Либо будет контроль над правительством, либо полномасштабный кризис

19 апреля в Петербурге, Москве и других городах начались выступления за и против ноты Милюкова союзным державам от 18 апреля.

Нота Милюкова произвела эффект разорвавшейся бомбы. Ираклий Церетели так описывает момент ее получения:

«19 апреля кн. Львов прислал в Таврический дворец на мое имя долгожданное сообщение о посылке ноты. Я получил пакет в присутствии Чхеидзе, Скобелева, Дана и некоторых других членов Исполнительного Комитета и прочитал вслух текст, который нас ошеломил своим содержанием. <…>

Чтобы понять впечатление, которое произвела на нас эта нота, надо представить себе атмосферу революционной России в эту эпоху и ту кампанию, которую вела советская демократия. Во всех наших обращениях к социалистическим партиям всего мира, в нашей прессе, в наших резолюциях и речах, обращенных к населению и армии, мы постоянно подчеркивали, что заявление Временного правительства от 27 марта является первым с начала мировой войны актом, которым одна из воюющих стран отказалась от всяких империалистических целей. Мы не уставали подчеркивать, что общественное мнение союзных демократических стран должно поддержать этот почин, чтобы добиться такого же отказа от империалистических целей со стороны своих правительств и выработать новую общесоюзную платформу общедемократического мира. Именно по этим соображениям настаивали мы на превращении заявления 27 марта в официальную ноту.

Борьба против этой политики демократического мира велась как внутри России, так и в союзных странах под лозунгами «Войны до победного конца», «До осуществления санкций и гарантий», продиктованных побежденному врагу. И вот в ноте, поясняющей смысл акта 27 марта, Милюков провозглашал лозунгами Временного правительства именно эти, ставшие ненавистными для революционной демократии, лозунги. И эта нота, которая представляла собой не что иное, как полемику с основными положениями политики Советов, преподносилась революционной демократии как удовлетворение ее требования.

Хуже всего было то, что нота была уже отправлена союзникам и текст ее был сообщен печати.

Если бы Милюков задался целью вызвать разрыв между Советами и правительством, лучшего средства для этого, чем его нота, он найти не мог. Таково было общее впечатление всех присутствовавших, которые в один голос выражали свое удивление и возмущение. Чхеидзе долго молчал, слушая негодующие возгласы окружающих, и потом, повернувшись ко мне, сказал тихим голосом, в котором слышалось давно назревшее глубокое убеждение: «Милюков — это злой дух революции».

Лев Троцкий описывает это обострение политической ситуации:

Внезапная острота апрельской демонстрации объясняется непосредственностью массовой реакции на обман сверху. «Пока правительство не добьется мира, надо обороняться». Это говорилось без энтузиазма, но убежденно. Предполагалось, что наверху делается все, чтобы приблизить мир. Правда, от большевиков шли утверждения, что правительство хочет продолжения войны ради грабежей. Но возможно ли это? А Керенский? Мы советских вождей знаем с февраля, они первыми пришли к нам в казармы, они за мир. К тому же Ленин из Берлина приехал, а Церетели на каторге был. Надо потерпеть. 

В то же время передовые заводы и полки все тверже выдвигали большевистские лозунги политики мира: опубликование тайных договоров и разрыв с завоевательными планами Антанты, открытое предложение немедленного мира всем воюющим странам. В эти сложные и колеблющиеся настроения упала нота 18 апреля. Как так? Наверху, значит, не за мир, а за старые цели войны? Значит, мы напрасно ждем-терпим? Долой!.. Но кого долой? Неужели правы большевики? Не может быть. Но как же нота? Значит, кто-то все-таки нашу шкуру продает царским союзникам? Из простого сопоставления кадетской и соглашательской печати выходило, что Милюков, обманув общее доверие, собирается вести завоевательную политику совместно с Ллойд Джорджем и Рибо. И Керенский заявил ведь, что покушение на Константинополь есть «личное мнение» Милюкова. Так вспыхнуло это движение.

