управлению министерств возложить на соответствующих товарищей министров.
На совещании правительства министрами-социалистами была предложена новая программа кабинета, которая оказалась неприемлемой для министра-председателя князя Львова, который тут же заявил о своем желании уйти в отставку.
Временное правительство заслушало сообщение министра-председателя Львова о сложении им с себя обязанностей и о поручении им исполнения обязанностей министра внутренних дел товарищу министра Щепкину. Правительство постановило принять это к сведению.
Львов обратился с письмом к Временному правительству, в котором называет неприемлемые для него пункты новой программы:
«Немедленное провозглашение республиканского правления, являющееся узурпацией верховных прав Учредительного собрания… Таким же вторжением в права Учредительного собрания является проведение намеченной аграрной программы… Далее идут роспуск. Г. Думы и Г. Совета и некоторые второстепенные пункты той же программы, имеющие меньшее значение, но носящие, однако, характер выбрасывания массам, во имя демагогии и удовлетворения их требований мелкого самолюбия, государственных, моральных ценностей.
Земельные законы, внесенные министром земледелия на утверждение Временного правительства, неприемлемы для меня не только по их содержанию, но и по существу всей заключающейся в них политики. Они не только не борются с захватными стремлениями… но как бы оправдывают гибельные, происходящие по всей России самочинные захваты…»
Терещенко и Некрасов заявили представителям печати, что все члены Временного правительства были чрезвычайно недовольны опубликованием материалов по делу Ленина. Говоря о причинах отставки Переверзева, министры указали, что правительство ставило в вину бывшему министру юстиции его неумелые и неудачные действия в деле выселения обитателей особняка Кшесинской и дачи Дурново.
Временное правительство постановило: все воинские части, принимавшие участие в вооруженном мятеже 3, 4 и 5 июля 1917 г. в Петрограде и его окрестностях, расформировать и личный состав их распределить по усмотрению военного и морского министра.
Временное правительство постановило, по представлению министерства юстиции, считать члена Особого Совещания для изготовления проекта положения о выборах в Учредительное собрание, члена партии большевиков (по записям в протоколах правительства, на самом деле он был членом польской Социал-демократической партии) Козловского утратившим звание члена названного совещания.
Временное правительство решило издать следующее постановление:
«1) все дело расследования организации вооруженного выступления в Петрограде 3—5 июля 1917 года против государственной власти сосредоточить в руках прокурора Петроградской судебной палаты;
2) обязать все правительственные и общественные учреждения, равно как должностных и частных лиц, в распоряжении которых окажутся имеющиеся по этому делу сведения и материалы, немедленно доставить их прокурору Петроградской судебной палаты;
3) на сопряженные с производством расследования по означенному делу расходы ассигновать в распоряжение прокурора Петроградской судебной палаты пятьдесят тысяч рублей».
Издан приказ Керенского армии и флоту, опубликованный 8 июня:
«С начала революции в Кронштадте и некоторых судах Балтийского флота… появились люди, призывающие к действиям, угрожающим революции и безопасности родины… Кронштадт и некоторые корабли, во главе с «Республикой» и «Петропавловском»… вынесли резолюцию против наступления…
Во время беспорядков в Петрограде, когда, по требованию Временного правительства в согласии с Исполкомом Советов, для их усмирения были вызваны суда флота… враги революции… воспрепятствовали посылке в Петроград этих судов… побудили команды к самочинным действиям — смене генерального комиссара Онипко, постановлению об аресте помощника морского министра Дударева и предъявлению ряда требований к ЦИК».
Далее говорится, что правительство постановило немедленно арестовать вожаков Балтийского флота и прибывшую от них делегацию.
«1. ЦК Балтийского флота немедленно распустить, переизбрав его вновь.
2. Объявить всем командам и судам Балтфлота, что я призываю их немедленно изъять из своей среды подозрительных лиц, призывающих к неповиновению Временному правительству и агитирующих против наступления, предоставив их для следствия и суда в Петроград.
