Правительство постановило изымать хлеб у производителей и населения
25 марта Временное правительство передало хлеб в распоряжение государства и утвердило временное положение о местных продовольственных органах. Основные положения новых постановлений приводятся в «Хронике Революции 1917 года»:
«Весь хлеб продовольственного и кормового урожая прошлых лет, 1916 года и будущего урожая 1917 года, за вычетом продовольственных нужд владельца и обсеменения полей, с момента введения монополии поступает в распоряжение государства и может отчуждаться только им. На продовольствие до нового урожая семье владельца, служащим и рабочим, получающим от хозяина хлебное довольствие, оставляется по 50 ф. [1 фунт ~ 0,45 кг] зерна на каждую душу в месяц. Для взрослых рабочих-одиночек оставляется 60 ф. Должно также учитываться количество необходимых рабочих во время страды. Количество необходимых хозяйству постоянных и временных рабочих устанавливается местными учреждениями. Кроме того, оставляется крупа по 10 золотников [1 золотник ~ 4,3 г] на душу в день, причем местным губернским комитетом предоставляется повышать или понижать нормы потребления крупы за счет установленных норм потребления хлебных продуктов.
Для прокорма скота оставляется в хозяйствах: для рабочих лошадей по 8 ф. овса или ячменя, или по 10 ф. кукурузы на каждый день усиленной работы, требующей зернового корма; для взрослого рогатого скота и свиней оставляется не более 4 ф. зерна в день для каждой головы до появления подножного корма, но не более чем на 60 дней; для рогатого молодого скота старше 1 года дневная норма понижается вдвое. 10% всей потребляемой нормы оставляется в хозяйствах на всякий случай.
Хлеб сдается по твердым ценам. В случае обнаружения скрытых хлебных запасов, таковые отчуждаются в пользу государства по половинной цене. У лиц, отказывающихся от добровольной сдачи хлеба, реквизиция производится на основании особой инструкции. Залог хлеба воспрещается. Для заведования продовольственным делом, согласно Временному Положению, учреждаются местные продовольственные комитеты…»
Временное правительство 25 марта постановило образовать Особое Совещание для изготовления проекта положения о выборах в Учредительноесобрание. В состав Совещания должны быть назначены специалисты по вопросам государственного права, представитель статистической науки и другие сведущие лица, а также приглашаются политические и общественные деятели, представляющие главные политические и национально-политические течения России.
«Известия Петроградского Совета» от 25 марта опубликовали требования Социал-демократической рабочей партии Финляндии:
«Издание закона о запрещении приготовления, ввоза и продажи напитков с алкоголем; внесение в Сейм от имени правительства нового закона о фабричной инспекции, так как закон, принятый Сеймом в 1909 г., согласно которому помощниками инспекторов ставятся лица из среды рабочих и при выборе их рабочие имеют право высказывать свое мнение, имеет формальные недостатки; утверждение закона об охране труда, принятого Сеймом, но не утвержденного царским самодержавием, а также и закона о страховании рабочих, так как и область охраны рабочих находится в очень жалком состоянии, причем предписания прежнего закона касались, главным образом, промышленных рабочих; и, наконец, улучшение законодательным путем положения многочисленного трудящегося класса (торпарей), члены которого живут на арендованной земле и выплачивают аренду землевладельцам частью деньгами, частью трудом».
За запрет изготовления и торговли спиртными напитками высказались также представители рабочих организаций на собрании в Гельсингфорсе 25 марта. Также они настояли на изъятии сенатом всех имеющихся в стране продовольственных припасов для продажи потребителям.
На страховой конференции, состоявшейся 25 марта в Петербурге, собралось 160 делегатов от фабрик и заводов. На повестке стоял вопрос о передаче медицинской помощи в руки больничных касс. Основной докладчик выставил следующие тезисы:
«1) необходимо добиться через Совет Р. и С. Д. издания Временным правительством декрета о праве больничных касс брать в свои руки лечебную помощь рабочим;
2) декрет этот должен гласить: а) в тех случаях, когда больничная касса найдет нужным взять в свои руки лечение участников, предприниматель обязан передать ей таковую; б) предприниматель при передаче медицинского дела в руки больничной кассы должен уплачивать ей 4% заработной платы, по не менее 30 р. в год на каждого участника; в) нормы эти ежегодно пересматриваются страховым советом; г) предприниматель обязан предоставлять бесплатно больничной кассе помещение для приемного покоя и дежурного из медицинского персонала. Предприниматель обязан передать больничной кассе, если она пожелает, все помещения и приспособления существовавшей в предприятии фабричной медицины за особое вознаграждение, устанавливаемое по соглашению кассы и предпринимателя; д) нормы медицинской помощи, установленные. законом 23 июня 1912 г. для предпринимателя, при передаче медицинской помощи больничной, кассе, теряют силу».