19 апреля в Москве открылась областная конференция большевиков. На ней присутствуют 61 делегат с решающими голосами и 48 с совещательными. В докладе о Временном правительстве указывалось, что в момент революции пролетариат, поддержанный силами вооруженной армии, мог бы поставить у власти людей, которым он доверяет. Однако власть оказалась в руках буржуазии. Правительство было сорганизовано Госдумой, а не Советами. Задача партии — вести организационную и подготовительную работу, усилить контроль над правительством и его местными органами и создавать тот аппарат, который в нужное время передаст власть из рук Временного правительства в руки революционной демократии.

В Москве 19 апреля открылась конференция латышской социал-демократии и латышских групп большевиков, существовавших в 27 городах России. Присутствовало 67 представителей. В Латышской социал-демократической организации насчитывалось около 2 тыс. чел., а в латышских группах РСДРП (б) — около 4 тыс. членов партии. Приняты решения, в основу которых положены Апрельские тезисы Ленина.

19 апреля Московский Совет 242 голосами против 128 большевистских голосов высказался за поддержку «Займа Свободы».

Генерал Брусилов 19 апреля обратился к князю Львову с телеграммой по поводу созыва Учредительного собрания:

Солдаты, офицеры, генералы и чиновники Юго-Западной армии, собравшись, постановили довести до сведения Временного правительства свое глубокое убеждение, что местом созыва Учредительного собрания должна быть, по всей справедливости, первая столица русской земли. Москва освящена в народном сознании важнейшими актами нашей национальной истории; Москва исконно русская и бесконечно дорога русскому сердцу. Созвать Учредительное собрание в Петрограде, в этом городе, который по своему чиновничьему и международному характеру всегда был чужд русской жизни, было бы жестом нелогичным и неестественным, противным всем стремлениям русского народа. Я от всей души присоединяюсь к этой резолюции и заявляю, в качестве русского гражданина, что считаю конченным петербургский период русской истории.

В Севастополе 19 апреля прошла манифестация Украинской Черноморской общины с требованием украинской автономии. К демонстрантам с приветствием вышел командующий Черноморским флотом Александр Колчак.

После трехдневного перерыва 19 апреля возобновилась работа Петроградской общегородской конференции РСДРП (б). Заслушан доклад об отношении к Совету рабочих и солдатских депутатов и о его реорганизации. Принята резолюция, в которой говорилось, что конференция считает необходимым самую широкую организацию митингов и давление на политику Совета рабочих и солдатских депутатов «в смысле отказа Совета от политики соглашения с Временным правительством».

После принятия этой резолюции был объявлен перерыв в работе конференции в связи с начавшимися выступлениями рабочих и солдат против политики Временного правительства, провозглашенной в «ноте Милюкова». Все члены Петроградского комитета РСДРП (б) направились на фабрики, заводы и в казармы для руководства начавшимся движением протеста против политики Временного правительства.

В тот же день состоялось заседание ЦК РСДРП (б) по вопросу о Финляндии.

Исполком Московского Совета рабочих депутатов решил 19 апреля обратиться к населению с воззванием о тяжелом продовольственном положении и сообщить об этом Советам рабочих и солдатских депутатов производящих губерний. В телеграмме Московского Совета доводилось до сведения Советов рабочих и солдатских депутатов производящих губерний, что хлебный паек в Москве сокращен до ¾ фунта, и содержалась просьба оказать содействие продовольственному снабжению столицы.

Во Введенском народном доме 19 апреля состоялось собрание рабочих и солдат, обсудивших вопрос о земле. Принято постановление, в котором говорится, что земельный вопрос необходимо решить до Учредительного собрания: отобрание земель у помещиков должно осуществляться Советами крестьянских депутатов; необходимо требовать от Временного правительства издания декрета о переходе земли народу. Собравшиеся заявили, что так как Временное правительство подобного закона издать не может, нужно поставить во главе государства правительство, выбранное народом, — Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

19 апреля состоялось общее собрание Киевской организации РСДРП (б). Заслушав заявление комитета о сложении им своих полномочий, собрание отклонило заявление комитета и выразило ему доверие. Комитет согласился сохранить свои полномочия до конца обсуждения Апрельских тезисов Ленина.