3. Командам Кронштадта и линейным кораблям «Петропавловск», «Республика» и «Слава»… приказываю в 24 часа арестовать зачинщиков и прислать их для следствия и суда в Петроград, а также принести заверение в полном подчинении Временному правительству. Объявляю командам Кронштадта и этих кораблей, что, в случае неисполнения настоящего моего приказа, они будут объявлены изменниками родины и революции, и против них будут приняты самые решительные меры».
«Речь» пишет: в министерство народного просвещения передан на рассмотрение законопроект об автономии средней школы, выработанный государственным комитетом по народному образованию. Министерство нашло этот законопроект неприемлемым.
Временный Комитет Государственной думы вынес постановление, где «полагает юридически недопустимым и политически пагубным свое устранение от участия в образовании нового Временного правительства».
На соединенном заседании ВЦИК и ИК ВСКД присутствуют представители армии, прибывшей в Петроград. Чхеидзе и Авксентьев приветствуют их, последний говорит:
«Вы пришли сюда для возобновления порядка. Мы знаем, что вы не пойдете ни на какие провокации».
Демидов, представитель 5-й армии, член армейского комитета солдатских депутатов, отвечает на приветствия, в резкой форме осуждает выступавших, призывает к наступлению на немцев и говорит:
«Необходимо изолировать демократию и русскую свободу от всего злого и убрать весь нежелательный элемент, — вот требование армии».
Виленкин, комиссар Совета и товарищ председателя армейского комитета:
«Мы знали, что свобода в верных руках, но было ясно, что голос солдата слышен здесь очень мало. Приходилось тратить время в качестве пожарных команд на тушение местных пожаров… Мы здесь не как жандармы, но как часовые. Пришли и сказали: доведите Россию до Учредительного собрания — обещаем доверие и поддержку… Призываем восставших отправиться сражаться на фронт. Выражаем преданность политике ВЦИК».
Скобелев выражает восторг перед приехавшими на помощь правительству войсками и говорит:
«Отныне здесь тыл должен последовать вашему примеру и научиться у вас, как нужно проводить принципы демократии».
После этого принята резолюция:
«Обсудив вопрос об аресте центрального Исполкома Балтийского флота и выражая глубокое сожаление по поводу случившегося ареста моряков Балтийского флота, делегированных для переговоров с ЦИК, ЦИК обращает далее внимание на то, что при аресте матросов Балтийского флота не были соблюдены условия, установленные соглашениями ЦИК с Временным правительством, именно приказ об аресте не был подписан делегатами ЦИК Советов.
Объединенное заседание центральных комитетов постановляет: а) обратиться к Временному правительству с срочным запросом о причинах ареста делегации Балтийского флота; б) признать необходимым в случае, если причиной ареста действительно является постановление ЦК Балтфлота, связанное с юзограммой товарища морского министра Дударева, — немедленное освобождение делегатов; в) срочно отправить в Гельсингфорс делегацию ЦИК; г) предложить Временному правительству образовать комиссию для обследования обстоятельств ареста гельсингфорсской делегации».
Фракция социал-демократов большевиков Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, обсудив приказ Временного правительства об аресте Ленина, Зиновьева и др., вынесла резолюцию:
«Признавая, что приказ Временного правительства об аресте т.т. Ленина, Зиновьева и Каменева вызван исключительно стремлением обезглавить левое крыло революции; что этот приказ, таким образом, является началом расправы со стороны правящих партий с их левыми политическими противниками; что такая расправа на деле выгодна только контрреволюции, — фракция большевиков Петроградского Совета раб. и солд. деп. предлагает Исполнительному Комитету выразить против этого глубоко реакционного шага самый резкий протест и добиваться его отмены.
Вместе с тем фракция заявляет, что целиком солидаризуется со всеми политическими выступлениями т.т. Ленина, Зиновьева и Каменева в деле руководства стихийным движением Петроградского гарнизона и рабочих в целях превращения его в организованную мирную демонстрацию. В движении 3—4 июля фракция принимала такое же участие, как и вышеназванные товарищи, а потому, если по отношению к ним применяются репрессивные меры, то они в одинаковой степени должны быть применены и ко всей нашей фракции».