Собрание приняло все тезисы доклада, подчеркнув при этом, что реформу можно будет провести не «явочным порядком захвата», а изданием декрета и соглашением с предпринимателями.
Также на конференции были приняты решения по созыву Всероссийского страхового съезда.
В Москве 25 марта открылся Всероссийский кооперативный съезд, привлекший около 1000 участников. Деловая работа съезда началась с рассмотрения доклада об организации всероссийского кооперативного союза, основной задачей которого является содействие объединению общественных сил в области кооперативного строительства, широкое распространение в народе кооперативных знаний и изучение кооперативного движения. Доклад вызвал оживленные прения, закончившиеся лишь на утреннем заседании следующего дня. Оппоненты указывали, что вопрос о союзе должен быть решен не съездом уполномоченных, а съездом представителей всех кооперативов.
Постановлением правительства от 25 марта отменены ограничения в правах белого духовенства и монашествующих, слагающих с себя сан или лишенных его по духовному суду. Означенные лица, по возвращении в гражданское состояние, сохраняют права состояния по происхождению, образованию, службе и пожалованию, ученые степени, полученные ими до и после принятия сана, или чины, полученные ими на государственной службе до пострижения.
25 марта в Петрограде начался съезд партии «Народной свободы» (кадетов), на котором собралось 275 делегатов. Он открылся докладом Кокошкина о пересмотре партийной программы в части, касающейся государственного строя России. Так его описывают в «Хронике Революции 1917 года»:
«Основная мысль доклада такова. Вопрос о форме государственного строя — не принципиальный, а тактический. Говорить о республике 10 лет тому назад было бы нецелесообразно; теперь же условия коренным образом изменились. Сейчас живой символ монарха русскому народу не нужен. Теперь речь идет ведь не о продолжении монархии, а об ее восстановлении, и, конечно, никакая партия, сколько-нибудь связанная с демократическими принципами, не может ставить своей целью реставрацию того, чего уже не существует.
Вывод Кокошкина сводится к тому, что Россия должна быть демократической парламентарной республикой; законодательная власть принадлежит исключительно народному представительству. Во главе исполнительной власти стоит президент, избираемый народным представительством на определенный срок и управляющий страной при посредстве министров, ответственных перед народным представительством.
После прений по докладу была единогласно принята резолюция о том, что «Россия должна быть демократической парламентарной республикой».
Вечером того же дня съезд от имени ЦК партии принял резолюцию о скорейшем созыве Учредительного собрания и об организации исполнительной власти на время деятельности Учредительного собрания по принципу ответственного перед учредительным собранием министерства.
На Московской областной конференции Советов рабочих и солдатских депутатов 25 марта, собравшей представителей 70 рабочих и 38 солдатских организаций, была принята резолюция относительно политики Временного правительства:
«При данном соотношении сил, под давлением организующейся демократии, Временное правительство идет по пути устранения старого строя. Контролируя его деятельность и разоблачая всякую попытку в интересах господствующего класса задержать дальнейшее развитие революции, рабочий класс, революционная армия и трудовое крестьянство организуют все революционные демократические силы, совместно закрепляют и углубляют завоевания революции, перестраивая всю жизнь на последовательно-демократических началах и тем самым изолируют силы контрреволюции, имея в виду необходимость доведения революции до установления полного народовластия».
Вечером с докладом выступал представитель партии большевиков, указавший, что война была начата в интересах империалистической буржуазии всех стран, что теперешнее правительство в лице Милюкова продолжает внешнюю политику царизма, стремясь к захвату проливов, Константинополя и Галиции. Поэтому необходимо стремиться к тому, чтобы этой ненужной для народа войне был положен конец, чтобы демократическая революция нашла продолжение на Западе, чтобы народы и там, свергнув господство виновников бойни, могли, не опасаясь никакого внешнего вторжения, отдать свои силы на борьбу за свое освобождение от всякого гнета. Далее, поддерживая обращение Петроградского Совета, докладчик предложил обратиться к социалистическим партиям всего мира с призывом взять на себя инициативу созыва международного социалистического конгресса для восстановления международной солидарности пролетариата и выработки условий мира и мер к проведению их в жизнь.