Сообщается, что в Цареводаровке (ныне Ботиево — ИА REGNUM) волостной комитет выработал предельные цены на товары. Когда в ответ на эту меру 19 апреля представители фирмы «Братья Нерезковы» закрыли свое торговое предприятие, оно было открыто вопреки воле его владельцев. Распродажа товаров в нем производилась по установленным комитетом ценам.

На заседании Городского продовольственного комитета в Баку 19 апреля выяснилось, что в городе имеются запасы продовольствия всего на 22—23 дня. Принято решение с 1 мая ввести карточки на хлеб.

Губернский комиссар 19 апреля сообщил в Министерство внутренних дел, что Енисейский и Казачинский крестьянские комитеты объявили себя автономными, самостоятельно отменяют и издают законы и непосредственно, минуя местные власти, сносятся с министрами.

В Кромском и Карачевском уездах Орловской губернии 19 апреля крестьяне, совместно с мастеровыми и отдельными воинскими чинами, увольняют рабочих и удаляют служащих. Приняты меры к расследованию; командируются уполномоченные для разъяснения на местах недопустимости подобных действий.

В селе Долгом, Елецкого уезда, и Каменке, Карачевского уезда, крестьяне захватили церковную землю.

В Каширском уезде Тульской губернии местный исполнительный комитет возбуждает население к безвозмездному захвату церковных, монастырских и помещичьих земель в пользу волостных комитетов.

На общем собрании 19 апреля представителей всех волостных исполнительных комитетов гласных ряжского земства Рязанской губернии, представителей кооперативов и частных владельцев, по заслушании доклада уездного комиссара о мерах сохранения порядка и спокойствия в уезде, выработано обращение к местному населению с требованием неукоснительного исполнения всех пунктов изложенного в обращении постановления собрания по заслушанному вопросу.

По заявлению землевладельца Курмышского уезда А. Д. Щзухина, волостным комитетом при селе Бортсурманы Симбирской губернии 19 апреля постановлено:

1) запретить пользоваться трудом военнопленных; 2) пользоваться исключительно трудом местных крестьян, с оплатой на апрель: мужчинам 4 рубля, женщинам 2 рубля; 3) служащих в экономии за назначение меньшей платы удалять; 4) ввести восьмичасовой рабочий день, сверх восьми часов назначать особую плату; 5) при первой реквизиции брать половину экономического скота; 6) при первой конной мобилизации — половину экономических лошадей; 7) запрещать продавать экономический лес, а также воспрещать купцам платить экономии за лес, проданный в 1916 году и 8) деньги, полученные за аренду лугов, должны быть возвращены; назначить по постановлению комитета новую цену.

Телеграммой сообщается о волнениях крестьян 19 апреля в Сызранском уезде; ввиду отсутствия исполнительной власти на местах положение угрожающее.

Посол Франции Морис Палеолог 19 апреля записал в дневнике:

Сегодня вечером в Михайловском театре организован «концерт-митинг»; сбор за места пойдет в пользу бывших политических заключенных. Присутствовали многие из министров; Милюков и Керенский будут говорить. Я сопровождаю Альбера Тома в большую ложу против сцены, бывшую императорскую.

После симфонической прелюдии Чайковского Милюков произносит речь, весь объятый трепетом патриотизма и энергии. Сверху до партера сочувственно аплодируют.

Его заменяет на сцене Кузнецова. Замкнутая в своей трагической красоте, она начинает своим страстным, за душу хватающим голосом большую арию из «Тоски». Ей горячо аплодируют.