Следуют подписи 170 депутатов.
Арестована вся делегация Балтийского флота в Петрограде.
По постановлению Временного правительства командующий флотом Балтийского моря контр-адмирал Вердеревский отрешен от должности и арестован по обвинению в неповиновении и сопротивлении приказаниям правительства и государственной измене.
«Известия» пишут:
«Из действующей армии вчера прибыли некоторые части 14-й кавалерийской дивизии, в пути находятся еще около 15 эшелонов кавалерии. Поздно вечером во многих частях города начиналась стрельба. В 12 часов ночи из здания Биржи были обстреляны части Венденского полка, проходившие по Биржевому мосту; они ответили стрельбой. В это время провокационная стрельба поднялась на Миллионной улице, на Исаакиевской площади, на Васильевском острове, в Адмиралтейском районе. Около двух часов ночи стрельба стихла. В полках в течение ночи дежурили члены ротных и полковых комитетов и комиссары Исполкома. Гарнизон сохранял спокойствие».
Около двух часов дня Керенский, прямо после заседания правительства, спешно выехал на Западный фронт.
Корнилов принял командование всем Юго-Западным фронтом и как главнокомандующий послал правительству телеграмму. Указывая на беспорядочное бегство отступающих войск, он говорит:
«Армия обезумевших темных людей, не ограждавшихся властью от систематического развращения и разложения, потерявших чувство человеческого достоинства, бежит. На полях, которых нельзя назвать полями сражений, царят сплошной ужас, позор и срам, которых русская армия еще не знала с самого начала своего существования. Это бедствие… или будет снято революционным правительством, или, если оно не сумеет этого сделать, неизбежным ходом истории будут выдвинуты другие люди…
Я, генерал Корнилов… требую немедленного прекращения наступления на всех фронтах… Необходимо немедленно… введение смертной казни и учреждение полевых судов на театре военных действий…
Я заявляю, что если правительство не утвердит предлагаемых мною мер, то я, генерал Корнилов, самовольно слагаю с себя полномочия главнокомандующего…»
В этой же телеграмме стояла приписка комиссара Юго-Западного фронта Савинкова:
«Я, со своей стороны, вполне разделяю мнение генерала Корнилова и поддерживаю высказанное им от слова до слова».
Милюков так комментирует это письмо:
«Этот документ рисует также и круг влияний, которым подчинился Корнилов, — не столько при выборе цели — этот выбор, конечно, должен был быть ему подсказан верным глазом солдата, — сколько при ее формулировке и при выборе средств для ее осуществления. Одно из этих влияний, открытое, характеризуется именем Савинкова.
За Савинковым стоял другой комиссар нового типа, более неустойчивый и импульсивный Филоненко. Иного рода влияние, скрытое, но еще более сильное, принадлежало некоему Завойко, который импонировал Корнилову своим несомненным умом и своими сомнительными финансовыми связями. В скромной роли «ординарца» Корнилова он сумел быстро овладеть его доверием и сделаться для него необходимым советником. По признанию самого Корнилова, он прибегал к помощи Завойко для составления своих заявлений, когда «требовался особенно сильный художественный стиль».
Корнилов не договаривает только, что влияние Завойко распространялось не на один «стиль», но и на самое содержание политических документов, выпускавшихся Корниловым. Завойко сделался, таким образом, буквально «правой рукой» Корнилова. Он дополнял недостававшие Корнилову свойства. Его перу, вероятно, принадлежит и только что приведенная телеграмма — как и многие последующие.
Нужно сделать только одну оговорку. Разумеется, мысли, развиваемые в этих телеграммах, не принадлежали исключительно ни генералу Корнилову, ни г. Завойко. Они составляли общее достояние военной среды, имевшей возможность близко наблюдать факты и подготовленной самой своей профессией к правильному пониманию их значения и к выбору надлежащих средств, чтобы с ними бороться. Политикам оставалось воспользоваться плодами этой военной экспертизы для скорейшего проведения в жизнь неотложных мер, ими рекомендованных».