В единогласно принятой после доклада резолюции, помимо прочего, признано необходимым, чтобы
«Временное правительство России немедленно и вполне ясно определило свое отношение к вопросу о прекращении войны и заявило об условиях мира, мира без аннексий и контрибуций, с предоставлением всем нациям права на самоопределение».
25 марта в редакционной статье «Правды» «После похорон» дается оценка прошедших 23 марта похорон жертв революции:
«Да, до этого дня стоило дожить! <…> Миллионная демонстрация без одного полицейского — разве это было когда-либо видано, разве к этому нас приучали?
И вдруг… действительность превзошла все ожидания. Трудная задача организации миллионной демонстрации, как громадные потоки вливающейся и выливающейся из Марсова поля, оказалась вполне по плечу рабочим Петрограда, несмотря на то, что старая впасть делала, кажется, все возможное, чтобы отучить их от всякого организованного в крупных масштабах действия. Порядок, дисциплина были самыми удивительными и достигались одними товарищескими напоминаниями. <…>
Это была грандиозная агитация революционных идей: агитация и видом, и звуками, и примером удивительной организованности. Плоды ее в данный момент неисчислимы, но должны быть велики. <…>
Мы не удивляемся этому, но не можем не сказать, что счастливы этим лишним доказательством организованности и мощи рабочего класса».
25 марта опубликовано стихотворение Ивана Логинова «Поклянемся», написанное в день похорон жертв революции:
Поклянемся на братской могиле,
Что великий российский народ
Не уступит низвергнутой силе,
Не отдаст он добытых свобод.
Поклянемся, что рать трудовая
Не забудет погибших борцов
И пойдет, ни на что не взирая,
В царство братства — из мира оков.
«Правда» пишет, что в Кронштадте начались провокации против газеты «Правда». Они заключались в том, что от ее имени велась агитация с призывом к гарнизонам «побросать оружие, заклепать пушки, испортить поставленные мины». В «Правде» публикуется опровержение.
С другой стороны, газета отмечает, что
«На фабриках и заводах Петрограда замечается ненормальное явление. Забастовки нет, по процесс производства дезорганизован, работа не идет, не клеится. Иногда даже неизвестно — почему».
25 марта в «Правде» была опубликована статья Иосифа Сталина (за подписью К. Сталин) «Об отмене национальных ограничений», посвященная принятому накануне декрету Временного правительства об отмене ограничений по национальному признаку:
«Было бы непростительной ошибкой думать, что декрет этот достаточен для обеспечения национальной свободы, что дело освобождения от национального гнета доведено уже до конца.
Прежде всего декрет не устанавливает национального равноправия в отношении языка. В последнем пункте декрета говорится о праве употребления иных, кроме русского, языков в делопроизводстве частных обществ, при преподавании в частных учебных заведениях. Но как быть с областями с компактным большинством не из русских, говорящих не на русском языке (Закавказье, Туркестан, Украина, Литва и пр.)? Нет сомнения, что там будут (должны быть!) свои сеймы, а значит и «делопроизводство» (отнюдь не «частное»!), как и «преподавание» в учебных заведениях (не только в «частных»!) — все это, конечно, не только на русском, но и на местных языках. Думает ли Временное правительство объявить русский язык государственным, лишив упомянутые области права вести «делопроизводство» и «преподавание» в своих отнюдь не «частных» учреждениях на родном языке? Очевидно, да. Но кто, кроме простаков, может поверить, что это есть полное уравнение наций в правах. Кто не поймет, что это есть узаконение неравноправия наций в смысле языка? <…>
Поэтому необходимо провозгласить:
1) политическую автономию (не федерацию!) областей, представляющих целостную хозяйственную территорию с особым бытом и нац. составом населения, с «делопроизводством» и «преподаванием» на своем языке;
2) право на самоопределение для тех наций, которые по тем или иным причинам не могут остаться в рамках государственного целого.
Таков путь, ведущий к действительному уничтожению национального гнета, к обеспечению максимума свободы национальностей, возможного при капитализме».
Зинаида Гиппиус 25 марта записывает в дневнике:
«Правительство о войне (о целях войны) — молчит. А Милюков, на днях, всем корреспондентам заявил опять, прежним голосом, что России нужны проливы и Константинополь. «Правдисты», естественно, взбесились. Я и секунды не останавливаюсь на том, что нужны ли эти чертовы проливы нам, или не нужны. Если они во сто раз нужнее, чем это кажется Милюкову, — во сто раз непростимее его фатальная бестактность. Почти хочется разорвать на себе одежды. Роковое непонимание момента, на свою же голову! (И хоть бы только на свою.)