Не успела еще публика успокоиться, растрепанная, зловещая, дикая фигура высовывается из бенуарной ложи и неистово кричит:

— Я хочу говорить против войны, за мир!

Шум. Со всех сторон кричат:

— Кто ты?.. Откуда ты?.. Что ты делал до революции?

Он колеблется отвечать. Затем, скрестив на груди руки и как бы бросая вызов зале, он вдруг заявляет:

— Я вернулся из Сибири; я был на каторге.

— А!.. Ты политический преступник?

— Нет, я уголовный; но моя совесть чиста.

Этот ответ, достойный Достоевского, вызывает неистовый восторг.

— Ура! Ура!.. Говори! Говори!..

Он прыгает из бенуара. Его подхватывают, подымают и через кресла оркестра несут на сцену.

Возле меня Альбер Тома вне себя от восторга. С сияющим лицом он хватает меня за руку и шепчет на ухо:

— Какое беспримерное величие! Какая великолепная красота!..

Каторжник принимается читать письма, полученные им с фронта и уверяющие, что немцы спят и видят, как бы побрататься с русскими товарищами. Он развивает свою мысль, но он говорит неумело, не находит слов. Зала скучает, становится шумной.

В этот момент появляется Керенский. Его приветствуют, его умоляют говорить сейчас же.

Каторжник, которого больше не слушают, протестует. Несколько свистков дают ему понять, что он злоупотребляет терпением публики, оставаясь на сцене. Он делает оскорбительный жест и исчезает за кулисами.

Но до Керенского какой-то тенор исполняет несколько популярных мелодий из Глазунова. Так как у него очаровательный голос и очень тонкая дикция, публика требует исполнения еще трех романсов.

Но вот на сцене Керенский; он еще бледнее обыкновенного; он кажется измученным усталостью. Он немногими словами опровергает аргументацию каторжника его же доводами. Но как будто другие мысли проходили у него в голове, и он неожиданно формулирует следующее странное заключение:

— Если мне не хотят верить и следовать за мной, я откажусь от власти. Никогда не употреблю силы, чтобы навязать мои убеждения… Когда какая-нибудь страна хочет броситься в пропасть, никакая сила человеческая не может помешать ей, и тем, кто находится у власти, остается одно: уйти…

В то время как он с разочарованным видом уходит со сцены, я думаю о его странной теории, и мне хочется ему ответить: «Когда какая-нибудь страна хочет броситься в пропасть, долг ее правителей не уходить, а помешать этому, хотя бы рискуя жизнью».

Еще номер оркестра, и Альбер Тома берет слово. В короткой и сильной речи он приветствует русский пролетариат и превозносит патриотизм французских социалистов; он заявляет о необходимости победы именно в интересах будущего общества и пр.

По крайней мере девять десятых публики не понимают его. Но его голос так звонок, его глаза так горят, его жесты так красивы, что ему аплодируют в кредит и с увлечением.

Мы выходим под звуки «Марсельезы».

Александр Блок пишет 19 февраля в письме Л. И. Катонину:

«Жизнь кругом совершенно необычайная, трудная, грозная и блистательная. Вчера в день Интернационала город представлял зрелище, какого мы никогда не видали: Невский запружен людьми, лошадей и повозок нет, точно Венеция. При всем том тишина и порядок, благодаря отсутствию полиции. «Буржуа» только и делают, что боятся: то хулиганов, то немцев, то Ленина, то анархии. В те редкие минуты, когда меня отпускает отупение, я мог бы с уверенностью сказать, что может произойти (и произойдет) еще многое, но все не страшно, а это «не страшно» как-то осмысливает пестроту событий, идет красной нитью сквозь всю кажущуюся их несвязность (между прочим, об этом «не страшно» теперь думает и Горький)».

Справка ИА REGNUM:

Альбер Тома — министр вооружений Франции, социалист. В России агитировал правительство и Совет за продолжение войны.