Открылось очередное заседание Петроградской городской думы. Делаются внеочередные заявления, где указывается на избиения граждан, которые происходят во всех частях города. Ярушицкий (меньшевик) сообщает, что над отдельными гражданами, если они по внешнему виду похожи на рабочих или подозреваются в принадлежности к большевикам, висит угроза быть жестоко избитыми.
Другие гласные, выступавшие по этому поводу, отметили, что весьма интеллигентные люди ведут ультраантисемитскую агитацию. Выбирается комиссия для выработки воззвания о прекращении этих явлений.
Дума переходит к прениям по докладу председателя Городской Управы Громана. Тыркова (кадет) критикует действия Управы во всех отраслях и поддерживает нападки на нее буржуазной печати. Громан в ответной речи указывает, что «под прикрытием всех красных жестов в сторону свободной торговли и крокодиловых слез за бедного потребителя» лежит незнание фактов и т. п.
В Кронштадте газета «Пролетарское дело» (от 13 июля) печатает рассказ машиниста Фадеева и одного матроса об аресте их в Петрограде:
«7 июля в 9 часов утра мы отправлялись в свои части г. Кронштадта. Но вдруг мы были арестованы конвоем юнкеров и препровождены в штаб округа. Когда мы подошли к штабу, то нас остановили, и в это время другой конвой провел около 10 арестованных, которые все были избиты, по лицу каждого из них струилась кровь, у кого из ушей, у кого из носа… Нас посадили в камеру, где сидела делегация Балтийского флота… Часов в 6 вечера нас перевели в подвал штаба округа…
В 5 ч. утра привели к нам в камеру 5 рабочих, юнкера, и казаки тут же начали избивать их прикладами, говоря: «Вот вам большевизм, вот вам земля…» Потом нас отправили за Нарвскую заставу на гауптвахту 2-го комендантского управления… Мы пробыли там две ночи… В продолжение этих двух ночей приходили закрытые автомобили и увозили арестованных неизвестно куда».
Выборгский районный Совет вынес резолюцию, требующую перехода всей власти к Советам. На этом же собрании принято воззвание по поводу кампании клеветы, которую предприняли контрреволюционеры и их помощники по поводу июльских дней.
Общее собрание завода Лангезинген (1200 чел.), приступая к работам, приняло резолюцию по текущему моменту. 10 000 чернорабочих Путиловского завода вынесли резолюцию, что «нет возможности существовать на 6 р. 20 коп. в день» и вместе с увеличением платы до 10 руб. в день требуют «обуздать хищные аппетиты кровопийц, мародеров, торгующих всем необходимым для существования.:.»
В Минске открылся съезд «Белорусской социалистической громады».
Заседание Совета профсоюзов совместно с представителями профсоюзов приняло резолюцию, говорящую о наступательном движении контрреволюции. Кроме того, единогласно 254 голосами присутствующих при 4 воздержавшихся принята следующая резолюция:
«1) Собрание с негодованием протестует против гнусной клеветы, распространяемой контрреволюционными газетами, по почину Алексинского и Бурцева, против заслуженных вождей рабочего класса Ленина, Троцкого, Каменева, Зиновьева и др. Собрание видит в этом поход, направленный против всего рабочего класса и его организаций. Оно призывает всех рабочих заклеймить презренных клеветников, которые в своем озлоблении осмеливаются направить это орудие злостной клеветы и против Максима Горького, гордости русской литературы и непреклонного защитника трудящихся масс.
2) Собрание протестует против фактической приостановки выхода рабочей газеты «Правда», обслуживающей нужды сотен тысяч рабочих, и обращается к Исполнительному Комитету С. Р. и С. Д. с призывом принять немедленно меры к обеспечению выхода этой газеты.
3) Высказываясь категорически против каких бы то ни было ограничений свободы печати, собрание полагает, что единственным средством, которое имеется в распоряжении рабочих организаций для борьбы против контрреволюционной агитации таких органов, как «Маленькая газета» и «Живое слово», является последовательный их бойкот, неуклонно проводимый на всех митингах и собраниях, на фабриках и заводах, и вообще всюду, где собираются рабочие массы».