Керенский должен был официально заявить, что «это личное мнение Милюкова, а не пр[авительст]ва». То же заявил и Некрасов. Очень красиво, нечего сказать. Хорошая дорога к «укреплению» пр[авительст]ва, к поднятию «престижа власти». А декларации нет как нет.
В четверг X. говорил, что Сов. Раб. Деп. требует Милюкова к ответу (источник прямой — Суханов).
Вчера поздно, когда все уже спали и я сидела одна, — звонок телефона. Подхожу — Керенский. Просит: «Нельзя ли, чтобы кто-нибудь из вас пришел завтра утром ко мне в министерство…»
И сегодня утром Дмитрий [Мережковский] туда отправился. Не так давно Дмитрий поместил в «Дне» статью под заглавием «14 марта». «Речь» ее отвергла, ибо статья была тона примирительного и во многом утверждала декларацию советов о войне. Несмотря на то, что Дмитрий в статье стоял ясно на правительственном, а не на советском берегу, и строго это подчеркивал, — «Речь» не могла вместить; она круглый враг всего, что касается революции. Даже не судит, — отвергает без суда. Позиция непримиримая (и слепая). Если б она хоть была всегда скрытая, а то прорывается, и в самые неподходящие моменты.
Но Дмитрий в статье указывал, однако, что должно правительство высказаться.
К сожалению, Дмитрий вернулся от Керенского какой-то растерянный, и без толку, путем ничего не рассказал. Говорит, что Керенский в смятении, с умом за разумом, согласен, что правительственная декларация необходима. Однако, не согласен с манифестом 14 марта, ибо там есть предавание западной демократии. (Там есть кое-что похуже, но кто мешает взять только хорошее?) Что декларация пр[авительст]вом теперь вырабатывается, но что она вряд ли понравится «дозорщикам», и что, пожалуй, всему пр[авительст]ву придется (поэтому…) О Совете говорил, что это «кучка фанатиков», а вовсе не вся Россия, что нет «двоевластия» и пр[авительст]во одно. Тем не менее тут же весьма волновался по поводу этой «кучки» и уверял, что они делают серьезный нажим в смысле мира сепаратного.
Дмитрий, конечно, сел на своего «грядущего» Ленина, принялся им Керенского вовсю пугать; говорит, что и Керенский от Ленина тоже в панике, бегал по кабинету… хватался за виски: «Нет, нет, мне придется уйти».
Рассказ бестолковый, но, кажется, и свидание было бестолковое. Хотя я все-таки очень жалею, что не пошла с Дмитрием.
Макаров сегодня жаловался, что этот «тупица» Скобелев с наглостью требует Зимнего дворца под Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. Да, действительно!
Нет покоя, все думаю, какая возможна бы мудрая, новая, крепкая и достойная декларация пр[авительст]ва о войне, обезоруживающая всякие Советы, — и честная. Возможна?
Америка (выступившая против Германии) мне продолжает нравиться. Нет, Вильсон не идеалист. Достойное и реально-историческое поведение. Очень последовательное. Современно-сознательное. Во времени и в пространстве, что называется.
Были похороны «жертв» на Марсовом поле. День выдался грязный, мокрый, черноватый. Лужи блестели. Лавки заперты, трамваев нет, «два миллиона» (как говорили) народу, и в порядке, никакой Ходынки не случилось.
Я (вечером, на кухне, осторожно). Ну, что же там было? И как же так, схоронили, со святыми упокой, вечной памяти даже не спели, зарыли — готово?
Ваня Румянцев (не Пугачев, а солдат с завода, щупленький). Почему вы так думаете, Зинаида Николаевна? От каждого полка был хор, и спели все, и помолились как лучше не надо, по-товарищески. А что самосильно, что попов не было, так на что их? Теперь эта сторона взяла, так они готовы идти, даже стремились. А другая бы взяла, они этих самых жертв на виселицу пошли бы провожать. Нет уж, не надо…»
Ленин 25 марта телеграфировал А. С. Ганецкому о приготовлениях к отъезду в Россию:
«Окончательный отъезд в понедельник. 40 человек»
Справка ИА REGNUM :
Иван Логинов — русский пролетарский поэт, большевик. Работал на заводах Петрограда.
Матвей Скобелев — меньшевик, депутат Госдумы, заместитель председателя Петроградского Совета. В начале Февральской революции организовывал восстания на Свеаборгском и Кронштадтском флоте.
Антон Карташев — богослов, историк церкви, товарищ обер-прокурора Святейшего синода, министр исповеданий Временного правительства.
